КТО ЗАКАЖЕТ МУЗЫКУ?

Приятно осознавать, что в Украине есть третий сектор, особенно после некоторых высказываний власть имущих. Тем более приятно, что есть общественные организации, занимающиеся вопросами культуры. Причем иногда очень активно. Например, в конце прошлой недели в помещении Верховной Рады (пока не заняли) состоялся «круглый стол» «Современный мир: культура и деньги», организованный «Русским собранием» и Межнациональным конгрессом «Злагода». В этом — международном — форуме участвовали представители Украины и России. Правда, Украина была представлена значительно беднее, чем Россия, — не по количеству, но по сути: от нашей страны участвовали в основном не очень высокие чиновники и редкие представители творческих союзов — почему-то организаторы не пригласили ни украинских ученых-культурологов, ни представителей профильных изданий. Это сказалось на уровне выступлений соотечественников. К большому сожалению, потому что тема заслуживает глубокого изучения.

Не хочется комментировать выступления, прозвучавшие на этом «круглом столе». Достаточно сказать, что даже в речах организаторов — руководителей профильных общественных организаций — было немалое количество бессмыслицы, обнаруживающей непонимание значения даже таких близких им понятий, как «культура», «нравственность», «интеллигенция» и даже «государство». Смешно и симптоматично выглядело расхождение взглядов участников на основополагающую для почтенного собрания «роль поэта». Л.Танюк, например, посетовал, что мало попало «представителей культуры» в новую Верховную Раду (причем «представители культуры» были определены им как «члены творческих союзов»), что интеллигенция вообще уходит из политики, вот и И.Дзюба стоял у истоков Руха, а потом «ушел в академики». Выступавшая вскоре после него А.Потапова резонно ответила ему в том смысле, что поэту нечего делать во власти — пусть лучше стихи пишет. Но она почему-то решила, что нравственность человеческого бытия изначальна, а культура — это порождение нравственности. Т.е. по количеству бессмыслиц оппоненты сравнялись.

Конечно, в наших условиях не приходится ждать откровений даже от самых представительных собраний, посвященных столь сложному и противоречивому вопросу, который почему-то почти всем кажется ясным, — «давай побольше, лишним не будет». Культура и деньги — болезненная тема. И на первый взгляд, а особенно на второй. На первый — это когда денег нет и культуре приходится перебиваться с хлеба на воду. На второй — это когда их могут дать, и возникает вопрос, брать ли их. «Круглый стол» еще раз обнаружил не только проблему «первого взгляда» — участники в большинстве своем не могли удержаться от банальных речей о том, «как все безнравственно, куда все катится», зачастую не внося никаких конструктивных предложений. Но гораздо интереснее было то, что из-под этого водопада причитаний настойчиво проглядывала одна сторона медали, о которой как-то не принято говорить в подобных приличных обществах, где речи начинаются или заканчиваются словами «мы, интеллигенция». Это проблема перевода фразы «где взять денег» из риторического поля в сущностный, т.е. где их брать, а где не стоит. Я знаю, многие борцы за отечественную культуру скажут «не до жиру — бери что дают».

Кажется, они правы — уже навязли в зубах разговоры о нехватке средств для содержания музеев, концертных залов, творческих коллективов, издания книг. Здесь есть свои нюансы, конечно, потому что в данном случае мы говорим об искусстве, а не о культуре (кому-то очень хочется, чтобы это было одно и то же). Но если денег все равно нет, какая разница, на что именно их нет?

Но интересно вот что: сильно ли хочется культуре брать деньги у государства? Ведь не стоит забывать: кто платит, тот и музыку заказывает. Как правило, фразы вроде «поэт должен быть востребован обществом» растворяются в воздухе, потому что не имеют особого смысла ни для поэта, ни для общества. В чем состоит эта «востребованность»? В чем она выражается для поэта? В гонорарах? Количестве изданных книг? Мнении критики? Признании читателя? Внимании власти? В наличии заказов? Избрании на чиновничьи посты? А что она значит для общества? И что в данном случае понимать под «обществом»?

Поэты — странная публика. С одной стороны, они хотят быть востребованными государством, с другой — когда государство их «востребует» (так как оно считает нужным, разумеется), они начинают лепетать о «свободе творчества». Странно, что те люди, которые хотели бы востребованности и вздыхают по госзаказам, как правило, из того поколения, в котором поэт был востребован с головы до ног. Либо государством — и тогда он чаще всего был «рупором», либо народом — и тогда он чаще всего был мучеником. Конечно, были и «официальные диссиденты», которым позволялось говорить чуть-чуть вольнодумно и даже выезжать в страны соцлагеря. Но не дальше. Казалось бы, поэты, наблюдавшие литературные и человеческие судьбы В.Стуса, Л.Костенко, И.Драча, должны бы стараться держаться подальше от государства и востребованности им.

Государство заинтересовано в культуре — тут не поспоришь. Но не в той, о которой говорим мы, наши поэты и даже представители общественных организаций на своих «круглых столах». Власть не заинтересована в воспитании гражданина — гражданское общество, как известно, одна из самых неудобных форм устройства для власти. И по той же причине она не заинтересована в интеллигенте (раз уж именно этим словом угодно нашим риторам называть человека, имеющего достаточно высокий уровень самосознания и самоуважения), поскольку такого человека трудно принудить действовать, не обсуждая приказы. Да, государство может «лелеять традицию», поддерживая самодеятельные фольклорные коллективы, — спасибо и на том. С одной стороны, оно продемонстрирует всем, что печется о культуре, с другой — убедит себя и окружающих, что культура это и есть веночки, шаровары и вышиванки, а совсем не самодостаточная личность, обремененная мировоззрением, т.е. способная оценивать себя и мир и выбирать образ действий согласно собственным убеждениям, а не указу сверху. Нет, нас даже будут убеждать, что вышиванки и веночки обогащают наше мировоззрение. Потому что это традиция, «джерела», неосушаемая чаша и т.п. Но это демагогия, потому что сам по себе рушник — это более-менее искусная вышивка. Можно подивиться мастерству, сделать зарисовки, издать альбомы и даже научить десяток женщин делать что-то подобное. Можно назвать это «возрождением традиции» или даже «духовности». Назвать-то можно как угодно, но эти слова останутся пустым звуком до тех пор, пока душа человеческая не начнет отзываться на символику этой вышивки. Казалось бы, такая простая и понятная вещь — ценность произведения определяет не наличие ярлыка «духовное наследие» и даже не осознание того, что «это надо уважать», а безотчетный душевный трепет, способность к которому отличает человека от всего прочего, что передвигается, ест, спит и иногда даже обладает даром речи.

С точки зрения власти, конечно, культура обладает немалым потенциалом подсознательного убеждения. Достаточно овладеть только инструментарием: символическими формами, выработанными этой культурой на протяжении всей ее истории, стереотипами, национальной риторикой, разобраться в механизмах формирования этих стереотипов — и вперед, формируй в этом сознании что душе угодно. Хоть «личное мнение» по поводу политического оппонента, хоть осознание своего места в мире и обществе, хоть отношение к власти. На месте наших политиков я бы такие деньги вкладывала в подобные исследования, каких не вкладывают ни в один стратегический план. К счастью, власть близорука и не мыслит такими перспективами. Даже относительно глубокомысленное советское правительство, воспитывавшее идеологическую восприимчивость с детства, все-таки регулярно проигрывало в идеологии. Возможно, как раз потому, что не учитывало возможностей «продажных девок империализма» в области гуманитарных наук. В любом случае, если переложить ответственность за культуру на плечи государства — а судя по всему, даже некоторые организации третьего сектора считают, что надо это сделать, — оно будет поддерживать те формы культуры, которые воспитывают «нужные качества» в человеке. Ему интересен исполнитель, патриот, законопослушный гражданин, честный налогоплательщик и т.п. Что же касается чувства собственного достоинства, творчества, самореализации и т.п. — это его личные проблемы, пускай решает их как знает. И разговоры о том, что без человека не будет ни патриота, ни честного налогоплательщика, власть не трогают— чем меньше в человеке человеческого, тем проще заставить его действовать нужным образом. Поэтому вопрос «нужна ли культура государству» риторический, а может, и вовсе праздный. А вот вопрос «нужно ли культуре деятельное вмешательство государства» кажется более любопытным.

Поэтому смешно и грустно выглядят общественные организации — эти побеги гражданского общества в Украине, — которые так горячо апеллируют к государству в деле воспитания человека, т.е. «поддержки культуры». Как только культура начинает брать деньги от власти, она начинает служить ей. В том, что деньги пахнут, мы убеждаемся на каждом шагу — достаточно вспомнить недавние выборы или период «кассетного скандала», когда наши любимые музыканты, художники, поэты за малую корысть принимали участие в «мистецьких акціях» в поддержку той или иной политической силы. Свобода творчества заключалась в том, что тут же, зайдя за кулисы, тот или иной «митець», похрустывая еще не спрятанными в бумажник купюрами, выстебывал в самых крайних выражениях тех, кого только что поддержал своим выступлением.

Конечно, в создании и взращивании собственно культуры государство может принять посильное участие — никто не поспорит с тем, что можно поддержать законодательно спонсорскую деятельность (которую у нас почему-то называют «меценатской»), поддержать «отечественного культуропроизводителя» — т.е. принять ряд законов, которые без серьезного вмешательства в сам культуротворческий процесс со стороны государства обеспечат ему некоторую протекцию. Но захочет ли государство что-то обеспечивать и при этом не вмешиваться? Так возникает еще один интересный вопрос: как лоббировать культуру? Вот, казалось бы, поле деятельности для третьего сектора. Но он по привычке взывает к власти...