Они сошлись

В столице подведены итоги работы Международной режиссерской лаборатории в жанре малых театральных форм Small Theater Productions.

В преломлении на театральные коллизии слово "лаборатория" сразу же навевает нечто смешное, старинное. Например, историю-анекдот, связанную с украинским комиком Николаем Яковченко. Когда-то он пришел в гости к Юрию Шумскому, а потом исчез в его маленькой комнате, служившей "театральной лабораторией". Яковченко долго искали, затем его нашли под кроватью. Спрашивают: "Что это вы здесь делаете?" - "Так це ж лабораторія! Тому я й шукаю: де ж ті кляті пробірки?"

В случае с недавней киевской "лабораторией" (здесь без шуток) пробирок никто не искал. И опытов над людьми не проводили. Все прошло достаточно мирно и дружелюбно: приехали режиссеры из Грузии, Франции, Азербайджана, РФ.

Патронами лаборатории выступили Национальный театр оперетты и Театр "Золотые Ворота". На их малых площадях и разворачивались эксперименты - эскизы возможных (будущих) спектаклей.

Уже то, что молодые люди приехали в Киев из разных стран, - факт отрадный и полезный для столицы как театрального центра.

Одним из заметных международных персонажей лабораторного собрания оказался не конкурсант, а гость и эксперт - грузинский режиссер Ираклий Гогия. Витальная личность, во многом мой единомышленник. Умный грузин, который смело говорит - о Саакашвили, мудро - о Роберте Стуруа, дипломатично - обо всем остальном.

В процессе общения с ним и в момент демонстрации видеофрагментов его грузинских постановок, наконец-то, нашел родственную душу, которая тоже уверена в следующем… Одна из главных причин глобальной трагедии В.Шекспира "Ромео и Джульетта" - не только вражда семейств (в генеалогических и исторических масштабах), но и конкретный фигурант криминала - священник Лоренцо, воплощение веры. Ираклий так и выстраивает свой спектакль: священник у него - и провокатор, и раздражитель в love story. А действие раскручивается в реверсном направлении: от дискотеки-шабаша (где встречаются современные влюбленные) до старинного склепа, где они встречаются снова, но уже в последний раз под сводами неумолимой вечности.

Ираклий по отношению к происходящему на наших лабораторных площадках был достаточно объективен и добродушен. И здесь мы снова совпали. Принцип отбора режиссеров - претендентов на участие в финальном лабораторном забеге все-таки (в первую очередь) предполагал тематику (текстов), но не декларацию о режиссерских намерениях.

Впрочем, если тема хороша - тоже неплохо.

Был бы, как говорится, текст, а интерпретаторы всегда найдутся.

Говоря об интерпретаторах - детях разных народов - нельзя не отметить достаточно толерантное их отношение к избранным текстам. Не стоило ожидать от вежливых людей радикальной контраверсионности, безудержного постдраматизма, оголтелой провокативности.

Нет, нет и еще раз - нет. Здесь все чинно, благородно, местами - со вкусом.

Никто из них не стремился с шашкой наголо долбить старые шкафы в разоренных имениях, в вишневых садах. Ну и не надо.

Киевский режиссер Юлия Мороз (студентка 5 курса КНУКиМ) предложила эскиз на основе материала, давно знакомого киевлянам-театралам. Это произведение Эдны Мазия "Игры на заднем дворе". Не один год оное значится в репертуаре Русской драмы. Но ничего сопоставлять не собираюсь. А отдам должное Юлии, как девушке самостоятельной, склонной к лихому монтажу мини-аттракционов на мини-площадке.

Проблематику своего эскиза она преподнесла, пожалуй, все-таки провокационно. Как проблему "культуры изнасилования". Возможно, это действительно интересная проблема, чинно расположившаяся в одном ряду с похожими - "культура убийства", "культура рэкета", "культура еврейского погрома". Всем тем, что за "чертой" культуры - как таковой.

Мороз точна в выборе сценических типажей, которыми правильно наполнила эскиз. Полчаса без передышки у нее играют свет, цвет, черный кабинет. И молодые актеры. Поскольку эскиз - еще не спектакль (а лишь заявка), то и гамбургский счет неуместен.

Здесь уместно обнаружить особенности или хотя бы проблески индивидуального режиссерского почерка. И мне кажется - сильный темперамент девушки со временем "отформатирует" ее же сценический почерк. Во всяком случае, зрителю будет не скучно на спектаклях, которые она поставит впоследствии.

Эту же малую сцену "Золотых Ворот" дорогой гость из Франции, молодой режиссер Жюль Одри, несколько развернул, усадив зрителей не в партерчике, а вдоль стенок самой сцены. Для опытов на украинском поле мсье Жюль выбрал современную пьесу "Страждущие" (испанский автор Антонио Аламо). Это рассказ о последних днях И.Сталина, который однажды собрал своих друзей-упырей на банкет, а после - тирана нашли без чувств. Не помог даже исторический возглас: "Хрусталев, машину!"

Эскиз француза, на мой вкус, стильный и обдуманный. Использующий матрицы не только бородатого сталинского китча, но и элементы шоу-бизнеса ХХ века. "Друзья" тирана (Булганин, Маленков, Берия, Хрущев и даже несчастный композитор Прокофьев вкупе со своим контрабасом) - представлены режиссером слегка обкуренными гуттаперчевыми мальчиками-мажорами. В стильных галстуках и зауженных брючках - они как бы участники мероприятий категории stand-up comedy.

Потому что здесь комедия в гостях у жуткого трагика ХХ века (Иосифа Виссарионовича).

Француз, очевидно, дал артистам точные указания. И за полчаса каждый из этих stand-up-мажоров явился достаточно самобытным. Со своими свойствами и проявлениями оттенков характерности. Они сошлись. На одном корпоративе. Злодей Сталин и его раболепная, подлая орда.

Только, естественно, это не сходка исторических призраков в Хеллоуин, а вольная игра на тему неизбежности и непрерывности тоталитарных комплексов - в любую эпоху. Даже в нашу (естественно). То есть в эпоху тотального и тоталитарного comedy club.

Ребята-актеры умело танцуют, гарцуют: на площадке, на столе. Их партии в адском ансамбле - то робкие, то лицемерные, то подчеркнуто коварные. Солирует параноик-тиран. И режиссерам хороших киевских театров (такие еще остались) следовало бы обратить внимание на молодого актера Ивана Шарана (Сталин), исполнителя с некой печатью лицедейской тайны (хотя он еще и молод).

Полемику в рамках лаборатории вызвал эскиз режиссера из Краснодара Александра Николаева - "Нечистая сила", по мотивам сказок В.Королива-Старого. Интеллигентный режиссер, чем-то похожий на благородных героев картин И.Хейфица, начитавшись этих сказок на ночь, видимо, долго и мучительно искал, скажем так, сценическое решение для получасового эскиза.

Поиск привел к знакам и символам отечественных эстрадных концертов в пластмассовых венках и с таким же пластмассовыми деревьями по периметру сцены. Собственно говоря, это хорошо знакомая всем нам продукция, отражения которой часто встречаются в массовых зрелищах КНУКиМ.

Но тут я закрою рот ладонью! Потому что КНУКиМ (теперь, в Киеве) - нечто вроде Школы-студии МХАТ (периода В.Сахновского) - судя по количеству активных и вездесущих (и, кстати, одаренных) режиссеров-выпускников.

Поэтому опыт г-на Николаева - то ли пародия на наши штампы и старые формы, то ли сама по себе старая форма, куда не влили свежее режиссерское содержание?

Ирада Гезалова (Азербайджан) украсила дождливый день лабораторных поисков путешествием в подвалы подсознания Н.Гоголя. Она взяла за основу для своего эскиза "Старосветских помещиков", а местом действия выбрала неглубокий андеграунд центра им.И.Козловского (на Крещатике).

Необходимо заметить, что партии скрипок в этом получасовом этюде - Афанасия Ивановича и Пульхерии Ивановны - исполнены солистами Национального театра оперетты (а не, скажем, Национального театра им. И.Франко). Кирилл Басковский и Оксана Прасолова, между тем, показали себя интересными драматическими артистами. Во всяком случае, Гоголь не сопротивлялся их напору и эмоциональности. Оба играли тему родственных душ, дрогнувших в какой-то момент перед неизбежностью земного расставания. И эти две мятущиеся души увлекали за собой лабиринтами подвала стайку зрителей-свидетелей. Превращали камерную исповедальную историю Гоголя в подобие "ток-шоу", когда боль и любовь двух людей - "все на виду, все на беду, все в этой роли одинокой" (как писала по другому поводу Б.Ахмадулина).

Ирада Гезалова использовала для этого эскиза технологию квест-проекта, то есть спектакля-путешествия холодными лабиринтами чужой нетлеющей страсти. Свидетель которой - зритель. Теснота пространства и даже его температурные особенности как-то сплотили стайку свидетелей, наблюдавших за импульсивными движениями гоголевских помещиков и ловивших эхо их голосов тающих в гулких коридорах андеграунда.

Вся эта режиссерская радость, то есть скорбный труд молодых, не пропадет даром. А обретет продолжение сразу в двух театрах. "Золотые Ворота" возьмут в оборот и опыт француза о сталинских соратниках, и еврейскую историю о "культуре изнасилования". А в царстве оперетты (одним из плацдармов которой является центр И.Козловского) станет на одну камерную историю больше - здесь обещают прописать гоголевских помещиков из "Пульхафонии". Так что все сошлось: лаборатория провела любопытные опыты.