ОПЕРНЫЕ БДЕНИЯ МУЗЫКОВЕДОВ В ОКРЕСТНОСТЯХ КИЕВА

В то время как немецкий режиссер Михаель Гензель и украинский дирижер Владимир Кожухарь готовятся показать на сцене Национальной оперы Украины написанную почти полтора столетия назад оперу француза Шарля Гуно «Ромео и Джульетта», в Доме творчества композиторов в Ворзеле собрались представители международной музыковедческой мысли из Украины, России, Франции, Германии, Молдовы, Греции, чтобы обсудить актуальные проблемы современной оперы и осмыслить историю становления и развития национальных оперных школ Европы на протяжении последних двух веков. Как можно было судить по выступлениям наших гостей, национальное оперное искусство в бывших республиках Советского Союза переживает смутные времена, вызывающие опасения, что все завоевания долгого семидесятилетнего периода — не только мнимые, но и вполне реальные — будут преданы забвению. Паузы и разрывы в истории становления национальных оперных школ, ныне пользующихся высоким авторитетом и успешно процветающих, уже случались. Так было в Англии, где после первого оперного классика Генри Персела английская опера прекратила самостоятельное существование и в течение долгих двух столетий жила иноземным репертуаром и творчеством иностранных авторов. Лишь с третьего захода обрела значение самостоятельной национальной школы немецкая опера. Упорная борьба за вхождение в европейский контекст сопровождала путь русской оперы, получившей международное признание лишь к концу XIX века.

Уже трижды начинался и обрывался процесс национального оперного становления в украинской культуре. Сначала он тормозился отсутствием в Украине национальных оперных театров. С их возникновением в 20-е годы в роли тормозящего фактора выступили политические причины. Смена партийного курса, навязывание определенной тематики, использование оперы в качестве идеологического пропагандистского оружия, стилевые каноны социалистического реализма — все это наложило свой отпечаток на весьма многочисленную, художественно неравноценную оперную продукцию первых послереволюционных десятилетий. Интересно было узнать из доклада докторантки Национальной музыкальной академии им. П.И.Чайковского Майи Ржевской о таком оперном композиторе, как Борис Яновский. Его первые оперы вписывались в круг оперных исканий русской школы начала XX века. Затем, выполняя социальный заказ, он стал создавать произведения на революционные сюжеты. Об одном их них — последнем в оперном наследии профессионально крепкого мастера, владеющего приемами современной эпохе композиторской техники, и рассказала докладчица, обнаружив его рукопись в архиве. Опера не была поставлена в свое время, так как в число репрессированных «врагов народа» попал автор ее либретто. Вряд ли есть у нее шанс заинтересовать какой-либо из украинских театров сегодня, так как исторические события представлены в ней искаженными схемами классовой борьбы. Качество музыки вступает в противоречие со схематизмом отдельных образов и ситуаций. Что касается ранних опер Яновского, которые могли бы возродиться в сегодняшнем театре, их возвращению в репертуар мешают уже иные обстоятельства.

Об этих нынешних обстоятельствах на примере молдавской оперы с несколько горьким юмором рассказала наша гостья из Кишинева, известный молдавский музыковед Е.Мироненко.

Много любопытного о ситуации в оперной культуре Западной Европы в целом и Германии, в частности, участники конференции узнали из беседы с Михаелем Гензелем, возглавляющим оперный театр в немецком городе Людвигсхафен. Одним из совместных немецко-украинско-венгерских проектов и является готовящаяся премьера «Ромео и Джульетты», осуществляемая труппой Национальной оперы Украины.

Оперный жанр парадоксален в самой своей основе. Не без скрытого юмора об этом писал Чайковский. По его словам, если погоню за реализмом в опере довести до крайности, станет абсурдным сам способ высказывания персонажей — пение вместо обычной речи. Парадоксальной выглядит и ситуация в современном оперном контексте. Как можно было заключить из выступления Михаеля Гензеля, оперному искусству живется нелегко в нашем изобилующем сложностями мире. Спорят об опере в Германии, где насчитывается на нынешний день 260 оперных театров, на содержание которых государство тратит немалые средства. Если государственным чиновникам эти расходы сегодня представляются излишними, то за оперу и театр голосует заполняющая театральные залы немецкая публика. Впечатляюще выглядела приведенная нашим гостем цифра: ежегодно театр посещают в Германии 48 миллионов зрителей.

Музыковедческие штудии дали возможность сопоставить прошлое и настоящее, представить, как меняется картина оперной жизни в зависимости от эпохи, страны, национальных традиций. О необычном, не до конца изученном и осмысленном жанре галицкой спивогры (украинская калька немецкого слова зингшпиль) рассказала в своем содержательном выступлении львовский музыковед Любовь Кияновская. А такой известный ученый, как Елена Зинькевич, всегда находящая свежие, небанальные повороты своих научных изысканий, остановилась на многочисленных, ныне забытых операх текущего русского оперного репертуара второй половины XIX – начала XX века. Самое поразительное, что в тогдашней, зараженной итальяноманией России все оперы русских композиторов, в том числе принадлежащих не к художественной элите, а ко второму и даже третьему эшелону оперных творцов, попадали на сцену, имели заметный общественный резонанс, создавая необходимую почву, на которой только и могли возникнуть истинные шедевры. Сколь грустные параллели возникли при восприятии ее эффектно прозвучавшего доклада с нашей украинской современностью. Ведь ныне в Украине фактически захлебнулась третья волна становления национальной оперной школы. Можно предположить, что кто-либо из молодых музыковедов вскоре займется научными изысканиями под рубрикой «Украинские оперы, запрятанные в архивах». В архивной пыли окажется внушительный список произведений, еще не так давно — и в хрущевскую оттепель, и в эпоху застоя, и даже в начале перестройки, — составлявших привлекавшие внимание новинки текущего оперного репертуара шести оперных театров Украины, а также оперных студий музыкальных вузов. Но у нас даже нет уверенности, что этот предполагаемый исследователь сможет отыскать нотный материал. Ведь изданных клавиров окажется лишь малая часть — снова-таки по контрасту с ситуацией в русском оперном театре XIX — начала XX века, в немецком театре периода ГДР (об этом подробно рассказала музыковед из Москвы Марина Раку), в других национальных культурах.

Наш многолетний друг, музыковед и издатель из Франции Карл Лайх-Галлан на примере французской критики XIX века показал всю сложность самого понятия национальной оперной школы. Так, во Франции популярного во всем мире Джакомо Мейербера, писавшего оперы на французском языке для первой сцены Парижа, упорно причисляли к представителям немецкой школы, основываясь на его происхождении и музыкальном воспитании. Для нас же он был и остается наиболее ярким представителем как раз французской «большой» оперы. О сложных условиях становления национальной оперы в Греции рассказала исследовательница из Афин Лиана Харалампиду. Неожиданные переклички по оси Греция — Россия — Украина возникли и благодаря тому факту, что одна из первых греческих опер «Протомастер» М.Каломириса была записана в Москве в исполнении русских певцов, а рано умерший талантливый композитор Владимир Фемелиди был греком по происхождению. О его неоконченной опере по пьесе Б.Шоу «Цезарь и Клеопатра» рассказала известная исследовательница его творчества Тамара Гнетив.

На конференции царила атмосфера, насыщенная театральными флюидами, во многих докладах ярко проступало игровое начало, без которого невозможно себе представить столь неординарное, в каждую эпоху заново возрождающееся искусство оперы. Положительные впечатления, вызванные напряженной пульсацией музыковедческой мысли и веселыми парадоксами мирового оперного процесса, многократно умножались в окружении зеленых ландшафтов Киевщины и чем-то напоминающего милые сердцу заброшенные дворянские гнезда прошлого века Дома творчества композиторов «Ворзель».