МЕЖДУ ЛАМПАДКОЙ И ЗЕРКАЛОМ

Полный страстей и беззаконий купеческий мир особенно интересует режиссера В.Оглоблина. Сначала он поставил в Центре современного искусства «Дах» горьковскую «Вассу Железнову», а 4 октября состоялась премьера спектакля «Свои люди — сочтемся» по одноименной пьесе А.Островского. Вероятно, купцы с приказчиками и стряпчими представляют собой благодатный материал для театрального анализа: они непредсказуемы, неистовы, и в каждом Самсоне Силыче или Лазаре Елизарыче сидит первостатейный злодей.

Впрочем, особенно зловеще выглядел в премьерном спектакле даже не купец первой гильдии Самсон Силыч Большов (Артем Алексин), а его приказчик — Лазарь Елизарыч Подхалюзин, которого, неожиданно для публики, сыграл художественный руководитель «Даха» режиссер Владислав Троицкий. В его трактовке Подхалюзин смахивал на шекспировского Ричарда III. Только вот над свежевырытой могилой никого не обольщал и иногда с опаской косился на лампадку.

Жизнь героев этого спектакля разворачивалась между лампадкой и зеркалом. В.Оглоблин организовал сценическое пространство так, что лампадка и зеркало без стекла представляли собой два полюса — добродетель и грех, между которыми метались герои. Правда, на лампадку они по большей части опасливо косились (а вдруг Бог покарает раньше времени?), а перед зеркалом старательно вертелись, расправляли плечи и корчили рожи. Словом, в их земной жизни зеркало и, стало быть, самолюбие с честолюбием и корыстью одержали победу. Но лампадка все же горела: как напоминание о жизни вечной и неизбежном суде.

Людмила Плетенецкая, сыгравшая властную и неистовую Вассу Железнову, в этом спектакле превратилась в робкую купеческую жену, задерганную мужем и дочкой. И, надо сказать, что в роли кроткого и запуганного создания актриса выглядела неубедительно: то и дело — совершенно не к месту — прорывались грозные интонации Вассы. Зато купеческая дочка Липочка (Анна Кузина) словно иллюстрировала собой судьбу крыловской попрыгуньи-стрекозы. Сначала она скакала по сцене, до полного изнеможения вальсировала со стулом, сбиваясь, отсчитывала «раз-два-три, раз-два-три», ворковала о шпорах с колокольчиками и благородных кавалерах, а потом, как и в басне Крылова, наступило время расплачиваться за беспечность и легкомыслие. За дверью, правда, ждала не зима, а Подхалюзин.

Приз зрительских симпатий в этом спектакле достался стряпчему Сысою Псоичу Рисположенскому (Алексею Ильюченко), сыгравшему самую настоящую чернильную душу, без чести и совести, но со склонностью к алкоголизму. И хотя в злодейской натуре отказать этому герою было нельзя, выглядел он на редкость комично: ну ограбит до нитки, зато хоть развеселит. Сысой Псоич (Псович, как его усердно величали остальные герои) злодействовал как-то на редкость легко, играючи, в промежутках между рюмочкой и закусочкой. Зато каждое его появление вызывало бурное веселье зрительного зала.

Еще когда в Киев приезжала Мастерская Петра Фоменко с «Волками и овцами» — спектаклем по пьесе Островского, посвященным купеческому миру, было замечено, что публика «угорает» от текста. Язык героев Островского вызывал взрывы хохота и в даховской постановке. Все эти словесные россыпи: «усахарил», «упаточил», «детище змеиное» и «бральянтовый мой» — составляли половину успеха спектакля. А если умело подавались и обрамлялись актерами, то тем паче. Словом, благодатный материал эти купцы: и говорят ловко, так что каждое слово — музейный экспонат, и удержу в страстях не знают. Куда там шекспировским королям…

Правда, если в «Вассе Железновой» Оглоблин исследовал купеческий мир периода упадка, когда под натиском варваров-революционеров Самсоны Силычи сдавали свои позиции, то в нынешний премьерный спектакль посвящен расцвету купеческого жить-бытья. Правда, и здесь налицо стоящие на пороге беды: подколодные ягнята-приказчики, которые спешат занять место хозяев, и, с другой стороны, тяга к «благородным» женихам, переполняющая сердца купеческих дочек. Но это, так сказать, внутренние опасности: время внешних угроз еще не пришло.

Итак, расцвет и упадок купеческого мира успешно проиллюстрирован «Дахом». А как быть с ранним, розовым, периодом купеческой эпохи, когда Олимпиады Самсоновны и не помышляли о «благородных» женихах, а приказчики смирно сидели в лавках? Наверное, стоит и им заняться. Все-таки материал благодатный.