ЛЮДЯМ НА РАДОСТЬ

Когда мои дети были совсем маленькими, у меня был единственный радикальный способ прекратить их неземные шалости. Мы усаживались втроем в одно кресло, брали альбом Марии Приймаченко, и разница в нашем возрасте исчезала. С одинаковым увлечением мы рассматривали симпатичных и добродушных зверей, выискивая в них сходство с родными и близкими, читали наивно-ироничные подписи. Теперь дети подросли и обнаружили для себя «Cartoon Network». А я, устав от двух работ и материнских обязанностей, снова открываю альбом и, окунаясь в младенчески-мудрую атмосферу ее образов, с легким сердцем впадаю в детство.

По мнению психологов, каждый человек сочетает в себе черты непосредственного и жизнерадостного Ребенка, строгого и мрачного Родителя, уравновешенного и расчетливого Взрослого. Большая часть психологических проблем происходит вследствие конфликта между Ребенком и Родителем. Вся деятельность Родителя сводится к тому, чтобы ликвидировать у себя детские черты, мешающие ему целенаправленно идти к намеченной сверхважной цели. Коммерциализация, прагматизация и компьютеризация общества способствуют убиению в наших душах младенцев. Не оттого ли мир становится с каждым годом все мрачнее, праздники ужe не праздники и даже снег какой-то не такой? И все же Ребенок борется за себя, и выскакивает из подсознания порой в совершенно неподходящих ситуациях.

Мария Приймаченко не имела детства. Его отнял страшный диагноз - полиомиелит. Дети на костылях рано становятся Взрослыми. Они ограничены в движениях - но им открыта дорога к Постижению. Через страдания они приходят к Вере. Их сила - в мудрости.

Несмотря на безнадежную болезнь, Мария Приймаченко смогла прожить полноценную женскую жизнь. Она имела и любовь, и материнство. Не было счастья - молодой муж погиб на войне. Одна вырастила сына и передала ему часть своего таланта. Последние годы жизни прошли под чернобыльской звездой. Судьба Приймаченко, до конца жизни жившей в 30-километровой зоне, перекликается с судьбой Украины.

Ребенок в душе Марии Приймаченко остался жить. Последний период творчества Приймаченко явил миру гениально-простые, по-детски мудрые композиции. Тысячелетние образы добрых и злых зверей с человеческими печальными глазами очаровывают своей наивностью и пугают своей проницательностью.

Примитив - Art Naif - «Живопись семи воскресений в неделю» - искусство людей, не утративших в своей душе Ребенка. Это «срединное искусство», оторвавшееся от фольклорной «земли» и не поднявшееся до учено-артистического «неба». Корни его уходят в Детство человечества, когда искусство было неотрывно от жизни. Не было различия между охотником и художником, хозяйкой и танцовщицей. Было только разделение между мужчинами и женщинами. Различные виды деятельности, различные мифы, различные обряды. Эти различия сохранились и в примитивном искусстве: мужчины здесь представляют психологическое направление, женщины - декоративное. Объединяет их только детская непосредственность отображения, младенческая способность к восприятию генетической памяти поколений. На их картинах Взрослые простодушны и угловаты, как дети, а Дети с глазами мудрых стариков, увеличенные до гигантских размеров, играют с марионетками-родителями. Так подсознание художника восстанавливает на полотне справедливость.

Украинский примитив, в отличие от европейского «городского» Art Naif, теснее связан с фольклором. Его истоки следует искать в древнейших охотничьих и земледельческих пластах культуры. Но и здесь творчество Приймаченко представляет особое, уникальное явление. Оно хранит память о тотемистических временах, когда Звери были нашими братьями и после смерти люди уходили в страну предков-животных. О Древе Жизни, корнями уходившем в мир мертвых, по которому можно было вскарабкаться на Небо, в мир богов. О слонах-мамонтах, гулявших полями и лесами родного края. О добрых и печальных львах, друживших с гадюками. Об аистах с красными ногами, приносивших дождь и детей. О солнечном бычке...

Эти архетипические образы приходили во сне или рождались неожиданными ассоциациями. Искусство Приймаченко играло роль ритуала. Древнейшего обряда, направленного на упорядочение Вселенной и социума, где человек-зверь был посредником между человеческим обществом и окружающим миром.

Приймаченко, развиваясь как художник, прошла все стадии развития искусства. В детстве она рисовала цветы на песке. «Песчаная живопись» непостижимая для археологов, очевидно, была первым способом самовыражения древнего человека. Сохранился этот жанр только в пустынях Австралии, отрезанной от ойкумены и застывшей на 40 тысяч лет. Аборигены воссоздают на песке камешками, углем, охрой, перьями невиданные по красоте и глубине содержания композиции - иллюстрации к древним мифам.

Следующий этап - Марийка начала расписывать хаты. В Украине традиция расписывать жилища тянется от палеолитических наскальных рисунков в пещерах, через трипольские глинобитные дома к современным мазанкам. Юную художницу заметили и признали в Киеве. Ее взяли на работу в Центральные экспериментальные мастерские при Музее украинского искусства. Мария пробует себя как керамист. Росписи на посуде, искусство земледельческой трипольской культуры не могло оставить равнодушной народную художницу. И вот на простых горшках появляются золотые рыбки, лисички, гуляющие по стеблям развесистой клубники, и голубые обезьянки. Или крокодилы в цветочек.

В 1956 году к полесской девушке пришла мировая слава, за участие в выставке народного искусства ее наградили дипломом первой степени. Работы уезжают в Париж, Варшаву, Монреаль, Софию, Прагу. А их автор возвращается в свою Болотню, неподалеку от уютного городка Чернобыль.

60-е годы открыли для художницы гармонию цветочно-птичьих композиций. Динамичные ритмико-орнаментальные панно, напоминающие украинские стенные росписи, поражают смелыми, порой спокойными, порой тревожными сочетаниями цветов.

Глядя на буйство персонифицированной природы, нельзя не вспомнить имя другой художницы. Серафин из Санлиса, французская крестьянка, одержимая католичка, создавала цветочные композиции, полные экстатической напряженности цвета. Ее «райские кущи» скрывали за собой дьявольское предзнаменование апокалипсиса. На одной из веток ее «Райского древа» вместо листка висит «Всевидящее Око» - символ присутствия Божества. А у Марии «Квіти-оченята» растут из вазона вместе с ощетинившимися, оскалившими белые хищные зубки листьями. Серафин рисовала свои картины в состоянии религиозного экстаза. Цветы Приймаченко - это самовыражение души, очистившейся страданием. Всепоглощающая энергия красок - это сублимация всего народа, потерявшего себя за 300 лет закрепощения.

В поздние 60-е появляются бытовые сценки в стиле украинских «Народних картин» - забавно-морализаторские («Лежень ліг під яблунею») или щемяще-автобиографические («Я с тобой, Ванюша, не нежилася»), на картине «Літа мої молодії, прийдітъ до мене в гості» лета, вернее, десятилетия, выглядят как шесть девушек, чинно переходящих по мостику через реку жизни.

Последний этап жизни - настоящий культурологический взрыв. Это создание «портретной галереи» фантастических зверей, обладающих человеческими глазами и привычками. Каждый портрет сопровождает подпись - синтез народной философии и искрометного юмора. Фантазийный бестиарий Приймаченко - объект исследований как философов, так и психологов.

Серафин из Санлиса входила в группу наивных художников, которая называлась «Святое Сердце». Название, ставшее нарицательным для примитивистов, могло бы озаглавить и галерею Марии Приймаченко. Однако она придумала для своего творчества другое кредо - «Людям на радость».