«КРОКОДИЛОВЫ» СЛЕЗЫ

Проработав порядочное время в сатирико-юмористическом журнале «Крокодил», могу засвидетельствовать, что он не всегда смеялся сам и смешил своих читателей. Порой он лил горючие слезы. Правда, случалось это редко и по причинам, от «Крокодила» не зависящим.

К примеру, умер очередной генсек. Ну посудите сами, может ли всесоюзный юмористический журнал хихикать в период всенародной скорби? Разумеется, все материалы были выдержаны в строгих неулыбчивых тонах. Как передовая «Правды».

Но подобных ситуаций, как вы понимаете, было не так уж много. Не больше пяти. Однако случались и другие ситуации, когда потешаться тоже было не к месту.

Особые трудности возникали с так называемыми съездовскими номерами. Для них создавалась специальная бригада для разработки плана особого номера.

Но однажды случился скандал. Кто-то недосмотрел, и в «съездовский» номер попал материал на тему об... абортах. И не просто в номер, а на вторую страницу этого особо важного номера. Какой пассаж! - как сказал бы классик.

В «Крокодиле» же (как и в прочих изданиях) был строжайший закон: первые оттиски из многомиллионного тиража отправлялись в ЦК КПСС на предмет проверки. Там тщательно изучали эти свеженькие, пахнущие краской страницы и сигнализировали, если что не так. Обычно, все было так. И из дома на Старой площади звонили: порядок, печатайте. Крокодильские редакторы были старые зубры, они знали, что можно и чего нельзя. А тут сплоховали.

Со Старой площади поступил жесткий приказ: прекратить печатание! Машины немедленно остановили. Но к этому времени 150 тысяч экземпляров уже успели оттиснуть. Что с ними делать? Под нож! - распорядились партийные боссы. И огромная кипа свеженапечатанных листов, на которые была затрачена уйма бумаги, краски и прочих материалов, пошла в мясорубку.

Главного редактора и других сотрудников подняли по тревоге и потребовали срочно переверстать номер. Злосчастный фельетон о вреде подпольных абортов выбросили, а вместо него поставили какую-то скучную лабуду. Зато теперь все было идеологически стерильно.

Но самое смешное выяснилось позже. Оказалось, что некоторые экземпляры, предназначенные для дальних районов страны, успели отправить самолетом, не дожидаясь ответа партийной цензуры. И подписчикам в этих районах достался крамольный номер. А через некоторое время им прислали еще один журнал, точно такой же, но уже без упомянутого политически вредного фельетона. И читатели, получившие два почти одинаковых журнала, стали писать недоуменные письма: вы что там, чокнулись, что ли?

А в «Крокодиле» было твердое правило: отвечать на каждое читательское письмо. Три дня редколлегия совещалась о том, как ответить на эти вопросы. Написали уклончиво, дескать, по техническим причинам номер пришлось слегка изменить. Вообще технические причины - это дежурное блюдо, если журнал попадал в лужу. В самом деле, не будешь же ссылаться на цензуру или на какого-то деятеля в ЦК, которые усмотрели крамолу в уже напечатанном материале! Упаси Бог!

К примеру, однажды на обложке поместили карикатуру. Некий важный гражданин в синем костюме, при галстуке и с красной папкой под мышкой дает указание дворнику: мол, подметаешь не по правилам. Карикатура была утверждена редколлегией, проверена и подписана - и вдруг разразился несусветный скандал. Остановили печатание тиража, а главному редактору и кой-кому еще вкатили по выговору за политическую близорукость. В чем же дело? А дело в красной папке! Такие имелись у членов политбюро. Вот если бы папка была зеленая или голубая - тогда другое дело. Но красная!!! Плюс синий костюм. Явный намек. Мол, сам член политбюро нашей партии дает указание - кому? Дворнику! Но разве может высшее партийное руководство снизойти до дворника?!

Да за такие намеки не то что выговор - запросто посадить могли.

Вот так, балансируя на краю бездны между «можно» и «нельзя», выпускали крокодильцы свой смешной (а порой и смехотворный) журнал, который все же пользовался большой популярностью среди читателей. Он был одним из самых многотиражных изданий (шесть с половиной миллионов!). И это понятно: хоть разрешенная, но сатира. Хоть сквозь зубы, но юмор. Хоть отдаленные, но намеки.

Но вот грянула перестройка, а с нею пришли гласность, свобода печати - и для «Крокодила» наступили черные дни. Все газеты и прочие издания встрепенулись и принялись разделывать под орех не «отдельные недостатки», а весь режим в целом. Нынче власть не критикует только ленивый, а сатира и юмор стали обязательной приметой мало-мальски значительной статьи. Фельетон как таковой умер, считается вообще дурным тоном ставить в газете рубрику «Фельетон»: мол, вот здесь, дорогой читатель, ты должен смеяться, а при чтении всех других материалов сохранять мрачную серьезность.

Одним словом, скис «Крокодил» и нынче пробавляется лишь невинными шутками и полуэротическими анекдотами. Наступил, как говорится, кризис жанра.

...Я перелистываю старые номера «Крокодила» и думаю о том, какой кровью давалось нам слово правды. Правды без кавычек, высказанной весело и в то же время горько. Какие опасности подстерегали нас на минном поле сатиры! Воистину это был смех сквозь невидимые миру слезы.