КАКОВО ВРЕМЯ, ТАКОВ И ГАМЛЕТ

Пришло время — ответить на вечный гамлетовский вопрос «Быть иль не быть» собрался Киевский Молодой театр. В театре премьера — «Гамлет» (в переводе на украинский Ю. Андруховича.) Обращение к Шекспиру и в частности к этой пьесе всегда свидетельствовало об уверенности в собственных творческих силах, о смелом желании сказать и свое слово в многотомной истории мировых сценических интерпретаций этой пьесы на все времена и для всех народов.

Сколько их было — мятущихся Гамлетов, коварных Клавдиев, слабовольных Гертруд, очаровательных Офелий, хитрых Полониев. Все эти роли из разряда самых желанных для актеров. Режиссер-постановщик спектакля в Молодом театре — заслуженный деятель искусств Украины С. Моисеев подарил своим актерам счастливую возможность попробовать силы на шекспировском материале. Сценографическое решение спектакля (художник-постановщик заслуженный деятель искусств Украины А. Александрович-Дочевский) лаконичное и простое на первый взгляд. Но за этой простотой — глубины ассоциаций и подтекстов. Пространство сцены будто огромная шкатулка, все грани которой, пол и потолок — поле шахматной доски. Задняя плоскость шкатулки представляет такой же, шахматной разметки, занавес, который периодически распахивается, давая возможность зрителям заглянуть, что там, за кулисами жизни. Образ действительности в виде напряженного шахматного поединка с дальновидной стратегией и ловкой тактикой не есть изобретением сегодняшнего дня, но в этом спектакле он как нельзя лучше поддержал и зрительно структурировал режиссерское решение.

В эту черно-белую двухцветность под характерную тревожно-бессюжетную музыку (заслуженный деятель искусств Украины Ю. Шевченко), которая, как педантичный метроном, отсчитывала время, озвучивала события, усиливала смысл слов и поддерживала эмоциональное состояние в нужном точном регистре, помещает режиссер героев «Гамлета».

Наверно, сейчас, по крайней мере было бы скучно смотреть «Гамлета» времен его написания. Сегодняшний зритель живет проблемами своего времени и наиболее интересно для него, что сделает приоритетным в классической пьесе для себя режиссер и что предложит он современным зрителям. С. Моисеев «помещает» известный сюжет в рамки вневременности. Конечно, Гамлет — наш современник. Это видно и по костюму, и по манере поведения, и по отношению к действительности. Кстати, именно костюмы героев (И. Горшкова) свидетельствуют о смешении эпох и времен, тем самым лишний раз подтверждая режиссерскую установку на безграничность гамлетовских проблем. В стремлении, вслед за Шекспиром, «повернуть глаза зрачками в душу», режиссер спектакля расставляет акценты таким образом, чтобы зрителю только и оставалось бы, что ужаснуться, как мало изменилось человечество. Взять хотя бы фразу Гамлета: «Быть честным — по нашим временам значит быть единственным из десяти тысяч». А вот что утверждает Клавдий: «При мне все то, зачем я убивал: моя корона, край и королева. За что прощать того, кто тверд в грехе?» Как мне показалось, именно эта тема становится главным исследованием для создателей спектакля. Дела под слоем слов красивых. Какие здесь возможны ассоциации, проекции на ситуации сегодняшнего дня!

Спектакль динамичный, с множеством интересных находок, неординарно решающих известные сцены — встречи Гамлета с Призраком отца, спектакля труппы странствующих актеров, безумство Офелии, совершенно неожиданно придуман знаменитый монолог Гамлета «Быть иль не быть». Главное противостояние традиционно остается между Гамлетом (заслуженный артист Украины В. Легин) и Клавдием (С. Боклан). Клавдий — средоточие всех худших примет представителя власти. Он — дальновидный стратег, идущий к вершинам по трупам, без сожалений и раскаяний. В королевстве все устроено четко и отлажено — доносы, подслушивание, преследования, все происходит «за спиной». Это выразительно прослеживается в пластическом решении, оно напоминает движение фигур в шахматной игре. В образе Клавдия сильнее всего подчеркнут скептицизм нашего времени, его ужасающая вседозволенность, полное отсутствие каких-либо высоких человеческих ценностей. Если есть надежда снять грех всего лишь молитвой? Почему бы не грешить, ведь так легко оправдаться! Так рассуждает Клавдий, так находит он для себя спасительный баланс между виной и желаниями. Одна из сильнейших сцен спектакля — молитва Клавдия об отпущении грехов. И в который раз спрячутся его дела под красиво произнесенными словами. Ну, а Гамлет, его антипод? В наше время, отраженное этим спектаклем, Гамлет начинает чем-то напоминать Клавдия. Гамлет — Легин желчный, ироничный, скептичный, у него такое же пренебрежительное отношение к святыням. Единственно священным чувством для него становится чувство мести. Мысль об убийстве господствует в душе Гамлета. Он опустошен, обреченно не видит ничего ценного ни в своей жизни, ни в чужой. Поэтому так легко убивает он Полония. Как приближено к нашим дням такое легкое отношение к смерти, как к чему-то несерьезному. Жизнь перестает быть наивысшей ценностью. Сценическое воплощение это утверждение находит в сцене произнесения монолога «Быть иль не быть», с которым Гамлет обращается к мертвому Полонию. Эта сцена одна из интереснейших в спектакле. В нем еще много талантливо сконструированных мизансцен, он ощущается цельным, продуманным, убедительным. Этому в наибольшей мере способствуют актерские удачи. Кроме упомянутых уже В. Легина и С. Боклана, к ним можно отнести Р. Зюбину (Офелия) и А. Вертинского (Полоний).

В своих размышлениях о драматургических жанрах А. Шопенгауэр писал, что трагедия как поэтический жанр внушает человеку отвращение к жизни, показывает жуткую картину «торжества злобы» и «бессилия героев». Мрачный финал «Гамлета», конечно, оптимизма не прибавляет, но спектакль, предлагая переосмысленное видение этого вечного сюжета с позиций человека, переживающего все перипетии дня сегодняшнего, этот трагизм переводит в плоскость конструктивного взгляда зрителя на самого себя, в глубины собственной души.