О ПАРТИЙНОСТИ, ДЕНЕЖНЫХ МЕШКАХ, МЕЦЕНАТСТВЕ,

В 1903 году в провинциальном западноукраинском городке Коломые вышла брошюра Ивана Франко «Що таке поступ?», в которой уже известный писатель и мыслитель, с симпатиями относившийся к идее социализма в ее европейском понимании, очень остро высказался против планируемого Ф.Энгельсом и другими социалистами «общенародного государства». Он обратил внимание на то, что такого рода государство, если оно могло быть созданным, легло бы «страшным грузом на жизнь отдельного человека. Собственная воля и собственная мысль каждого человека должна бы исчезнуть, зачахнуть, поскольку государство может признать ее вредной, ненужной... Люди вырастали бы и жили в такой зависимости, под таким надсмотром государства, о котором теперь в самых абсолютистских полицейских государствах нет и речи. Народное государство превратилось бы в огромную народную тюрьму».

Через два года, в октябре 1905 года, в первой легальной большевистской газете «Новая жизнь» появилась статья В.Ленина «Партийная организация и партийная литература», в которой довольно точно и однозначно был сформулирован принцип коммунистической партийности литературы. И хотя в самом названии и в тексте работы акцент как будто делается на партийной литературе, т.е. публицистике, и его современники, и позднейшие рьяные последователи по диктатуре пролетариата восприняли статью как программу полного подчинения всей литературы, искусства в целом партийному руководству, партийному контролю. Многие авторы, касающиеся этой темы, в том числе и аз, грешный, пытались ухватиться за оговорки в том духе, что речь должна идти о партийной журналистике, что литературное дело меньше всего поддается механическому уравниванию, господству большинства над меньшинством и т.д. Но директива была понята правильно: никакого вольнодумия! То, от чего пророчески предостерегал И.Франко, да и не только он, нашло программное обоснование, реализованное впоследствии азиатским способом в России.

Намордник

на свободу слова

На вопрос, в чем состоит принцип партийности литературы, В.Ленин отвечал прямо и четко: «...Литературное дело должно стать частью общепролетарского дела, «колесиком и винтиком» одного единого, великого социал-демократического механизма, приводимого в движение всем сознательным авангардом всего рабочего класса. Литературное дело должно стать частью организованной, планомерной, объединенной социал-демократической партийной работы».

Он исходил из того, что в обществе, основанном на власти денег, не может быть реальной и действительной свободы, что «абсолютная свобода» есть буржуазная или анархическая фраза. «Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя. Свобода буржуазного писателя, художника, актрисы есть лишь замаскированная (или лицемерно маскируемая) зависимость от денежного мешка, от подкупа, от содержания».

Одним из первых откликнулся на программную статью Ленина известный русский поэт и публицист В.Брюсов. В 11-м номере журнала «Весы» за тот же год появилась его статья «Свобода слова», впоследствии тщательным образом упрятанная даже от самого узкого круга специалистов. Мы смогли ознакомиться с ней лишь в 1990 году на основе перепечатки в «Литературной газете».

Статья делает честь не только популярному в свое время поэту, но и всей демократической, свободомыслящей интеллигенции. Автор смог еще тогда увидеть трагические последствия полного подчинения свободной мысли и свободного слова интересам небольшой группы, касты людей, в чем человечеству пришлось убедиться на практике.

В статье фанатичного вождя какой-то части социал-демократов В.Брюсов увидел значительно больше, чем притеснение свободы журналистского слова. Строгий логический анализ дает автору полное основание сделать вывод о том, что в открыто связанной с пролетариатом литературе можно видеть преимущество «в более откровенном признании своего рабства», что «если мы и согласимся, что общепролетарское дело - дело справедливое, а денежный мешок - нечто постыдное, разве это заменит степень зависимости. Раб мудрого Платона все-таки был рабом, а не свободным человеком».

Свободе слова Ленин, как известно, противопоставляет свободу союзов и угрожает писателям, даже внепартийным, исключением из партии. Как бы ни казалось это удивительным, речь шла о принципиальном вопросе: утверждении социал-демократической доктрины как заповеди, против которой не позволены никакие возражения. «Иначе говоря, - подчеркивает В.Брюсов, - членам социал-демократической партии дозволяется лишь критика частных случаев, отдельных сторон доктрины. Тех, кто отваживается на это, надо «прогнать». В этом решении - фанатизм людей, не допускающих мысли, что их убеждения могут быть ложны. Отсюда один шаг до заявления халифа Омара: «Книги, содержащие то же, что и Коран, - лишние, содержащие иное, - вредны».

Не мог предположить проникновенный автор, что исключать и «прогонять» будут не только из этих самых союзов, но и из страны. И не только изгонять, но и сажать в тюрьмы, концлагеря и даже расстреливать. А как же иначе? «Если враг не сдается, его уничтожают!».

Стоит ли копаться в прошлом? Стоит. Хотя бы по нескольким причинам.

Во-первых, появляются ностальгические речи на различного рода конференциях, заседаниях, статьи в газетах о том, как в общем неплохо жилось журналистам и писателям в советские времена и каким страшным грузом давит на всех пишущих и вещающих этот трижды проклятый денежный мешок. Вот некий Анатолий Колесников, как свидетельствует подпись, аспирант Московского университета, пытается на страницах газеты «Київський вісник» (1998, 28 марта) в статье «Свобода слова є. Але яка і для кого?» доказать, какими большими преимуществами пользовалась в те времена пресса, выступавшая «глашатаем и проводником политики КПСС» и какими никчемными являются современные СМИ, подающие жареные факты, чернуху и пугающие наивных людей мнимой красной угрозой. Да что аспирант. Отчаявшись в безысходности, критическом положении украинского слова и культуры вообще, седоглавые метры тяжело вздыхают, припоминая те времена, когда да, и исключали, и даже сажали, но все же издавали и платили гоноры за произведения, в том числе бездарные и конъюнктурные.

Во-вторых, коренным образом изменилась расстановка социальных и политических сил в современном мире. За исключением нескольких стран, все меньше партий-монополистов, полностью узурпировавших власть. Кроме того, все совершенствующаяся техника и технология передачи информации, существование глобального телевидения и Интернета коренным образом изменили информационную картину планеты. Коммунистическая партийность - родная сестра информационного монополизма. Расхожее утверждение о том, что в эпоху телевидения невозможно существование ни Сталина, ни Гитлера, не лишено здравого смысла.

В-третьих, и это самое существенное, рецидивы коммунистической партийности - это не просто узкопрофессиональный вопрос отношения партии, власти к средствам массовой информации, к культуре вообще. Понятие партийности - мировоззренческая проблема, способ мышления и поведения, предполагающий обязательный контроль определенных социальных, политических, клановых сил над творческой личностью. Это философия, согласно которой единица - ноль, все решает коллективный разум. Личность, какой бы гениальной она ни была, должна подчиниться коллективу, в данном случае - партии.

Иерархия ценностей

В свое время понятие партийности имело универсальный характер. Среди партийных бонз существовал своеобразный профессиональный жаргон. Партийный человек означал не просто «член КПСС», а человек безоговорочно поддерживающий любую, даже самую несусветную идею, аморальную, античеловечную. Такой человек сознательно превращался в «колесико и винтик». Даже наука, призванная по природе своей постигать действительность и не имеющая другой цели, кроме познания объективных законов природы и общества, самого человеческого мышления, признавалась партийной. Математика, например, не говоря уже о кибернетике, генетике, которые безоговорочно признавались буржуазными. К чему это привело, известно.

Но коснемся двух сфер творчества, в которых отзвуки партийных догматов живут до сих пор. Это художественная литература и журналистика, хотя их назначение, природа, иерархия ценностей - различны. Здесь необходим дифференцированный подход. Партийность литературы художественной, искусства в целом - нонсенс. В увидевшем сравнительно недавно свет, неплохом в целом «Літературному словнику-довіднику» нет даже статьи «Партийность литературы». И зря. Нельзя не рассказывать молодому читателю о том, какой вред принес этот принцип нашей литературе на протяжении семи десятилетий. Если и были созданы в это время заслуживающие внимания произведения, то не благодаря, а вопреки партийным догматам, требованиям т.н. социалистического реализма.

И диапазон этого антидогматизма очень широк: от умения выйти из-под партийного контроля в силу художественного авторитета, бегства в историческую тему, искусства выживать во внутренней эмиграции - до бескомпромиссности, кончающейся тюрьмой и даже смертью. К тому же, надо учитывать временные потепления, анекдотические «колебания вместе с линией», кончающиеся, как правило, очередным завинчиванием гаек. Именно благодаря этому могли легально появляться стихи Л.Костенко, В.Симоненко, Д.Павлычко, романы О.Гончара, П.Загребельного, Р.Иванычука, повести и рассказы Григора Тютюнныка, В.Шевчука, Е.Гуцала и другие произведения. Но, скорее всего, это - исключения, а не правило.

Отвергая навязываемую художнику партийность, нельзя не видеть всей сложности взаимоотношений искусства и политики, художника и существующих в обществе политических групп, партий, объединений, их философских и идеологических платформ. Да и то, что мы называем художественной литературой, - явление далеко не однородное. В литературе всегда существовали и будут существовать чисто художественные творения, в которых специфическими методами исследуются общечеловеческие проблемы и характеры, и художественно-публицистические, написанные на злобу дня, пропагандирующие определенные идеи, в том числе и политические. И это могут быть не только статьи, памфлеты, дневники, эссе, но и пьесы, политические романы, особенно стихи. Ведь те же величайшие Т.Шевченко, А.Пушкин, И.Франко, А.Мицкевич были не только нежными лириками, создавшими вечные художественные шедевры, но страстными обличителями национальной и социальной несправедливости, жестокости. Это может нравиться или не нравиться, но такова реальность. Украинская литература, как и в какой-то мере польская, русская, болгарская, была не только искусством слова, но и болью, стоном, призывом, гимном. Тенденция эта не исчерпала себя и поныне, о чем свидетельствуют непрекращающиеся споры на темы литературы и общества, литературы и политики.

Ближе всех к истине в этих вопросах подошел, как мне кажется, популярный и доныне английский писатель, автор известных романов «1984» и «Скотный двор» Джордж Оруэлл потому, что его статья «Писатели и Левиафан» писалась еще в 1948 году, т.е. во время торжества тоталитаризма, и писалась она человеком, разделявшим в свое время коммунистические взгляды, воевавшим на стороне республиканцев в Испании. Дж. Оруэлл говорил о политической ответственности писателя, о том, что он может быть даже партийным функционером, признавал, что влиятельной в те времена, особенно среди молодежи, была «левизна». Но он считал, что «приверженность любой политической доктрине с ее дисциплинирующим воздействием, видимо, противоречит сути писательского служения».

Верность знамени необходима, подчеркивал он, однако для литературы она губительна. Как только доктрины начинают воздействовать на литературу, «результатом неизбежно становится не просто фальсификация, а зачастую исчезновение творческой способности». Дж.Оруэлл повторял, что писатель должен иметь мужество сберечь свое «я» неприкосновенным.

Поскольку затронутый вопрос - частичка сложной проблемы психологии художественного творчества, требующий отдельного разговора, ограничимся констатацией подтвержденной исторической практикой и философией истины: настоящий художник постигает истину ему одному известным способом, интуитивно, имея при этом мужество не соглашаться ни с партией, ни с самой умной теорией. Гений сам создает не только собственное произведение, но и собственные законы творения. И повторить их нельзя.

Не так прост и вопрос о партийности журналистики. Журналист в демократическом обществе тоже обязан смотреть на мир как бы со стороны, сверху, а не с групповой кочки. Он должен объективно, по возможности правдиво рассказать людям о том, что происходит в мире. Даже на фронте ему не полагается оружие. Однозначно о партийности можно говорить по отношению к тем журналистам, которые работают в партийных изданиях. Тут, как говорится, сам платишь деньги, сам заказываешь музыку, сам танцуешь под нее. Да и то - даже партийные газеты не хотят признавать себя таковыми. Скрытая партийность, как и скрытая поддержка газет со стороны власти, сегодня в моде. Надо отдать должное: отдельные из них могут быть даже интересными, плюралистическими во множестве вопросов, если это не задевает интересов партийного шефa.

He от столь отдаленного времени пришли к нам государственные издания, являющиеся своеобразным отголоском авторитарной печати типа петровских или губернских ведомостей. Нe напоминают ли многие местные издания известия градоначальства, хотя собственной авторитарной печати в силу исторических условий Украина не имела?

Несмотря на провозглашение в нашей Конституции свободы слова и мысли, хотя, в соответствии с принятым у нас изрядным количеством законов СМИ являются свободными и цензура запрещена, а редакционные коллективы числятся среди т.н. основателей большинства изданий, на практике журналисты далеко не равноправные партнеры в этом сложном и неоднозначном процессе. И больше всего поражает укоренившийся в общественном сознании, политиков прежде всего, авторитарно-тоталитарный взгляд на СМИ как на продолжение власти партийного или государственного аппарата. До понимания масс-медиа как отдельной, самостоятельной силы, говоря метафорически, «четвертой власти» - еще очень далеко.

Чиновник вместо политбюро

Как-то на одной из первых международных конференций, состоявшейся в бурное перестроечное время, но еще при советской власти я, полушутя, но в результате очень трудных переоценок многих традиционных ценностей, бросил фразу: «Лучше печати зависеть от денежного мешка, а при возможности - от двух-трех, чем от партии или власти». Мои студенты до сих пор подшучивают над этой фразой, всячески обыгрывая ее в студенческом фольклоре. А между тем, это очень серьезный и непростой вопрос. Понимаю и, как многие, возмущаюсь унижением творческой личности владельцем не всегда честно нажитого денежного мешка, перед барином, который считает, что ему все по силам, что за деньги можно купить что угодно и кого угодно.

Но мы должны руководствоваться не чувствами, а объективным анализом опыта, мировой цивилизации, современным процессом. Исходя из самой природы вещей, следует понять отличие зависимости публичного слова от партии, власти, системы управления и от того, что условно можно назвать свободным капиталом. Власть, грубо говоря, действует по принципу: «Я тебе плачу - ты мне служишь». Тем более, что денежки-то не ее, а наши, налогоплательщиков. И разделяются они чиновником по принципу, по которому сорока деткам кашу давала. Тот же чиновник привлекает для создания и поддержки газет и журналов, исполняющих волю власть имущих. Об этом лучше всего знают сами журналисты.

А сколько случаев, когда власть имущие устанавливают на местах нечто вроде запрета на профессию. Не говорим уже о столь многочисленных судебных преследованиях, диких штрафах, равносильных смерти редакции. Даже прокуратура, призванная следить за соблюдением закона, иногда пытается грубейшим образом нарушать права человека на информацию.

Сказанное не означает, что в демократической стране невозможно существование и успешное функционирование, скажем, государственных телерадиокорпораций. Известная своим международным авторитетом и объективностью Би-Би-Си - государственное, а не частное образование. Но устав настолько мудр, что президент корпорации не подвластен даже премьер-министру страны, им даже при самом большом желании не покомандуешь. И это один из возможных потенциальных вариантов осуществления свободы слова.

Зависимость СМИ от капитала не стоит идеализировать. Капиталом, как и властью, можно злоупотреблять, и мы это хорошо видим как на примере Украины, так и еще нагляднее на примере, скажем России, где олигархический капитал значительно масштабнее и нахальнее. И все же отношения «СМИ - капитал» отличаются в наших условиях от прямой связки «СМИ - власть». Вкладывание капитала и подкуп - разные вещи. Во-первых, собственник или группа собственников вкладывает капитал в медиа с целью получения в конечном счете прибыли, как получает он ее от производства мыла или выращивания бройлеров. Во-вторых, владеть СМИ - престижно. Фактор нравственный, но имеющий в перспективе и материальные цели. В-третьих, производитель прямо или опосредованно заинтересован в рекламе.

Все это, так сказать, меркантильные цели. Но существуют и другие, альтруистические стимулы. Не сделаю большого открытия, когда скажу, что украинская периодическая печать, украинская книга, культура вообще не смогли бы существовать в прошлом, не будь меценатства. Достаточно назвать такие легендарные имена, как Е.Чикаленко, В.Семиренко. Эти люди, особенно первый из них, не просто организационно и материально поддерживали печать, а отдавали для этой цели все, что имели, продавая собственную землю и даже отдавая в залог собственный дом. Меценатство в Украине, хоть и медленно, возрождается, и это тоже вселяет надежду на утверждение независимой от чиновника культуры.

Пока политики левого толка (да и некоторые журналисты) вовсю ругают эти проклятые денежные мешки, предприимчивые и инициативные руководители редакций уже давно занялись журналистским бизнесом, и если не процветают, то все же крепко держатся на плаву, не протягивая руки к начальству. Используется весь арсенал детально разработанного и мировой практикой проверенного менеджмента: изучение спроса, реклама собственного товара, упорный поиск собственной ниши, активное проталкивание собственного продукта к потребителю, расширение и улучшение рекламы, развитие сопутствующего бизнеса, привлечение зарубежного инвестора и многое другое.

Крепко на ногах стоит не только издающийся во Львове украинский деловой еженедельник «Галицькі контракти», но и такой специфический журнал, как «Світло i тіні». Так живут и выживают самые популярные в западном регионе, жестко конкурирующие друг с другом, общеполитические газеты «Високий замок» и «Експрес». При этом создали или создают собственную полиграфическую базу. Во Львове, кстати, только один еженедельник «Український шлях» издается под эгидой областной администрации. Выживают и даже дают скромную прибыль некоторые районные газеты. Их бы опыт да энергию вечным плакальщикам. А главное - не давить налогами, дикими поборами, граничащими с издевательством.

Таким образом, ответить на вопрос, почему с таким трудом утверждается в Украине свобода слова, и сложно, и просто. Дискуссии по этому поводу ведутся постоянно. Хотелось лишь напомнить, откуда мы вышли, с каким багажом и какими традициями. Что же касается реалий дня, то они неутешительны. Всеобщее обнищание людей, заботящихся о куске хлеба прежде всего, несовершенность и шаткость законов, административно-бюрократический произвол с криминальным оттенком, невысокий профессиональный уровень значительной части журналистов никак не содействуют свободомыслию. Кое-кто даже готов бежать в прошлое.

Врезалась в память и никак не покидает символическая деталь. В недавно показанном по телевизору документальном фильме о Сергее Параджанове телекамера крупным планом зафиксировала над воротами лагеря для заключенных слова Ленина именно из статьи «Партийная организация и партийная литература»: «Жить в обществе и быть свободным от общества нельзя». Такое трогательное единение литературы и жизни!