Книги патриотов

Мама рассказывала, что я родился, салютуя американскому флагу.

Джон Маккейн

История полна эпических сюжетов. Она изобилует героями, ведущими жестокую борьбу. Их слова и деяния навсегда остаются в сознании человечества, воздействуют на реальность, обрастают легендами. «Сказание о Гильгамеше», гомеровская «Одис­сея», «Божественная комедия» Данте, «Потерянный рай» Миль­тона — все они о спасении, герои­ческих подвигах и событиях, определяющих понимание культуры или нации. В своем путешествии в поисках истины герои эпосов обретают цельность созна­ния, души и тела, и потому стано­вятся прототипами для любых лидеров, готовых вести за собой людей. Но в эпоху средств массо­вой коммуникации распространение героических повествований обрело особое значение — в конце концов, мифы всегда сильнее реальности. Люди, которые стремятся стать нашими лидерами, пытаются окружить себя мифами, стимулировать их создание. Чаще всего современные «герои» — попросту те, кто более про­чих преуспел в манипуляции мифами, в представлении публике существующего статус-кво в качестве «перемен», а стагнации — в качестве «стабильности». В морально слабеющем обществе Соединенных Штатов Америки, все еще тянущемся к сияющему в небесах демократическому идеалу, по-видимому, все уже готово к приходу новой эпохи. С секуляризацией Бога и Государства мода на героев, обладающих сверхчеловеческими качествами, понемногу увядает. Но три пока несостоявшихся героя — Хиллари Клинтон, Барак Обама и Джон Маккейн, — окутанные миллионами долларов, потраченных на рекламу, пропаганду и пиар, стремятся убедить публику пройти следом за ними по славным дорогам их побед. Что в их легендах — выдумка? И можно ли считать все остальное — историей?

Подкладка современных политических биографий абсурдна. Они не просто стремятся подчинить себе время, но и пытаются наделить своих протагонистов взаимоисключающими чертами — простотой, «обыкновенностью» с одной стороны, и экстраординарными качествами супергероев — с другой. Противоречивая природа этой посылки вполне рас­крывает противоречия в характерах самих персонажей. Взять хотя бы Хиллари Клинтон. Вскоре после своего избрания в американский сенат она получила аванс в 8 миллионов долларов за еще не написанную книгу, которая в итоге получила «говорящее» название-оксюморон: «Жи­вая история». Биограф подчеркивает человечность своей героини, описывая подробности ее взрос­ления, образования, формирования политических убеждений. Хиллари описывает свой брак, сопутствующие ему скандалы и любовные переживания. Лучшая часть книги — рассказ Хиллари о быстро промелькнувших годах обучения в Йельском университете и о том, как сладкоречивый Билл убедил ее начать серьезные отношения. Речь Хиллари энергична, а персонаж ее повествования вызывает невольное уважение. Книга почти позволяет забыть о том, что написана не без помощи целого коллектива авторов. Проиграв Бараку Обаме внутрипартийные выборы, быть может, Хиллари вернется теперь к сочинению книг для детей и о детях, что так хорошо получалось у нее в прошлом.

Журнал «Тайм», готовивший номер, посвященный Дню независимости, попросил Обаму и Маккейна сочинить короткое эс­се на тему патриотизма. Барак прислал «Веру в простые мечты» — волшебную сказку о демократии, которая начинается с рассказа о том, как в детстве, в Индо­незии, мама читала ему на сон грядущий «Декларацию независимости». В конце концов, Бараку нужно было представить свое семейство хотя бы наполовину столь же патриотичным, как у Маккейна, чей дед и отец, «четырехзвездочные» адмиралы флота, поглощали бурбон и крутили самокрутки. В своем сочинении, озаглавленном «Цель, которая важ­нее любого из нас», Маккейн доказывает, что долг патриота — в том, чтобы «чтить настроения, связывающие воедино всех американцев», которые остаются «нас­ледниками и хранителями благословенной свободы, веками сохранявшейся благодаря крови, пролитой героями». Он наделяет себя привилегиями, полученными благодаря происхождению, но при этом забывает пояснить, что подразумевает под словом «сво­бода». Это особенно интерес­но ввиду его службы во Вьетнаме. Свой пятилетний плен он именует «долгом, исполненным во имя сохранения чести Америки».

В то время как Маккейн поглощен свободой, завоеванной в прошлом, Обама возлагает надежду на лучшее будущее, на «подлинное достоинство американцев — веру в простые мечты, в маленькие чудеса». Звучит так, словно нация представляет собой сборище не привыкших думать идеалистов, сошедших со страниц экзистенциалистской пьесы Сэмюеля Бекетта «В ожидании Годо». Прочитав оба эссе, читатель остается крайне озадаченным: кто же из авторов больший патриот, и куда запропастилась Хиллари как раз тогда, когда в ней так нуждались.

Одно из великих достижений Америки — эротизм ее патриотических настроений. Наконец-то, после стольких лет власти Буша-младшего, перед страной (не столь уж случайно) возникла реальная возможность попасть в руки настоящих мужчин. По крайней мере, их патриархальная риторика дает право на это надеяться. Барак Обама, едва сделавшись первым темнокожим президентом адвокатского факультета Гарварда, написал книгу воспоминаний «Мечты отцов». В ней затронуты вопросы расы, семьи и активизма, но самое важное — процесс примирения автора со смертью отца (которого он не знал) и с собственными запутанными корнями. Вторая книга Обамы «Дерзость надежды» — уже явная самореклама, использующая традиционную для всех политических деятелей технику. Читать ее интереснее, чем предыдущую, потому что в ней (под страхом возможного скандала в будущем) автор выводит себя на чистую воду в отношении университетских лет, проведенных в попойках, курении травки и — самую чуточку — забавах с кокаином. Книга динамична, она вдохновляет при всей приземленности повествования: Обама признается в собст­венных промахах и, принимая на себя всю ответственность за них, выставляет себя лидером, за которым можно следовать.

Очевидно, к созданию второй книги его подтолкнуло то обстоятельство, что Джон Маккейн сочинил целых четыре: «Вера отцов», «За что стоит сражаться», «Почему мужество имеет значение» и «Характер — это судьба». Все они посвящены раскопкам американской истории, с которой, будто бы случайно, тесно переплетаются корни собственной семьи сенатора. Подобно Хиллари, Маккейн нанимал для написания всех своих книг авторов «со стороны», в то время как Обама выполнял свою «домашнюю работу» собственноручно. К чести Маккейна, Обама сочинял свою книгу после окончания университета, в то самое время, когда сам Маккейн сражался в кровопролитной войне.

Одному только Богу известно, в какую эпоху вступает сегодня Америка: возрождения, искупления грехов или примирения. Каждому из наших «внутренних Сократов» предстоит задаться собственным вопросом: «который же час?»