Надя Парфан: "Нам всем нужно тепло дома, и его поставляет не Илон Маск"

В интервью ZN.UA режиcсер-документалист рассказала, что именно побудило ее посвятить три года своей жизни наблюдению за жизнью коммунальщиков и какими были особенности производства этого фильма.

"Всьо як в життю", - сказала режиссеру после просмотра фильма одна из его героинь. Ведь этот фильм, созданный при государственной поддержке (1 млн 69 тыс. грн при общей стоимости производства
1 млн 169 тыс. грн), рассказывает о суровых буднях коммунальщиков, чьи условия труда мало изменились с прошлого века, когда все это хозяйство было введено в эксплуатацию. Главный коллективный герой фильма - "Чорнобривці", профсоюзный хор ИФТКЭ, который проводит репетиции прямо на производстве и выступает на различных мероприятиях. Но отопительный сезон вносит коррективы в график репетиций. Трудовой коллектив старается починить устаревшие коммуникации, пока рассерженные потребители штурмуют "горячую линию". Несмотря на тяжелые условия труда и мизерные зарплаты, коммунальщики смогли сохранить душевное тепло и психическое здоровье, и это, не в последнюю очередь, благодаря пению, которое звучит в ИФТКЭ (Ивано-Франковсктеплокоммунэнерго) последние 15 лет.

- Надя, твой фильм "Поет Ивано-Франковсктеплокоммунэнерго" - личный, но в нем ты избегаешь прямого рассказа о своей семье, избегаешь акцентов на этом. Почему так?

- Автодокументалистика - не мое. И тут я могла бы себя похвалить, сказав, что не такая уж я нарциссическая натура, зациклена на себе не больше, чем на других людях, и в этом есть определенная взрослость. Однако, с другой стороны, можно сказать, что я недостаточно смелая.

В самом деле, мой фильм - это исследование мира моих родителей, бабушек и дедушек. Они меня родили и воспитали, а потом - я уехала в Киев, затусила с богемой, оторвалась от их круга. Вся моя семья - инженеры, они были классными специалистами, но потом развалился Советский Союз, а они остались теми же. Они барахтались всю жизнь и продолжают барахтаться, чтобы выгрести на нормальный его уровень, но не всегда им это удается. И я поняла, что все это на меня влияет. Игры в буржуазность отваливаются от меня, я не могу быть такой вальяжной и такой full of yourself, потому что знаю, из какой я семьи. Кроме того, это очень трагично - что происходит с людьми труда, вся эта трудовая миграция, и просто в определенный момент я больше не смогла делать вид, что этого нет.

- Как ты лично воспринимаешь "Ивано-Франковсктеплокоммунэнерго" как объект, и с каким настроением находилась на территории этого крупного коммунального предприятия?

- Для меня это пример рассинхроненности, машины времени и вообще иной темпоральности. Мы живем здесь, в Киеве, в одном времени, и оно плывет с определенной скоростью, а это - просто другой мир, артефакт из другой эпохи, который чудесным образом не только уцелел, но и продолжает функционировать. Наша постмодерность очень фасадная, потому что нам всем нужно тепло дома, и это тепло поставляется не из креативных индустрий, и не Илон Маск его нам подает, а вот такие живые люди, как в моем фильме. И мне просто интересно, как довольно разные темпоральности могут уживаться в одной социальной ткани.

- Ваш скандал с Минкультом - это тоже контакт с иной темпоральностью? ( В январе 2018 года фестиваль "86", одним из сооснователей которого является Надя Парфан, выиграл грант на 500 тысяч гривен. Чтобы получить государственные средства, команде фестиваля пришлось месяцами бороться с бюрократией и даже попыткой взяточничества. После того как организаторы фестиваля предали публичной огласке этот факт, государственный грант был выплачен в полном объеме. - М.Б.)

- На каком-то метауровне - конечно, да. Мы распрощались с Советским Союзом, мы уже тридцать лет - независимая страна, у нас - европейский вектор развития. Мы это декларируем, и на каком-то уровне мы все перекрасили, отрубили кусок советского барельефа на Украинском доме топорами, но фактически остаемся совковыми во многих вещах. Этот совок чрезвычайно глубокий и живучий. В случае с министерством для меня это был пример институционного сталинизма, как в 1930-е годы, когда было заведено использовать культуру в пропагандистских целях, а также это о людях, которые там сидят, об их ценностях.

- Министерские чиновники и люди, работающие в "Теплокоммунэнерго", - примерно в одном и том же положении: и те, и другие - в ловушке устаревшей системы, ее заложники. Но одни, как ты говоришь, утратили чуткость и человечность и в своих поступках руководствуются ценностями образца времен сталинизма, а другие, несмотря на тяжелые условия труда, сохранили душевное тепло и гуманизм. Как ты объясняешь это различие?

- Коммунальщики - из той же категории людей, что и учителя, и врачи. Например, на ИФТКЭ задерживают заплаты с августа. А зарплаты у них, в среднем, по 7 тысяч гривен. Я спрашиваю у своей мамы, которая там работает: почему вы не бастуете? А она мне говорит: "Понимаешь, от нас зависит отопление всего города". Мы забываем, что тепло - это базовая потребность человека, как пища, сон. То есть они не могут бастовать, осознавая, что на них - большая ответственность, и они молча ее несут.

С другой стороны, коммунальщики - это такие мученики, люди без привилегий, их средний возраст - 55+, на нынешнем рынке труда это люди, фактически, лишенные других возможностей для трудоустройства. Моя мама всю жизнь работает в ИФТКЭ. А еще - она делает просто божественный творожник, и все, кто его когда-либо пробовал, были в улете. Я говорю: "Мама, ты просто делаешь трижды в неделю творожник и зарабатываешь столько же, сколько в "Теплокоммунэнерго". Но моя мама слишком долго работала в бюджетной сфере, поэтому она не может взять, да и стать предпринимателем, - для этого нужен иной ментальный ресурс. Поэтому коммунальщики просто терпят и делают то, что должны.

А в министерстве на среднем и низовом уровнях сидят эдакие приспособленцы, оппортунисты. Они просто наблюдают за тем, что страна меняется, меняются руководители министерства. Их давно можно было бы заменить, но раньше это никому не надо было, культура рассматривалась по остаточному принципу. Политикам было не до культуры, поскольку они не понимали, в чем общественная ценность культуры. Но я не исключаю, что новый министр может это все изменить.

- Вернемся к твоему фильму. Мне интересно, насколько велика разница между той историей, которую ты питчинговала, и той, которая в результате вышла на экран?

- В начале мы фильм питчили как комедийный, а получился он трагикомическим. В документальном кино сценарий пишется трижды: в первый раз - когда ты исследуешь и придумываешь свою историю, во второй - когда, собственно, снимаешь, и твоя задумка сталкивается с реальностью, и в третий - во время монтажа. Поэтому между историей на питчинге и реальной работой всегда есть много различий, и это нормально.

Кроме того, в ходе питчинга я говорила о таком галицком явлении как вуйкизм. Можно сказать, это определенный гендер, это субкультура. Вуйко - мужчина преимущественно в возрасте 55+, он женат, имеет большую семью. Жена хорошо за ним ухаживает, потому вуйко часто откормлен, у него свой фешн, свой стилек, своя телесность, носит камизельку, хорошо выглаженные рубашки. И вуйкизм - также о достоинстве. Вот в Киеве, например, я не так часто вижу мужчин, которые напоминали бы мне вуйков, здесь мужчины такого возраста часто неопрятны. Вуйкизм в определенной степени воплотился в наших главных героях, в Иване Васильевиче и Иване Ивановиче, имеющих столь выразительную мужскую фактурность. Иван Васильевич рассказывал, что его жена пришла на премьеру фильма в Ивано-Франковске и потом сказала: "Ты уже староват для этого кино!" Это такой классный флирт между людьми старшего поколения, и даже те, кто ничего не знает о вуйках, во время просмотра фильма считывают это визуально, потому можно сказать, что я популяризирую некоторые примеры галицкой культуры.

- Что из того, чему тебя учили в Школе Анджея Вайды, тебе в самом деле понадобилось во время работы над "Поет ИФТКЭ"? (В 2014–2015 годах Надя изучала документальную режиссуру в Киношколе Анджея Вайды в Варшаве. - М.Б.)

- Знаешь, я сейчас читаю в соцсетях много отзывов на мой фильм, и люди часто удивляются: как может быть такой художественной документальная работа? Наверное, это польское влияние, ведь большинство польских документальных фильмов очень художественные. У нас длительное время (а может, и до сих пор) была популярной российская режиссер и педагог Марина Разбежкина, именно с ней связано так называемое разбежкинское кино, обычно оно немножко трешевое, когда снимают с рук, изображение местами нечеткое, звук не всегда хорошо слышен. Это полная противоположность польской традиции.

Я лично не разделяю кино на игровое и документальное, для меня есть просто искусство, просто кинематограф.

Еще одно - время. Мне нужна длительность, я не могу сделать кино быстро. И я не верю, что можно быстро сделать качественное документальное кино. Над "Поет ИФТКЭ" я работала три года, из которых два ушли на съемки. Это не так уж и много. Опять-таки, кто-то пишет в соцсетях: "Актеры такие органичные!" Приходится объяснять, что это не актеры. А те, кто понимает это, - спрашивают, как мы добились от наших героев такой органичности. Она "добивается" временем, продолжительностью работы, погружением в материал. Просто в Украине почти все, что делаем, - мы делаем наспех и нахрапом, поскольку у нас нестабильная ситуация, завтра можно умереть, поэтому такое ощущение, что все время надо спешить.

Где-то среди отзывов я увидела такой: это очень классный фильм, даже несмотря на то, что у него нет сюжета. Как это - нет сюжета?! Как по мне, в фильме несколько выразительных сюжетных линий, причем сам фильм составлен как определенная сюжетная полифония, и это, кстати, противоречит методам, которым нас обучали в Школе Анджея Вайды. Но многие оканчивают эту школу и начинают заниматься символическим отцеубийством, делая именно такое концептуальное сюжетно-полифоническое кино.

- "Зачем это снимать?" - типичный вопрос, который слышат в свой адрес авторы документального кино. Дескать, жизнь и так неспокойная, зачем показывать на экране не лучшие ее стороны? И в самом деле, зачем ты подробно показываешь заброшенную инфраструктуру "Теплокоммунэнерго" и его работников?

- Простой ответ: потому что на одно у тебя внутри что-то включается, а на другое - нет. Если же попытаться поковыряться, то могу сказать: лично у меня есть усталость от современных героев. Кино разделилось на Голливуд с его спецэффектами и супергероями, что является выдумкой, оторванной от жизни. Для меня кино - гуманистическое искусство, ставящее человека в центр, интересуется вопросами: кто такой человек, как он живет свою жизнь? Ты должен посмотреть на экран и узнать там себя. А на экране - засилие спецэффектной жизни.

А второй экстремум - наш, локальный, я имею в виду наше кино патриотического направления. Может, теоретически оно могло бы быть очень неплохим, но получилось так, что все подчиняется канону героизации. Должен быть герой, который доблестно совершает какой-то поступок, например, решает идти в АТО спасать Украину. А на самом деле - это не вся правда, потому что этот герой возвращается с ПТСР, его жена не знает, что с ним таким делать, и героем является не столько он (не преуменьшая всех его подвигов), как та же жена, которая ведет его потом к психотерапевту и разруливает семейные проблемы. Но об этой женщине кино не снимают. Будни - это и есть жизнь, в ней и заключается весь героизм, а слепая вера в героев - опасна. Одним словом, искусство должно воспитывать критическое к реальности мышление, помогать ее рефлексировать, а не только давать возможность отрываться от этой реальности.

Я считаю, что коммунальщики - это и есть настоящие герои. Сейчас все побежали смотреть и читать о "Джокере" и социально-политическом контексте Нью-Йорка 1980-х. Почитайте лучше об украинском контексте! Это какой-то глобальный эмоциональный капитализм, в котором мы выступаем в роли рынка сбыта. Нам привозят аудиовизуальный продукт (тот же "Джокер"), мы его покупаем. Я ничего против него не имею, но он не о нас, а тем временем у нас есть свой контекст, который мы привыкли игнорировать.

- Часто документальный фильм существенным образом влияет на реальность. Влияет ли на реальность твое кино?

- На самом деле я очень давно знакома с нынешним мэром Ивано-Франковска. На своем уровне он нас даже поддерживал, в частности, когда мне во время съемок надо было узнать дату начала отопительного сезона. Городской совет поспособствовал тому, чтобы фильм вышел в Ивано-Франковске в прокат, потому что до тех пор наш фильм не хотели брать для показов, объясняя тем, что все сеансы уже расписаны. Мэр пришел на премьеру нашей картины, взял слово и сказал нечто вроде "Чуваки, это немного жесть, но я о ней знаю". В дальнейшем я намерена следить за развитием ситуации.

- Своим фильмом ты предлагаешь определенную рефлексию о жизни коммунальщиков. Интересно, как они восприняли твое кино и эту твою рефлексию, какие эмоции она у них вызвала?

- "Всьо як в життю", - сказала одна из наших героинь. Они отметили реалистичность картинки и согласны с моим видением. Они понимают, что работают в условиях упадка. Критиковали меня за то, что в фильме мало хора, им хотелось бы больше.

Честно говоря, я переживала, воспримут ли они мою иронию. Оказалось, что да. И это очень круто, что, несмотря на все неблагоприятные условия, эти люди самоироничны и не утратили достоинства.

- Почему стоит посмотреть твое кино?

- Потому что всем нам нужно тепло, потому что у нас всех есть базовые потребности. Это фильм, касающийся всех нас. Это фильм о поколении и о взаимопонимании между ними, поэтому на просмотр можно и нужно идти со своей мамой, с отцом. Этот фильм может стать мостиком между разными поколениями, которые любят друг друга, но не очень понимают. К тому же мы все имеем дело с коммунальным сервисом, каждый хоть раз звонил по телефону в аварийную службу. И я надеюсь, что после просмотра многие изменят свое отношение к тем, кому он звонил и ссорился из-за холодных батарей.