ОТ ПОДВИГА ДО ГРОТЕСКА

Заключительная неделя фестиваля «Киев майский» ознаменовалась двумя крупными театральными событиями. Во-первых, киевляне увидели спектакль Анни Жирардо «Мадам Маргерит» и воспользовались предоставленной им редчайшей возможностью пообщаться с актрисой на творческой встрече, а событием №2 я бы назвала спектакли Молодежного театра на Фонтанке (Санкт-Петербург), вызвавшие у публики шквал аплодисментов и безоговорочный восторг. Кстати сказать, Молодежный театр на Фонтанке, как и Имперский балет, ждали еще на прошлом фестивале, но надежды ожидавших сполна оправдались лишь в этом году.

В результате выяснилось, что Театр на Фонтанке — уникальный коллектив, и «охотница за головами» — Москва не зря переманила к себе его художественного руководителя Семена Спивака. Как известно, Спиваку недавно предложили должность главного режиссера Театра имени Станиславского, и он, к счастью или несчастью, согласился. Тем не менее уникальный театр создан, планка поднята, и киевляне наконец-то приобщились к предмету питерского и общероссийского восхищения. А еще более радует тот факт, что вслед за этим долгожданным знакомством не последует томительная пауза: осенью театр привезет в Киев «Дни Турбиных» — постановку, для которой суровые питерские театроведы не пожалели экзальтированных похвал.

А пока 23 и 24 мая публике предъявили две жемчужины — «Касатку» по одноименному произведению Алексея Толстого и «Жаворонка» по пьесе Ж.Ануя. В качестве режиссера и того, и другого спектакля выступал, конечно, Семен Спивак. Но если «Касатка» оказалась действом легким и радостным, почти водевильным, то с помощью «Жаворонка» питерской труппе удалось взобраться на пленительные трагические вершины.

Казалось бы, после печальной памяти Жанны д‘Арк — Милы Йовович — образ Орлеанской девы, один из самых возвышенных в мировой истории, успел изрядно потускнеть. Конечно, в глазах тех, кто воспринял без скептицизма упрощенную бессоновскую версию сложнейшего исторического орнамента. Культовый фильм посягнул на ценности, которые были ему явно не по плечу, попытался снять деву-воительницу с отвоеванного ею у времени пьедестала. Семен Спивак в «Жаворонке» не то чтобы реабилитировал Жанну в глазах широкой публики (как можно реабилитировать святую?!), а еще раз воздал спасительнице Франции давно заслуженные ею почести. «Что может быть прекраснее человека, исполнившего свой долг?!» — как будто спрашивает у нас режиссер, и мы готовы разделить его восторг, тем более что долг свой в мировой истории исполнили немногие. И к этим немногим относится Орлеанская дева.

В «Жаворонке» Жанна (Регина Щукина) катила по сцене колесо истории: белый или огненно-красный шар. Первый символизировал победу, второй — мученическую смерть на костре. К второму героиню толкал палач (Евгений Клубов), и сначала она держала палача за руку, как ребенок — взрослого, а потом находила в себе силы не только для выбора смерти, но и для мужественного ее принятия. Художник Эмиль Капелюш оформил сцену как «лес» металлических брусьев, которые то и дело раскачивали герои, и к одному из которых была прикреплена изображавшая Жанну кукла — этакий рыцарь Печального Образа, но на французский манер.

Конечно, привести в движение брусья было куда проще, чем колесо-жернов, но именно справившись с последним, Жанна и дофин Карл (Сергей Барковский) принялись танцевать. И танец этот, воинственно-неуклюжий и по-детски непосредственный, этакая буйная пляска исполнивших свой долг «детей Божьих», особенно понравился публике. В финале его танцевали все занятые в спектакле актеры, причем — до полного изнеможения, и пока зрители не устали наконец вызывать их на «бис». Таких непрекращающихся оваций давно уже не было в Театре оперетты, на сцене которого выступал питерский коллектив. Публика словно с цепи сорвалась, а потом заставила станцевать и режиссера, который, как выяснилось, танцует хуже, чем Жанна с дофином, но все же вполне пристойно. Словом, трехчасовой философский спектакль не только не выжал публику, как лимон, а даже влил в нее заряд бодрости. Согласитесь, такое случается редко. Так что ждем «Дней Турбиных»…

В спектакле «Мадам Маргерит» по пьесе Роберто Атаида Анни Жирардо играла учительницу биологии. На школьной доске была каллиграфически выведена традиционная «учительская» сентенция: «Да здравствует детство! = Да здравствует послушание!», и слушаться предстояло, конечно, зрителям. И даже вставать в начале спектакля под бравый окрик мадам Маргерит. Вставали с легким недоумением, но вполне смиренно. Ведь послушание ассоциируется не только с детством, но и с восторгом перед общим кумиром.

На творческой встрече показали отрывки из коронных фильмов мадам Жирардо, а сама актриса сидела при этом в первом ряду. Но публику волновали не столько показанные «цитаты», сколько реакция на них «первоисточника». Конечно, всем интересно было, о чем думала мадам Жирардо в эти минуты, но с психологическим экспериментом организаторы творческого вечера слегка переборщили. Публика ведь пришла не за выдержками из фильмов и не за речью, безусловно, интересной Вадима Скуратовского: все хотели видеть и слышать актрису, на полвечера превратившуюся в зрительницу и поэтому сочли преамбулу затянувшейся. Тем более что хотелось задать великолепной мадам Анни столько вопросов! И лишь немногие из них были заданы.

Правда, мы узнали несколько ценных биографических деталей. Во-первых, кота мадам Жирардо зовут Хичкок, у него желтые глаза и белое брюшко. Во-вторых, актриса считает одной из высших ценностей человеческую память и как будто произносит слова «вспоминать» и «воспоминание» с большой буквы. Наконец, ее любимое слово — «волшебный». Ведь, как известно, слова, к помощи которых человек прибегает чаще всего, характеризуют его не хуже друзей и прочитанных книг. А особая симпатия к слову «волшебный» говорит о многом. Например, о том, что мадам Анни не просто верит в чудеса, а считает чудом все то, к чему прикоснулась волшебная палочка искусства.

Впрочем, на последней фестивальной неделе в Киеве побывал еще один известный французский актер и режиссер, открывший французской публике пьесы Мрожека и Виткевича и, кстати сказать, первым поставивший на Авиньонском фестивале Венечку Ерофеева. Речь идет о Ги Камбрелене — основателе Театра гротеска.

На «Киев майский» Театр гротеска привез несколько спектаклей — среди них «Я люблю народ и обожаю картошку» по пьесе Поля Жиаффери. И Ги Камбрелен даже раскрыл некоторые свои режиссерские секреты на лекции о природе гротеска, состоявшейся во Французском культурном центре.

Оказалось, что режиссер считает смех, вызванный гротескными ситуациями, более глубоким и возвышенным, чем так называемый бытовой комизм. В результате спектакль «Я люблю народ и обожаю картошку» стал демонстрацией эстетической программы Камбрелена. Всем стало ясно, что именно понимает он под гротеском, каким богам поклоняется и почему позволяет себе под руку с Виткевичем удаляться от «бытовика» Мольера. Так некогда Мережковский удалялся в «лес символов» от бытописателя Бунина с его «хваленой» «Деревней».

Так что же сулит публике лес камберленовского гротеска? Во-первых, несоответствие карликовых поступков героев их «великанским» декларациям. Персонажи спектакля по пьесе Поля Жиаффери — маленькие запуганные люди, то и дело произносящие большие слова. И гротескной кажется прежде всего та торопливость, с которой лилипуты спешат спрятаться за подобающие великанам речи. Они — «робки в поступках самых обыкновенных» и больше всего боятся самих себя. И еще — соответствия слова делу.

Нью-йоркский Steps-театр — еще один участник фестиваля — был основан в 1997 году выпускником ГИТИСа Славой Степновым. С тех пор труппа Степнова бодро шествует по пути «эстетического риска». На «Киев майский» Steps-театр привез постановку «Это не то, что вам кажется» по мотивам произведений Хулио Кортасара. В основе спектакля — «Истории о хронопах и фамах» и одноактные пьесы «Прощай, Робинзон» и «До Пехуато — ничего». Степнов попытался разгадать кортасаровы притчи и нарастить на них театральную плоть.

В результате спектакль распался на эпизоды, каждый из которых можно было оценивать отдельно, не пытаясь составить композицию. И самым ярким, на мой взгляд, был эпизод, посвященный природе плача, когда связанную по рукам и ногам, с заклеенным пластырем ртом, рыдающую и мычащую героиню учили правильно и рационально плакать. Плач ведь должен длиться не более трех минут, иначе он теряет убедительность и выглядит недостоверно. Именно эту абсурдную сентенцию по очереди озвучивали занятые в спектакле актеры — одни удачно, другие — не очень. И именно несоответствие живого человеческого чувства и абсурдных «рационалистических» деклараций казалось идеологическим стержнем постановки. Хотя, если следовать названию спектакля, могло быть и наоборот.

26 мая «Киев майский» закрылся спектаклем Анни Жирардо. Как следует из фестивального буклета, в следующем году к нам приедут: «Театр Европы» Льва Додина (Санкт-Петербург), театр Виктории Чаплин — дочери великого Чарли, звезда шведского джаза Виктория Толстая — не однофамилица, а внучка классика, Драматический балет Йоси Юнгмана (Тель-Авив) и многие другие театральные коллективы. А пока, в ожидании обещанных деликатесов, нам остается только «переварить» увиденное. И поставить оценку каждому привезенному в Киев спектаклю. Не исключая «Мадам Маргерит». Я свои оценки, как видите, уже поставила. А вы?