Козак System

На сцене Львовского театра им. М.Заньковецкой отпраздновал 75-летний юбилей один из классиков нашего сценического искусства Богдан Козак. Выдающийся актер не ставил сверхзадачу устроить "бенефис" (с веселым юбилейным гарниром), а вышел к зрителю с "Посланием" - серьезным авторским моноспектаклем на основе произведений Т.Шевченко.

Вышел - и выиграл. Слово Шевченко в тот вечер звучало острее и больнее, чем повседневные информационные залпы.

"Послание" Б.Козака имеет несколько сценических версий (в разработке проекта участвовала режиссер А.Бабенко). Премьера состоялась еще в марте 2010-го. когда до войны, до настоящей общеукраинской беды, было еще далеко.

Время меняется. Резко меняются обстоятельства. И уже нынешнее "Послание" на сцене заньковчан воспринимается как политический (поэтический) моноспектакль. "Розрита могила" и другие шедевры Т.Шевченко для современного зала - не отголоски прошлых эпох, а тексты, пропитанные кровью, сомнениями, надеждами дня сегодняшнего.

Конечно, можно вырвать из контекста ту или другую цитату Шевченко - и она будет резать сердце, опалять жаром современных нетеатральных трагедий.

Итак, нынешнее его "Послание" на основе произведений Шевченко - это не только поэтическая исповедь, а прежде всего предупреждение, пророчество, напутствие.

В предыдущих версиях этого моноспектакля критики воспринимали Козака как авторский силуэт самого Шевченко. Как бы от него и через него актер проносил поэтические откровения.

В нынешнем спектакле, как это ощутил я, возникает брехтовский эффект отчуждения. Все же на сцене - наш современник, актер Козак. Шевченковским словом он не то что хочет разбередить души, а все-таки больше апеллирует к разуму.

Степи мої запродані

Жидові, німоті.

Сини мої на чужині,

На чужій роботі.

Дніпро, брат мій, висихає,

Мене покидає.

І могили мої милі

Москаль розриває…

Нехай риє, розкопує,

Не своє шукає,

А тим часом перевертні

нехай підростають…

Та поможуть москалеві

Господарювати

Та з матері полатану

Сорочку знімати…

Дата написания - 1843-й (более 170 лет назад). Но в исполнительской манере Козака, как и в энергетике слова Шевченко, мы не ощущаем расстояния, огромной временной пропасти между тем, когда написано, и как это воспринимается в декабре 2015-го.

Итак, этот текст и этот голос - здесь и сейчас. Согласно закону Театра.

Художник тем временем не заостряет своим исполнением то, что в излишнем заострении не нуждается. Собственно, его исполнительская манера в "Послании" - умеренная система академизма, сдержанной авторской страстности, нескрываемого лирического вдохновения, непоказного неравнодушия к вселенной Шевченко.

Стиль Козака в "Послании" - поэтический танец на пуантах, то есть точное осознание, где пределы поэтических "форте" и "пиано", а где черта, которая не позволит честному актеру впасть в откровенный публицистический пафос.

Разумеется, и без пафоса тут не обойтись. Но у Козака (в его стилистике) скорее, интеллектуальный пафос - просчитанный и разумно выстроенный на основе структуры шевченковских текстов.

Тут актер поднимает руки к небу: "Образ Божий багном не скверніте!"

Позже он же спускается на грешную землю, словно вспоминая и о своих 13 годах, как "пас ягнята за селом", как сияло солнышко. Тихо и трогательно актер проговаривает всем известные шевченковские строки, закольцевав в его произведениях "вечное" с "частным" (очень личным).

Еще во время ночной репетиции "Послания" актер попросил молодого режиссера немного изменить сценическое пространство. Он освободил родную сцену от некоторых лишних бутафорских элементов. И оставил рядом с музыкантами только белое полотно экрана - над головой. Он оказался в пространстве маленького сценического космоса, где нет ничего лишнего. Где только Человек наедине со Словом и некими подсознательными виденьями на украинскую тему (на экране над головой).

Актер не заигрывает с аудиторией, трезво осознавая, какую взрывную силу именно сейчас имеют отдельные шевченковские строфы. Актер все же помнит о "четвертой стене", об интеллектуальном отчуждении.

И о том, что великая поэзия - это не только растерзанное сердце, это еще и острый ум пророка.

15 лет назад Валентина Заболотная в тексте о Козаке с искренним риторическим восторгом вопрошала: "Кто же вы, Богдан Николаевич, - артист, педагог, писатель-театровед, философ, искусствовед, историк, театральный деятель, дипломат, украинский актер будущего?"

Конечно, ответ - на поверхности. Украинский актер убедительно реализует каждую ипостась, отмеченную критиком.

Собственно, Козак в отечественном театре - это особая система. Конечно, не только система Станиславского, хотя жизнь человеческого духа он всегда реализует на сцене убедительно.

Такая его система, то есть система Козака, - это театральная полифония, предполагающая органичное сочетание в одном человеке и уникального актерского дарования, и деятельности миссионера-просветителя, а также педагога, историка…

Козак, если перефразировать классика, "интеллектуальный Пьеро" украинского театра. Трезвый ум и эмоциональное вдохновение уживаются в нем самом, в контурах разных его сценических образов.

Тем более что за полстолетия таких образов сыграно ого-го сколько. Стоит упомянуть, что именно этот украинский актер-интеллектуал играл классических Арбенина ("Маскарад"), Полония ("Гамлет"), Тесмана ("Гедда Габлер"), Сальери ("Амадей"), Макбета, Яго ("Отелло"), президента фон Вальтера ("Коварство и любовь") - оцените диапазон.

Художнику, по иронии судьбы, довелось прикоснуться своими актерскими лайковыми перчатками и к образам тиранов-деспотов - да, действительно приходилось играть когда-то и Ленина, и Сталина. И он не скрывает эти факты своей биографии. Убежден, что если бы увидел те давние его спектакли, то мгновенно почувствовал бы обостренный актерский анализ каждого из психотипов. Ведь Козак иногда действует, как хирург, оперируя интеллектуальным скальпелем, обнажая скрытую сущность того или иного сложного героя.

Внешне судьба к актеру милосердна. Есть за что благодарить Бога. Родился в интернациональной семье: мать - полька, отец - украинец. Прошел сложные жизненные университеты, прежде чем попал на большую сцену, на которой со временем стал одним из ведущих актеров Украины.

Его ниша на сценической карте страны все-таки эксклюзивна. Актер-интеллектуал. Тот самый "интеллектуальный Пьеро". Не так много конкурентов можно вспомнить именно в этом отделе кадров.

Как известно, в 1978-м Сергей Данченко позвал за собой Козака в Киев, в труппу столичного театра им. Ивана Франко, очертив перед ним интересные перспективы.

Победил патриотизм, победила судьба. Козак после некоторых колебаний и семейных обстоятельств решил остаться во Львове.

Не стоит и гадать, как бы все сложилось, если бы он оказался на столичной франковской сцене. Я убежден: все было бы великолепно и там (то есть здесь, у нас, в столице).

Впрочем, именно Львов - особое магнитное поле для этого актера, а сам актер - ценный сувенир в архитектурном интерьере галицкой столицы.

То есть они связаны мистическими узами давно и тесно.

Возможно, именно этот актер-интеллектуал (хотя он настоящий рыцарь сцены театра им. Заньковецкой) был бы достоин получить для своих авторских поисков и какую-то отдельную сценическую территорию в большом городе, где бы реализовал различные составляющие своей системы. Впрочем, кроме актерства, его призванием оказалась и педагогика. И сегодня некоторые из его учеников - лидеры современного украинского театра: в частности, Ростислав Держипильский - в Ивано-Франковске, Ирма Витовская - в Киеве.

Я убежден, система Козака - живая и мобильная, незаплесневелая и незакостенелая. Именно такая система ждет его новых авторских (актерских) проявлений, метаморфоз.

Может, это и запрещенный прием, но не грех помечтать, каким бы многомерным воспринимался именно этот умный лицедей, скажем, в роли Маттиаса Клаузена из выдающейся драмы Г.Гауптмана "Перед заходом солнца" (а там есть что сыграть именно ему, хотя бы тему последней любви, обреченность которой такой герой трезво осознает, и от этого драма превращается в трагедию).

Можно мечтать и об ибсеновском строителе Сольнесе (в его исполнении). О чудаковатом скупом Гарпагоне из великой комедии Мольера.

А еще, где-то в тени его актерских желаний, возможно, дремлет шекспировский король Лир, которому умный актер подарит не только предсказуемую эксцентричность, но еще и суровое интеллектуальное напряжение.

Итак, "послание" актера - к Богу, к Богу театра (в частности), - еще пишет и пишет именно эта жизнь. И Бог обязательно услышит, прочитает. И он еще сыграет.