Николай Олялин: обратная дорога есть

Из жизни ушел красивый человек — украинский актер Николай Олялин (1941—2009). И уродливый мир стал чуть уродливей без такого-то лица. Без лица, которым в свое время восторгался оператор Сурен Шахбазян: «У нас на экране еще не было такого лица! Если я не сниму его, то считайте, что я не профи!»

Один из последних фильмов, в которых снимался уже больной Олялин, — нашумевший «Ночной дозор». Тогда, в начале декабря 2001-го, актер перенес тяжелейшую операцию шунтирования сердца. Не каждому дано преодолеть боли и риски, чтобы смело выйти на съемочную площадку и с головой нырнуть в фантастический мир Сергея Лукьяненко.

А Олялин — шагнул. И уже для кинопоколения «пепси-попкорна» остался неким знаком. Зарубкой на память. Для них он будет Инквизитором. Властелином загадочных Темных или Светлых сил. Зрители картины подтвердят: таки вписалось красивое лицо уже пожилого артиста в фантасмагорическую композицию Бекмамбетова—Лукьяненко. С одним только «но». Чего-то «темного», какой-то такой нечистой силы, в харизме артиста нет. В нем — только свет…

В 1968-м молодого артиста киностудии имени Довженко утвердили в тот проект на роль капитана Цветаева, голубоглазого блондина с волевым обликом. Все девушки СССР, естественно, влюбились.

Олялин сыграл в той эпопее и отголосок семейной драмы. Его отец был тяжело ранен на войне, пуля буквально разворотила его тело. Думали, уже не выживет. В госпитале его, бедного, как-то склеили, но никто не надеялся… А отец прожил после тяжелейших ранений до 76. Сын — только до 68.

…Для Киева Олялин был чем-то большим, нежели просто популярный артист или именитый горожанин. Он был как сувенир. Как киевская достопримечательность. Москвичи, как правило, спрашивают: «Как там у вас в Киеве поживают…?» И далее по всем правилам «жанра» следует ожидаемый список — Роговцева, Ступка, Олялин, Заклунная, Кадочникова…

При этом Олялину не всегда весело жилось на берегах Днепра. Его коллеги вспоминают давнишние случаи, когда после всесоюзного успеха «Освобождения» те же студийцы клепали какие-то доносы: мол, пьет да куралесит.

Дошло до того, что даже какого-то тайного шпиона к нему приставили — члена парткома Степанова (с целью сбора компромата).

А Олялин был человеком свободным внутренне (даже в то время). И не надо было сильно тужиться, чтобы накропать на него сто телег. Бывало, съемки срывал в «Ночном мотоциклисте», коньяк рекою лился на волне его популярности. Всяко бывало.

Но мужского — человеческого — достоинства он не терял.

Он таким и останется — красивым и достойным человеком.

В 70-е его активно поддерживал Владимир Щербицкий. Вроде под свое крыло взял. И отмахивался от стукачей: «Не ваше дело… Если болен, то займитесь его лечением!» Артиста вызывали в четвертое управление к наркологу. Лечили — по приказу Владимира Васильевича. Артист возрождался к жизни, к съемкам… И каждая его очередная работа в 60—70-е
не оставалась в тени. Названия тех картин: «Бег», «Обратной дороги нет», «Джентльмены удачи», «Пропавшая экспедиция», «Золотая речка», «Россия молодая»… И, разумеется, сразу же возникает его лицо — в эпизоде, в роли покрупнее. В 90-м он по своему сценарию даже сам поставил мелодраму «Неотстрелянная музыка».

Тем временем, основной мелодией его судьбы была и осталась супруга Нелли, с которой познакомился еще в бытностью свою трудовую в Красноярском ТЮЗе. Их история — роман о взаимопонимании людей, которым никогда не было скучно; они могли подолгу говорить о кино, литературе, о Лесе Украинке (Олялин снимался в картине «Иду к тебе», посвященной жизни Леси).

Несомненно, это уже выглядит трюизмом, но как и каждый интересный артист он играл не всегда то, на что был способен. В этом — и зависимость ремесла, и ухмылки фортуны. Но, право, не всегда ведь важно «сколько» (сыграно). Чаще важно — «кто» и «как» (это играл). Ушедший от нас Олялин — красивый артист с голубыми глазами — всегда играл сердцем. Больным своим сердцем... Одна из самых известных его лент (к слову, поставленная тем-таки Суреном Шахбазяном) называлась «Обратной дороги нет». А ведь есть она, эта дорога! Даже для тех, кто уходит от нас. И просто называется этот безлюдный «проспект» — Память. Будем помнить, значит, и обратная дорога найдется.