КОНЕЦ ТРЕТЬЕЙ ЭПОХИ

Третьего фильма по «Властелину колец» ждали — каждый по-своему. «Канонические» толкиенисты и просто любители побаивались — что на сей раз сотворит современный синематограф с любимой книгой? Любители кино, в свою очередь, запасались попкорном в ожидании затяжных батальных сцен с грохотом динамиков. Профессионалы прилаживали чистые диски в многолотковые записывающие машины и упражнялись в скоростном переводе с загадочного английского. Добавьте к году, по замыслу отделяющему одну часть от другой, лихорадку последнего долгого месяца, в течение которого фильм путешествовал к нам из далекой Новой Зеландии. Лишь проворнейшим среди джентльменов цифровой удачи удалось сократить время ожидания всего на две-три недели. Казалось бы, после сеанса одновременной «Матрицы» мы могли ждать, что Украина займет приличествующее место в списке претендентов на громкие мировые премьеры. Ан нет. Впрочем, в данном случае это, может, и к лучшему — эпические полотна, в отличие от «бестселлеров эпохи Интернета», должны продвигаться неспешно.

Третьей части «Властелина колец» ждали не только с нетерпением, но и с опаской. В основном потому, что сиквелы мегапроектов последних времен продемонстрировали удивительную верность законам Мерфи: ситуация менялась в основном к худшему. Ни квазиинтеллектуализм «Матрицы», ни попытка Дж.Лукаса обмануть время, предложив не «продолжение», а «предысторию» старых добрых «Звездных войн», не спасали положение — каждая последующая часть эпопеи сильно уступала предыдущей. Особую тоску в отношении «Возвращения короля» вызывало то, что в прошлом проект «Властелин колец» демонстрировал верность той же тенденции: «Братство кольца» выглядело куда симпатичнее «Двух твердынь».

Но упадническая традиция вынуждена была попятиться перед победной поступью возвращающегося короля: фильм оказался неплохим. Во всяком случае, по сравнению со второй частью трилогии. В «Возвращении короля» не было испортивших «Две башни» однообразных баталий, растянутых на половину экранного времени и придающих всем прочим событиям характер сумбура. В третьей части масштабные бои занимают никак не меньше времени, чем во втором, — любители батальных полотен не будут разочарованы. Но они удачно сменяют друг друга и переплетаются с остальными сюжетными линиями. Время от времени, правда, возникает ощущение эстафетности — «делай раз, делай два... поздно, следующий эпизод». Тем не менее, сюжет стал логичнее, приобрел целостность, действия героев стали понятнее и последовательнее — даже для тех, кто книги не читал.

Второй составляющей прошлогоднего неуспеха «Двух твердынь», как ни странно, была «политическая актуальность», которая, как известно, хороша на страницах газет, но бывает не совсем уместна в кино. Возможно, «Двум твердыням» просто не повезло — в такой уж исторический момент фильм вышел на экраны, и вездесущая идеология просочилась и в сам фильм, и тем более — в воображение зрителей, придав истории Кольца совершенно не присущую ей патетику. Некоторая злободневность не миновала, правда, и третью часть фильма. Но это уже — из области курьезов. Ведь создатели кинотрилогии вряд ли могли предвидеть, что рекламные плакаты «Возвращения короля» появятся на улицах столицы Украины почти одновременно с возвращением в страну главы государства.

Конечно, в фильм попало и многое из того, чего побаивались — патетические, пафосные и по сути бессодержательные монологи, много разнообразного оружия в действии, радикальные расхождения с сюжетом и спецэффекты, спецэффекты, еще больше спецэффектов. Король на собственной коронации страстно целуется с будущей королевой под всеобщие аплодисменты, орки — жертвы многочисленных пластических операций, чтобы казаться еще страшнее, все время покрикивают что-нибудь вроде «убейте их всех!» То есть в кассовости фильма можно не сомневаться.

Впрочем, в области спецэффектов во «Властелине колец» было сделано интересное и многообещающее открытие: анимационные и моделированные персонажи становятся все более правдоподобными, из спецэффекта, призванного поражать воображение безбрежными возможностями технологий, они превращаются в полноценных героев, которым приходится еще и играть, быть убедительными, создавать образ. Глядя на прогресс анимации и актерскую игру иных голливудских светил, можно подумать, что анимация перспективнее — удобнее в эксплуатации, модели работоспособнее, не толстеют, не болеют, не капризничают на предмет гонораров.

Именно благодаря сложным трехмерным моделям с имитацией логического поведения удалось создать эффектные батальные сцены с троллями, слонами и прочими чудищами. Разработанные скульпторами макеты переводились в трехмерные модели, управляемые специальными алгоритмами естественных движений, с помощью уже легендарной программы Massive обеспечивались осмысленные и, главное, индивидуальные действия каждого персонажа из многотысячных армий. Результат кибернетических усилий потрясающий — батальные полотна, наконец, получились правдоподобными, несмотря на фантастичность задействованных существ. Не покидает ощущение, что фехтуют они лучше, чем актеры. Может, их легче обучить? Впрочем, театральности батальным сценам, как и в предыдущей части, не занимать: картинные замахи мечами, пехотинцы в парадно-выходных кавалерийских латах, монстры, которые перед тем, как кинуться или ударить, обязательно должны карабас-барабасовски порычать и поскалить зубы — ну куда же без всех этих красот? И что может быть эффектнее, чем лобовая кавалерийская атака сомкнутыми рядами против гигантских слонов? Разве что хождение с шашкой на танки. Такая вот она, киноэстетика.

Образы, воплощенные в «Возвращении короля» живыми актерами, в сравнении с первым и даже частично со вторым фильмом трилогии, к сожалению, несколько закостенели — стали схематичными, одномерными. Возможно, это естественно для сиквела, но совсем не естественно для «Властелина колец», литературная основа которого богата и привлекательна именно динамикой образов — превращением Серого Мага в Белого, Бродяжника в Короля, трансформациями Горлума-Смеагола, Фродо. К сожалению, с развитием образов в третьей части, за исключением некоторой динамики образа Фродо, не сложилось.

Гендальф стал просто-таки нестерпимо белым, правильным и морально устойчивым — он уже ни в чем не сомневается и размахивает посохом направо-налево, раздавая дидактические пинки друзьям и зуботычины оркам, участвует в аутодафе одного правителя Гондора и помазывает на царство другого. В общем, устанавливает миропорядок — а в этом деле сомнения неуместны. Поэтому все эпизоды, в которых толкиеновский Гендальф испытывал растерянность, страх или был вынужден делать нелегкий выбор, из фильма старательно изъяли.

У короля-бродяжника все больше черт плоско-королевских и все меньше глубины, которую придавал ему образ добровольного изгнанника. В третьей части ему не присуща уже даже куртуазная жилка, которая, несмотря на всю ее нелепость, несколько оживляла образ Арагорна «Двух твердынь». Он уже тоже ни в чем не сомневается — ни в своих действиях, ни в своем королевском величии, ни в том, какую именно женщину избрать.

Третья часть продолжила и довершила дело второй в области героизации-упрощения образа Сэма. Невеликий, невысокородный и неученый человечек, который, тем не менее, «взыскует терпением выдержать все», прочно стоящий на земле, как кусты и деревья, с которыми он всю жизнь возился, не взирая ни на что, идущий следом за своим другом не по принуждению, а потому, что таков его выбор, а стало быть и долг, — один из тех персонажей, которые заставляют вспомнить об укорененности Толкиена в христианстве. Если Фродо — олицетворение своеобразной силы маленького человека, то Сэм — олицетворение верности. И как многим бесхитростным душам, ему «везет». Но в фильме этот образ превращается во что-то совершенно иное. Казалось бы, изменения авторской линии сюжета незначительны — не везенье спасает Сэма от Шелоб, а проявленный героизм. А уж не предусмотренная Толкиеном схватка на мечах одного необученного хоббита с отрядом орков-часовых, в ходе которой этот хоббит разбрасывает врагов, как д’Артаньян в старом советском фильме — просто патетический гимн мощи разгневанного народа. Подобные сюжетные повороты вокруг образа маленького и беззащитного Сэма, единственной силой которого было большое терпение и верность, сделали из него очередного поп-героя.

Депрессивно-истеричная трактовка образа Фродо, в общем, не сильно расходится с книжной. Вот только не удержались создатели фильма от некоторой (иногда не совсем уместной) драматизации — эпизода разрыва с Сэмом, например. Сцена же над огненным озером Ородруина была просто пронизана духом Голливуда — двое соперников кидаются друг на друга на самом краю обрыва и в конце концов оба падают, но один успевает зацепиться кончиками пальцев за выступ, и вот он висит над огненной пропастью, а друг сверху протягивает ему руку. Ну просто мурашки по коже, ей-богу...

Итак, о тех образах, которые появились в первой части, мы не узнали почти ничего нового, а те, что появились во второй-третьей части, так и не сумели себя проявить: Эомер, Фарамир, Эовин и Теоден становятся упрощенно-героическими, Горлум — все более последовательным злодеем, Арвен весь фильм проводит в слезах, а Элронд без конца хмурит брови и от этого еще больше походит на агента Смита. Больше всех не повезло образу Денетора — вместо впадающего в маразм, но не лишенного благородства и мудрости старца, описанного Толкиеном, мы получили на экране шизоидного сумасброда, который по возрасту скорее годится в братья Фарамиру (тем более — Боромиру), чем в отцы. Отсутствие минимальной динамики образов генерирует ощущение скучной определенности: все уже взвешено, просчитано и решено, развязка неотвратима — каждый двигается к весьма предсказуемому финалу.

Образы орков в фильме за редким исключением оказались несколько примитивизированными. Они выведены во всех частях фильма как тупые машины для убийства, практически без собственной воли и интеллекта, у Толкиена же орки — существа со слишком гибкой морально-этической системой. Диалог мордорских часовых Горбага и Шаграта — это же просто перепалка двух раздраженных офисных работников, которые пытаются переложить работу на чужую шею и притом выслужиться перед начальством, которое боятся и ненавидят. Может, потому эту сцену и «потеряли»?

А впрочем, что мы тут все об образах да об образах — разве это самое важное в современном киношедевре? Самое важное — зрелищность. А уж этого в «Возвращении короля» — хоть отбавляй. По красоте натурных съемок третья часть не уступает первой, а по количеству спецэффектов — ничуть не отстает от второй. Тот, кто любит буйство красок и динамичный экшн, получит полное удовлетворение. Фильм получился красивым во всем — от глобального катаклизма в Мордоре до деталей одежды и оснастки эльфийского корабля.

Не пострадали и основные сюжетные моменты третьей части толкиеновской трилогии. Жаль только, что Питер Джексон проигнорировал один из колоритнейших финальных эпизодов — революцию в Шире. Может, это и к лучшему — а то еще снова идеологию припишут. К тому же эпизод «свержение тоталитаризма» мог показаться новозеландцу не столь понятным и близким сердцу, как советскому и постсоветскому читателю, знакомому не понаслышке с тонкостями государственного принуждения и обывательско-соглашательской психологии. Правда, в связи с отсутствием этого эпизода в фильме остается незавершенной линия «гвоздя» «Двух твердынь» мага Сарумана и его заклятого союзника Гримы-Гнилоуста — эти-то куда делись, неужели в Изенгарде утопли? Кроме того, возвращение героев в тихий и мирный Шир прямо противоположно идее магической гомогенности толкиеновского мира, ни один уголок которого не может остаться в стороне от процесса всеобщих трансформаций.

Финал фильма верен традициям литературного первоисточника: эльфы, Гендальф, Фродо и Бильбо не начинают долгую и счастливую жизнь на освобожденной от супостата земле, а покорно и умиротворенно отбывают в призрачные заморские земли, где лечатся все раны, даруется забвение и из которых нет возврата. Такая вот прозрачная аллегория смерти — не драматической гибели на поле боя или «при исполнении», а добровольный уход из мира, ради которого ты сделал все что мог, но который тебе не принадлежит. Создатели фильма четко и недвусмысленно акцентировали финал третьего фильма и Третьей эпохи Средиземья, что не может не тронуть сердца даже самых ортодоксальных ревнителей духа и буквы трилогии Толкиена.

Мегапроект «Властелин колец» продолжительностью почти десять часов экранного времени, обладатель множества престижных наград, трехкратный претендент на «Оскар» в номинации «Лучший фильм года», кассовейший из кассовых, открывший миру режиссера Питера Джексона и когорту актеров, чудеса анимации и целую Новую Зеландию, завершен с честью и стал едва ли не самым успешным проектом такого масштаба. Можно критиковать его как с точки зрения «верности Толкиену», так и с точки зрения кинематографической — он весьма уязвим для критики. Но как бы поклонники книги ни обижались на авторов фильма за несоответствие «букве и духу», никто не станет отрицать, что фильм спровоцировал новую волну интереса к книге и миру Толкиена. За два года, отделявшие выход «Братства кольца» от выхода «Возвращения короля», книга выдержала множество переизданий как на английском языке, так и в переводах. Да что говорить, за эти два года — пятьдесят лет спустя после первого выхода трилогии в свет — появилось три (!) перевода «Властелина колец» на украинский язык: издательство «Школа» выпустило сокращенный перевод для детей, «Фолио» издало все три тома, «Астролябия» пока ограничилась «Братством персня», но обещает продолжить сей титанический труд. Что ж, побольше переводов — хороших и разных. Кто знает, когда решились бы наши не очень расторопные книжники на столь масштабный проект, если бы не новая волна читательского интереса к трилогии, спровоцированная выходом и успехом фильма.