Налет на Москву в национальном вкусе

Судя по всему, Московский международный кинофестиваль, словно громоздкий морской лайнер, ведомый бывалым капитаном, лихо заложил вираж в ту же сторону, что и вся путинская Россия. А именно: опора на собственные силы и авторитарный профессионализм, экономия и расчетливость во всем, акцент на национальной гордости и самодостаточности, разговор с сильными на равных и позиционирование себя в их числе и т.п. Но главное — получается же!

Хозяин любит счет

Из нововведений — сокращение вдвое общего числа фильмов, выставляемых на ММКФ, и упразднение авторских кинопрограмм «АиФория» Андрея Плахова, «8 1/2 фильма» Петра Шепотинника и «Большие надежды» Евгении Тирдатовой. Из пояснений генерального отборщика фестиваля Кирилла Разлогова (дескать, надо не числом, а качеством улучшать конкурсную программу, тогда как «авторы» отвлекаются на свои обоймы за счет главной) стало ясно: на самом деле речь идет о том, «кто в доме хозяин». Между тем другое новшество — второй конкурс «Перспективы», где должны показываться первые и вторые фильмы молодых, оказался на выселках в ЦДЛ и на периферии главных событий. Вряд ли тут можно говорить о новой фабрике звезд. Тесно было и пресс-центру, переехавшему из Манежа в Дом кино. Но тут ничего не поделаешь —прежнее гнездо начисто выгорело.

Режим экономии по ленинскому принципу «лучше меньше, да лучше» ощущался во многих звеньях фестивальной жизни. Зато с приглашением настоящих звезд мирового экрана дело обстояло как никогда достойно. Квентин Тарантино, Эмир Кустурица, Мэрил Стрип, Изабель Аджани, Алан Паркер — действующие светила первой величины и их присутствие на ММКФ было максимально эффективно обыграно. Особый случай с основной конкурсной программой. Известно, российское кино сегодня на подъеме, а это позволило представить в конкурсе ММКФ сразу четыре действительно интересные работы, которые изначально были просто обречены на те или иные награды. Так и вышло. Однако вот что интересно, фон для лауреатов волею организаторов смотра оказался исключительно выгодным. Вся остальная конкурсная программа выглядела весьма серо. Такое впечатление, что заслуженный триумф «Своих» (как фильма с таким названием, так и страны — хозяйки фестиваля) стал результатом предварительной хорошо продуманной режиссуры, а не вольной игрой случая.

И вообще национальный ракурс мотива «свои-несвои» увиделся мне одним из доминирующих в общей драматургии ХХVI ММКФ.

Бомба для себя

Когда смотрел конкурсный азербайджанский фильм «Национальная бомба», густо замешанный на местной, бакинской, фактуре, то нередко казалось, что это злая сатира именно на украинские общественно-политические реалии. Вы помните горькие сетования отечественных национал-патриотов на добровольное ядерное разоружение Украины? Якобы без бомбы нас перестали уважать в мировом сообществе? Правда, позже, когда наши ракетные войска и просто горящие склады боезапасов стали обстреливать сограждан, сожалеть об утраченной атомной начинке ракет стало непопулярным. В картине режиссера Вагифа Мустафаева — современники «перестройки» могут помнить его по удачному дебюту в кинокомедии («Мерзавец», 1988) — аналогичную национальную идею и логику исповедует один из героев. В смутные постсоветские времена самый младший отпрыск кинематографического рода ищет спонсора для создания «азербайджанской национальной бомбы». Вот его абсурдистские, в стиле всего фильма, мотивации, которые тем не менее один к одному схожи с логикой известных наших политиков-демагогов: «Мы не будем сбрасывать ее на другие народы, ибо это вызовет возмущение мировой общественности. Мы сбросим ее на себя. Никто посторонний не пострадает от нашей бомбы. Особенно армяне. Поскольку, если пострадают армяне, мировая общественность подумает, что мы ее специально сбросили на себя, чтобы пострадала Армения…» Дело заканчивается отказом от мечты о ядерном статусе, но опять же — на почве неиссякающей национальной гордости: «Мировая общественность запретила нам взрывать себя, а это значит, что наша страна ей крайне дорога…»

Эта работа полна и другими приметами азербайджанского житья-бытья, в точности совпадающими с украинской симптоматикой. Так, мы увидим пустынную киностудию и увольняемого после 40 лет работы ветерана национального кино, который получает окончательный расчет. Кассирша дает ему деньги и строго наказывает: «Пересчитайте!» Старик слюнявит палец, а там… одна купюра. А вот — отчаянный поиск спонсора для фильма в лице богатенькой еврейской общины Баку, но дело решает продажа собственной квартиры. На пресс-конференции г-н Мустафаев подтвердил цифрами наши кинопараллели: не более трех-четырех фильмов в год снимают и там, где разорвался их «национальный заряд».

Фильм показался мне крайне интересным по форме, которая как бы оспаривает содержание. Будто самые яркие и оригинальные стили и мотивы национальных кинематографий бывшего СССР нашли свой приют под «крышей» трагифарсового сюжета этой ленты. Этакая коллекция-контаминация позднесоветских киноделикатесов для ценителей. И иронично-нелепая литературная выспренность диалогов — как у Киры Муратовой. И барочная перегруженность кадра этнографической экзотикой — как в украинском «поэтическом» или грузинском «живописном» кино. Разумеется, всячески обыграны местные азербайджанские материальные, типажные и языковые фактуры. Хлесткие сюрсатирические образы сначала вызывают смутные ассоциации с «Покаянием» Тенгиза Абуладзе. Так, в некой ослепительно белоснежной солевой пустыне мы видим памятник некогда бесславно утонувшему мифологическому Отцу — это гигантский черный кукиш, как бы в предсмертном движении протянутый из-под земли в порядке завета потомкам. Но когда в одной из главных ролей появляется блистательный грузинский актер Автандил Махарадзе, причем снова, как в «Покаянии», портретно повторяя облик известного деятеля коммунизма (на сей раз самого Карла Маркса), то все сомнения отпадают: перед нами намеренная игра аллюзиями из советской киноклассики, полушутовской и полусерьезный опыт сплавки национальных специфик в нечто квазиинтернациональное.

Национальность — партизан

В конкурсе «Перспективы» на нынешнем ММКФ все заинтригованно ждали белорусский фильм молодого режиссера Андрея Кудиненко «Оккупация. Мистерии». Дело в том, что заранее было известно, что минское начальство почему-то вдруг одумалось, лишило фильм лицензии на публичный показ и попыталось отозвать картину с фестиваля обратно. Но волевой ММКФ проигнорировал обычные и в других областях метания белорусского партнера. И вот…

Сразу скажу, эффекта разорвавшейся бомбы не случилось. Одна разбитная московская критикесса, выходя после просмотра, громко заметила вслух с одобрительной интонацией: «Хорошо же он потоптался по белорусской партизанской мифологии!» Ну чтобы просто «потоптаться», много ума и таланта не требуется. А этого тут, на мой взгляд, и нет. Весьма ученическая по режиссуре и театральная по актерской игре картина. Три новеллы-анекдота объединены действительно единой сверхзадачей — пародийно высмеять и «разоблачить» неприглядную подкладку народного сопротивления фашистам. Основные слоганы проекта: «Самогон — движущая сила патриотического подъема», «Гулящая баба, «дающая» и нашим и вашим, — гуманистическая компонента кровавой схватки с врагом», «Нет родственных святынь для советского партизана на пути к победе» и т.п. Такое впечатление, что автором руководила только одна пламенная страсть — сказать о партизанах не что-то новое, а что-то принципиально в пику ортодоксальной трактовке. На пресс-конференции такие подозрения подтвердились: г-н Кудиненко прямо сказал, что его творческий замысел родился из возмущения новыми попытками «героизации» (!) белорусской партизанской истории. Не любит он прошлое героическим, даже если оно таким и было, и все тут! Однако тут же полную ясность внес исполнитель роли партизанского вожака актер Анатолий Кот: «Видите ли, белорусская национальная идея — это партизанщина. У нас все партизаны. Включая президента. Просто он — из другого партизанского отряда. А кто такой партизан? Это человек, который все время прячется и появляется в момент диверсии. На том и строится наша политическая и культурная жизнь, которые практически совпадают…»

Ну что ж, как вылазка «лесных братьев» для пуска под откос вражеского эшелона боеприпасов для официоза «Оккупация» еще как-то может пройти. Но что ж так вяло-то по творческой линии? С этаким хилым арт-запалом не только до нации, но и до простой детонации не достучаться.

Бомба для других

Волею судеб фестивальная программа (правда, в разных конкурсах) «Оккупации» противопоставила буквально по всем параметрам антиномичную ей работу, она-то и стала абсолютным чемпионом смотра. Фильм «Свои» — это мудрое кино с почти античной трагедийной коллизией, с превосходным изобразительным стилем, напоминающем черно-белые фото, раскрашенные анилиновыми красками; с блистательным актерским ансамблем; и, наконец, с позитивной патриотической идеей, полярно иной, чем в «Оккупации». Хотя — тоже о войне в Белоруссии. Видать, правду говорят теоретики искусства о существовании прямой связи между истинностью идеи произведения и его эстетическими достоинствами.

Речь о трех беглых советских военнопленных: один — прожженный гэбист (Сергей Гармаш), другому посчастливилось в СССР родиться евреем (Константин Хабенский), а третий — местный житель (Михаил Евланов). У отца последнего и находят убежище беглецы. Украинский актер Богдан Ступка изумительно правдиво воспроизводит повадки и стать природного мудреца и жизнелюба, наученного тоталитарной эпохой выживать и сохранять честь в самых невероятных коллизиях. Так получается, что герою нужно выбрать между жизнями двух своих юных дочерей и предательством родины, которую в общем-то бывшему репрессированному любить не за что. Адова альтернатива будет с блеском разрешена, и надо видеть, как вся сопутствующая этому буря чувств прокатится по лицу и пластике актера, ни разу не теряющего при том сдержанности. Он, бывший «кулак», спасет всех — и своих, и чужих, включая чекиста. Потому что на такой войне все «свои».

Картину жюри осыпало призами, а Алан Паркер, который, как оказалось, именно здесь впервые увидел Ступку, назвал произведение выдающимся. Беспрецедентный успех, в центре которого — великий украинский актер, который, между тем, у себя на родине в последние годы снимается только в ролях «знаковых гетманов» и где вряд ли есть кинорежиссер, способный использовать его дар глубокого психологизма по назначению. В очередной раз мы из «несвоего» источника получим по происхождению «свое», национальное, — в раскрытом, реализованном виде. Триумф «Своих» стал подлинной «бомбой» ХХVI ММКФ, но «взорвалась» она для других — «великим русским актером», каковым считает теперь Богдана Ступку Алан Паркер…

Справка ЗН:

Главный приз за лучший фильм — Золотой «Святой Георгий» — «Свои» (Россия) Дмитрия Месхиева.

Специальный приз жюри — «Бунт свиней» режиссеров Рене Рейнумяги и Яака Кильми (Эстония).

Приз за лучшую режиссерскую работу — «Свои» (Россия).

Приз за лучшее исполнение мужской роли — Богдан Ступка («Свои», Россия).

Приз за лучшее исполнение женской роли — Хина Зорилья («Разговоры с мамой», Аргентина).

Приз «Верю! Константин Станиславский» — актриса Мэрил Стрип (США).

Победитель конкурса дебютов «Перспективы» — «Отель «Венера» режиссера Хидеты Такахаты (Япония).

Приз российских киноклубов — «Свои» (Россия), режиссер Дмитрий Месхиев.

Приз зрительских симпатий — режиссер и актер Владимир Машков за фильм «Папа».

Призы жюри российской кинокритики:

Главный приз — Дмитрий Месхиев за картину «Свои» (Россия)

Дипломы: российский фильм «Время жатвы» (режиссер Марина Разбежкина), бразильская лента «Нина» (режиссер Хейтор Дхалия), участвовавшая в конкурсе «Перспективы».

Приз жюри ФИПРЕССИ —

«Время жатвы» (Россия, режиссер Марина Разбежкина).