МАЙДАН НЕЗАЛЕЖНОСТИ: ВСЕ БУДЕТ НЕ ТАК…

Многие из тех, кто высказывал свое мнение, преимущественно негативное, по поводу реконструкции главной площади страны, задавали такие вопросы: «Что же думают люди, которые разработали и установили все эти объекты нашего неприятия? Кто стоит за всеми этими идеями, воплощенными в камне, стекле и пластмассе, как они оценивают свою работу и что это за люди?» Поэтому предлагаем вниманию читателей мнения, подчас довольно противоречивые, людей, непосредственно стоящих за реконструкцией Майдана Незалежности, авторов проекта Александра Владимировича Комаровского, руководителя творческого коллектива архитекторов и Анатолия Васильевича Куща, руководителя художественной части концепции.

— Мне бы хотелось понять, кому и зачем нужна была реконструкция Майдана и что вы сами думаете о ее результатах.

Александр Комаровский:

— Самая большая проблема, на мой взгляд, заключается в том, что мы все, я имею в виду и себя, и окружающих, должны начать жить в другом измерении. Под этим другим измерением я понимаю изменение и нашего собственного менталитета, и отношения к тому, как мы живем. Я, например, считаю, что если мы в своем доме редко занимаемся реконструкцией, это очень плохо и должно настораживать.

Вы видите, что сейчас происходят коренные, серьезные реконструкции, которые связаны с тем, что меняются функции всего пространства на Майдане и отношение к нему. Нечетная сторона, я думаю, будет закончена ко Дню Независимости. Поэтому то, что сейчас делается, рассматривать в отрыве от того, что внутри, невозможно. Есть такое понятие —многофункциональный общественный центр, к нему привыкли уже во многих странах и во многих городах мира. В него входят предприятия торговли, общественного питания. Допустим, только на подземной части Майдана будет работать 18 различных кафе — американские, китайские, японские, мексиканские и так далее. Я могу сказать даже, что такой центр, как в Киеве, за последнее время не построен во многих столицах, то есть в какой-то степени мы оказались новаторами.

— Что значит — такого центра не существует во многих столицах мира?

Александр Комаровский:

— Такого мощного центра, как будет в Киеве, на центральной площади, нет ни в одной столице мира. Есть такой центр, только он гораздо меньше, на Манежной площади в Москве, «Охотный ряд».

— Кому пришла в голову идея самой реконструкции? Годами этот центр со всеми его фонтанами был неотъемлемой частью Киева…

А.Комаровский:

— Да будут вам фонтаны! На четной стороне 7 и три фонтана на нечетной уже работают. Так что всего будет десять фонтанов на площади, я думаю, это достаточное количество. Все будет примерно так же, как и было, в некоторых аспектах даже лучше, более совершенно. Почему мы вообще этим занялись? Потому что сменилась идеология. Это была площадь революции, а не площадь Независимости.

— То есть сейчас идея реконструкции Майдана такова: мы Европа с украинским акцентом?

А.Комаровский:

— Да, по технологии, по силе — это Европа, но по скульптуре, пластике — с неким украинским менталитетом. Есть вещи, которые мне не очень нравятся, но это моя точка зрения. У нас было разделение функций: меня назначили руководителем авторского коллектива по архитектуре, а Анатолий Васильевич Кущ руководил изобразительной частью. Я мог влиять на это в какой-то степени, но не настолько, чтобы убирать некоторых персонажей. Поэтому некоторые персонажи мне не очень по душе.

— Это те, которые в кустах?

А.Комаровский:

— Казак Мамай мне не очень нравится. Эта композиция не была предусмотрена изначально и установлена по личной просьбе самого скульптора. Эту работу делал талантливый человек. Она пользуется у людей популярностью, может быть, в какой-то степени это даже и интересно. Хотели мы убрать эту лошадь, но мэр настоял. Указом Президента поставили лошадь, это личное его распоряжение. Ну, Зноба установил своим способом, подошел к Президенту и попросил, чтобы тот поставил. Я был против. Ну что мне, лечь под нее, что ли? Или прилюдно облить себя бензином? Я смотрю вперед, для меня это мелочь, на которую я сейчас уже не обращаю внимание, тем более что из-за зелени ее не очень и видно. Она меня не сильно мучает. Вот что значит возникновение нового! Не было — и вдруг есть. И сразу вопрос — а зачем? Да просто так.

— Анатолий Васильевич, какую нагрузку несет скульптура Казака Мамая, которую уже доброжелательно прозвали «лошадью в кустах»?

Анатолий Кущ:

— Это вопрос не ко мне, а повыше, даже очень высоко, это была директива. Естественно, он там ни к чему. Когда попадает что-то не в строй, конечно, возникает много вопросов. Иногда спрашивают, почему так много скульптур или почему так мало. Я не оцениваю количество, для меня главное — есть целое или нет. На Карловом мосту около 30 фигур, и никто не говорит, что их много, наоборот, все любуются. Значит, дело не в количестве скульптур, а в их размещении.

— Что обозначает этот голубой пластмассовый шар?

А.Кущ:

— Это временная вещь. Было задумано так — это почтовый знак. Я его вместе с архитектором проектировал, но не выполнял. Делалось это тоже очень быстро. Я предполагал, что земной шар будет сделан из цветного стекла, то есть в виде витража, причем не плоского, а объемного, изображающего. А вокруг этого витража — почтовый знак, утвержденный чуть ли не 100 лет назад всемирной почтовой организацией. Мы хотели сделать чуть иначе. Но пока не получилось.

— Сколько времени было потрачено на проектирование?

А.Комаровский:

— Разработка шла параллельно с реализацией. А проектирование началось в октябре 2001 года. Мы и сейчас проектируем, чертим. Не успеваем катастрофически. Сейчас делаем чертежи облицовок, камней, отделок.

Над проектом работают люди в возрасте от 22 до 55, есть даже один архитектор из Конго. Нет же таких идиотов, которые будут портить центр города. Ну что они смогут такого сделать, чтобы было так уж плохо? Они же не больные! К тому же, если привлекаются в центр города инвестиции, если люди платят деньги, чтобы это возникло, что плохого?

А.Кущ:

— И, что характерно, государство не вложило в этот монумент пока что ни копейки. Инвесторы выкупили вот эти помещения под землей, это их деньги. Вот говорят, что у простого украинца отняли последнюю копейку. Никто ничего не отнимал. Наоборот, мне кажется, если бы это были бюджетные деньги, было бы солиднее, поскольку такие вещи делаются за бюджетные деньги. И если посчитать те деньги, что ушли на то, что мы видим сейчас, то получается по гривне с копейками на одного украинца. Если бы даже каждому дать по батону, то это не решило бы проблем Украины, а монумент — это решение какого-то центра государственности, что очень важно.

— У вас был достаточно большой авторский коллектив. Наверное, каждый имел свое мнение по поводу реконструкции? Были ли какие-то конфликты в рабочей группе, все-таки ее состав был очень неоднородным?

А.Комаровский:

— Да, это вполне естественно, дискуссий была масса, много противоречий. Вот, например, наши скульпторы. Они абсолютно «щирі» украинцы. Анатолий Кущ, во-первых, историю хорошо знает, для него наши гетманы — это святое. Главный архитектор города Сергей Бабушкин — абсолютно русский человек. Для него лучше голову отрезать, чем увидеть на площади какого-нибудь гетмана. Там должны были стоять еще двенадцать фигур, но пока не ставим. А скульптор хотел, чтобы они там все стояли, чтобы дети ходили и спрашивали, а кто был этот человек, а что сделал тот гетман. Но есть и слой населения, для которого Мазепа — предатель Петра. А Мазепа сейчас герой в Украине. Поэтому приходилось варьировать, балансировать. Группа переживает очень много коллизий и выполняет огромный объем работы, поэтому на протяжении года или даже больше находится в постоянном напряжении, но с оптимизмом смотрит в будущее.

А.Кущ:

— Действительно, принимало участие 7 архитекторов, у каждого за спиной огромное количество осуществленных проектов. И каждый имеет свое яркое творческое лицо, каждый считает, что вправе диктовать свое мнение. Поэтому, естественно, работа шла очень сложно, было неимоверное количество вариантов реконструкции, но в итоге нашли какую-то середину. Теперь главное — получить возможность довести до конца и сделать так, как нужно.

— Анатолий Васильевич, что несет в себе скульптурная часть Майдана, выполненная вами?

А.Кущ:

— Во-первых, все было задумано как монументальный комплекс. Хотелось отобразить всю более чем тысячелетнюю историю Украины. Думалось так: в центре действительно должна была стоять колонна, на которой венчающая скульптура — Оранта Украины. Вы видели, она стоит на постаменте в виде христианского храма в стиле украинского барокко, потому что это был наш наиболее яркий архитектурный стиль. И мне кажется, это было решено удачно. Что касается окружающей скульптуры — она должна была отобразить более чем тысячелетнюю историю, которая начиналась с основателей Киева — Кия, Щека, Хорива и Лыбиди. Что изображает скульптура? Это не просто те конкретные герои, потому что сомнительно, были ли они вообще… Одни историки трактуют это как комплекс племен, например Кий — это отображение полян, главного племени. Кий — это, собственно, жезл руководящий. Щек — это могли быть чехи, Хорив —хорваты и так далее. То есть центр славянства — одна трактовка. Вторая наша трактовка — это сам Киев. Мы знаем, что есть Княжая гора в Киеве, есть Щековица, Хоровица, то есть те холмы, на которых были первые поселения. Плюс река Лыбидь. И вы видите эти холмы в камне, среди воды, которая отображает Днепр. Еще одна трактовка. Эта скульптура изображает дохристианский период Киевской Руси. И в ней наличие этих четырех фигур неслучайно. Дело в том, что по дохристианским верованиям, из четырех ипостасей состоял космос, все сущее. Это вода, земля, огонь и воздух.

— То есть в своей скульптуре вы попытались отразить все возможные трактовки?

А.Кущ:

— Да, вот именно. Эта скульптура включает все разновидности трактовок этих образов. Это и философский подход — там практически заложена наша вера. Она заложена и в знаках. Вот посмотрите на Кия — это не просто главное действующее лицо и основатель Киева как такового, это знак огня. И на щите вы увидите самый главный наш знак — агний, знак из далеких дохристианских эпох, это еще зороастрийский знак. Он очень напоминает «тризуб». «Тризубом» его назвали не так давно, а этот знак обозначает троицу, троистое пламя. И вы видите этот знак у него на щите. Такие знаки можно увидеть и на застежках. Мало того, орнаменты на них раскрывают тему жизни, смерти… Или возьмем ту же Лыбидь. Это не просто знак воды. Одна из основных наших богинь — Лада, и ее птицей был лебедь. Лада и лебедь даже созвучны. Это дохристианская богиня, но у нас в подсознании до сих пор живет любовь к этим птицам. Лебедь для нас — это чистота и красота, символ семьи, вечный однолюб. А Лада — покровительница семьи, рода. Ее знак — лилия. И вы увидите у нее эти лилии, вплетенные в волосы. Щек — землепашец, знак земли, Овен. Опять-таки, Волос — древний наш бог, бог пастушества, бог земледелия и так далее. Хорив — это воздух, ветер. Он держит в руках лук — древний герб Киева. Первым гербом Киева было изображение лука и стрел, потом — арбалета и стрел. На противоположной стороне, там, где стоят Печерские ворота, такой древний герб Киева изображен под архангелом Гавриилом. Таким образом, скульптура несет двойную нагрузку — философскую и чисто изобразительную, сказательно-былинную. Поэтому даже люди, которые поклоняются древним богам, рунверовцы, также могут найти в этом памятнике свое.

На сегодняшний день, по большому счету, это просто памятник основанию Киева, но хотелось бы рассказать всю историю, начиная от Аскольда и заканчивая Грушевским, установить 12 фигур, которые бы раскрывали 3 наших государственности — Киевская Русь, Гетманская Украина и УНР. Почему двенадцать? «Державотворців», которые строили эту страну и ее независимость, конечно же, намного больше, но для того и построен музей, чтобы раскрыть эту тему полностью и не забыть никого, кто принимал участие в построении государства, в том числе на интеллектуально-духовном уровне — Шевченко, Франко и так далее. Здесь же мы хотим установить фигуры тех, кто олицетворял какую-то эпоху развития Украины — Аскольд, княгиня Ольга, Владимир Креститель, Владимир Мономах, Данила Галицкий, Байда Вишневецкий, Сагайдачный, Богдан Хмельницкий. После Богдана, я убежден, должен быть памятник Мазепе как борцу за государственность. После него — Симону Петлюре. Этот ряд фигур, три с половиной метра высотой плюс три метра постамент, на фоне музея, на фоне этого стекла, должен замкнуть ансамбль, и тогда появится общий строй, тогда действительно появится характеристика государства как такового.

— При разработке проекта реконструкции вы предполагали, что может быть какое-то недовольство и что реакция будет негативной?

А.Комаровский:

— Уверены были, что реакция будет, предполагали, что и негативная. Но есть же и позитивная. Ведь негативная реакция в основном организовывается, и часто по политическим причинам. Почему были негативные статьи по Майдану? Да потому что Омельченко решил стать во главе партии «Единство» и пойти на выборы. Вот и вся реакция была организована противоборствующими партиями, в основном газетой «Киевские ведомости», которая принадлежит другой партии.

— То есть отзывы обычных людей, которые вы слышали или вам передавали, в большинстве своем одобряющие?

А.Комаровский:

— Я не хочу ничего говорить и себя успокаивать, мне это ни к чему. Я объективно представляю, на что мы шли. Есть разные точки зрения по поводу реконструкции, но опять же повторяю, что еще ничего по-человечески не заработало.

А.Кущ:

— Я был готов к негативному восприятию реконструкции, и вообще эта ситуация мне напоминает басню про Слона и Моську. Или же поговорку про караван, который идет. Как только что-то пошло, выбегает какая-то Моська, надо полаять. А для чего? Для того, чтобы заметили. Такое впечатление, что другой возможности быть замеченным у человека нет. Часто критикует тот, кто ничего не может. Я всегда говорю «Друзья мои, я за критику. Только когда критикуете, покажите пару вещей, которые вошли если не в мировую, то хотя бы в украинскую классику». Критиковать легко — делать трудно. Так что я всегда был готов к критике, и не только по поводу Майдана, никогда этого не боялся. Я спокойно делаю свое дело и стараюсь его делать честно и хорошо. Если бы еще дали возможность делать постоянно и спокойно, я вас уверяю, качество было бы на очень высоком уровне.

— Сейчас, когда идет процесс реконструкции, вы ощущаете, что ожидаемое сочетается с построенным, удалось ли достичь гармонии объектов?

А.Комаровский:

— Есть некоторые элементы, которые я воспринимаю с большим удовлетворением. Это появление каких-то новых технологий, остросюжетных ракурсов, построение архитектурных форм. Опять же, сейчас очень трудно подойти ко всем этим элементам и невозможно все оценивать как законченную работу.

А.Кущ:

— У человека 32 зуба, представьте, что осталось 4. Какая тут мелодичность? Вот когда все зубы будут на месте, я вам скажу «да» или «нет». Я стараюсь вложить в каждую из этих вещей максимум. И те, кто видит, как я работаю, знают, насколько ответственно я отношусь к этой работе. Просто за выделенное мне время перевести работу в материал бывает сложно технически. Естественно, я бы еще дорабатывал, но время… Люди трудились не только в субботу-воскресенье, а день и ночь, в три смены. Это страшно, когда люди падают, спят по три часа, встают и снова работают. Сроки есть сроки, но можно было бы спокойнее делать все и, естественно, качественнее.

— Нет ощущения целостности всех объектов, выстроенных на Майдане.

А.Комаровский:

— Была колоссальная яма, на которую люди смотрели с ужасом, следующий этап — строительные конструкции, масса людей, возмущение и так далее. Летом хотят гулять, а все перекопано. А когда все будет работать, журчать фонтаны, можно будет зайти в подземное пространство, в музей, настроение тоже будет другим. Недавно приезжали архитекторы из Минска, слушали меня здесь, наверное, часа четыре. Когда я показал, что и как мы сделали, они были в шоке, для них это живой пример того, что можно сделать и в Минске. Уже был и Президент здесь, и премьер-министр Белоруссии, архитекторы уже получили от Лукашенко указание делать так же, как и у нас. Такие подземные центры будут также делаться во Львове, Одессе, Харькове, Донецке, Днепропетровске и других городах.

А. Кущ:

— Я принимал участие в конкурсах пять лет и уже наслушался критических высказываний и разговоров по поводу монумента. По поводу реконструкции — это вопрос к архитекторам. Вторую сторону площади я не задумывал, большого участия в разработке подземных пространств не принимал. Но беда в том, что вещи, которые я сам делаю здесь, в мастерской, я могу прятать, пока не сделаю, а потом показать людям. А то, что делается на площади, — у всех на виду. Люди смотрят и думают, что все таким и останется. Да не таким все будет. Наверное, есть смысл дождаться окончания работ и потом выносить окончательные суждения. Все советуют, но мало кто умеет делать. Часто бросают такие фразы: «Надо было конкурс провести». Кто же мешал? Провели восемь конкурсов за пять лет! Где же были все умные и знающие? Что, и прессы не было? Конкурсы объявляли, конкурсы закрывали, вымучили проект как могли.

Нужно ждать и немножко верить. Для Украины очень характерно отсутствие пророков в своем отечестве. Хочу подчеркнуть, что монумент строится не на два дня, а на века. Поэтому надо подходить с позиций вечности, а не сегодняшнего дня.