История ее сексуальности

Когда не можешь понять происхождение какой-то вещи или явления, чувствуешь себя довольно странно. Сладко и жутко, словно перед запретной тайной, важность и недосягаемость которой интуитивно ощущаешь и угадываешь, но понять и объяснить ее не в состоянии. Эти тайны, возможно, родом из детства — тогда из них состояло все, даже ты сам. Со временем о них забываешь. Тайны остаются тайнами, только ты перестаешь интересоваться ими и удивляться, теряешься в каких-то выдуманных самим собой отгадках и объяснениях. Но иногда она вдруг возникает перед тобой — многообещающий непостижимый обрывок стены, за которой скрывается какая-то блестящая чистая магия.

Как, например, книга Тани Малярчук «Ендшпіль Адольфо або Троянда для Лізи», изданная недавно ивано-франковской «Лілеєю-НВ». Казалось бы, ну что здесь такого необыкновенного? Еще одна девочка из провинции пытается сообщить миру о своем существовании. Столько развелось их, этих «грамотных» девочек, хоть пруд пруди. Что же такое особенное может прятаться под этой, хотя и твердой, но какой-то недоклеенной обложкой?

Так вот: чего-чего, а особенностей здесь хватает. Начиная с самого автора, названия книги и заканчивая ее содержанием.

Чем можно объяснить, скажем, тот факт, что в прошлом году, когда ей исполнился 21 год, Таня Малярчук появилась вдруг в списке претендентов на ужасающе величественную Шевченковскую премию? Каким образом попала она в компанию пожилых, серьезных и заслуженных украинских деятелей, от одной мысли о заслуженности которых даже мороз по коже пробегает? И как произошло, что предложил Таню на премию самый монументальный из них Павло Загребельный?.. Кажется, никакой логикой объяснить все эти мистические события невозможно. Но волноваться не стоит: с государственной премией им. Т.Г.Шевченка пока все нормально — премию Тане Малярчук все-таки не дали. С чем ее торжественно и поздравляем.

Наиболее запутанный ребус, тем не менее, скрывается в самой книге, в которую вошли две повести: «Троянда Адольфо» и «Ендшпіль для Лізи» — вроде бы и разные, логически завершенные и самодостаточные вещи, но так мастерски перепутанные и переплетенные между собой, объединенные почти невидимыми артериями, напоминающими змею Уроборос, глотающую свой собственный хвост. Но почему книга получила название «Ендшпіль Адольфо або Троянда для Лізи» а не, например, «Ліза Адольфо або Ендшпіль Троянди»? Со всей этой путаницей трудно разобраться. Зато она — благодатная почва для домыслов и версий. Например: возможно, роза символизирует любимую главной героини первой повести, поскольку во второй существует упоминание о похожей женщине по имени Роза?

Все же для здоровья безопаснее пить этот коктейль небольшими глотками. К тому же так полезней и вкусней.

Первая из двух повестей, вошедших в книгу «Троянда Адольфо», — это почти народная дума, которую хочется читать вслух речитативом; большая тоскливая песня о неразделенных чувствах молодой девушки Варвары, сославшей себя, как и следует всем мазохистам и эгоцентрикам, в Сибирь; чувство к женщине-полубогине, которая намного старше ее, у которой «рухи звичайно як у хворої риби і слова не звучать а радше ледь бринять». Чувства эти скорее всего не требуют ответа, они существуют сами для себя, питаясь воспоминаниями, мечтами, выдумками и самоанализом: «я все одно не могла озирнутися бо це означало б зрадити тебе і догодити собі тобто почати жити заради себе а не заради свого кохання як то було досі».

«Троянда Адольфо» — это красивая сентиментальная повесть, некоторым пассажам которой позавидовал бы, очевидно, Григорий Квитка-Основьяненко: «от бачиш кохана тут стежки також вистелені кашкою і споришем тут одночасно цвітуть тюльпани полуниці і маки лілії і нічні свічки а ось бачиш там під кущиком чорноплідної горобини — окаті братчики помідори майори і жовті ромашки...» Позавидовал бы и любой ботаник — особенно Тарас Прохасько, поскольку он еще и писатель.

Позавидовали бы и латиноамериканские писатели, прочитав истории об иконописце Ф.Е.Ромере, брате тюремной смотрительницы по имени Каган-Шабшай, вылечившем при помощи гипноза красивую алкоголичку с толстоватыми ногами, но зато также похожую на больную рыбу — а это, как известно, признак удивительной женской привлекательности; о том, что «у Ромера семеро дітей і всі від різних дружин і що б хто собі не думав Ромер жодного разу не жив у гріху а завжди в шлюбі освяченому Богом»; про «одну стару царівну в білому: всі навколішки били поклони а вона в широкому білому платті стояла посередині й дивилася сліпими очима»; о матушке Василисе, которая «колись жила собі привільно чоловіками перебирала і грошима розкидалась але якось цілий день не виходила з дому а другого дня одягнула рясу сама себе висвятила на черницю і нареклась Василисою» или о командоре Резанове, «який двісті років тому повернувся з Америки» и который оставил там свою любимую Кончиту с «білим як молоко волоссям і голубими як небо очима».

«Троянда Адольфо» — это трагическая «рустикально-тестаментарная» история нескольких поколений семьи главной героини, история трех сестер — Толстой, Большой и Малой Марий, одна из которых влюбилась в мужа другой, постоянно рожала от него детей, а потом душила их и тайно хоронила; классическая история ненависти и несправедливости, вражды между свекровью и невесткой, любви к растениям и животным, просто любви, благодаря которой появилась на свет главная героиня — девочка, которая убегает от себя и наказывает себя; прячась в тюрьме, окружает себя подозрениями и холодом. Ее мучают чувства вины и предчувствие неминуемой катастрофы, она пытается найти смысл, но все больше погружается в сомнения и северные болота: «що буде коли мною заволодіє абсурд у якому теж є сенс а це найстрашніше коли абсурд має сенс бо тоді навіть абсурд стає абсурдним». Она открывает для себя новые миры и новые истории, посвящая каждую минуту своей автоссылки женщине, от которой убежала, чтобы полностью наслаждаться чувствами к ней: «але про тебе не подумаю хоча ти кохана протягом стількох років залишишся в мені спогадом який вічно обмислює сам себе».

Но что такое самоанализ Варвары из «Троянди Адольфо» по сравнению с придирчивым вниманием к себе героини второй повести Тани Малярчук «Ендшпіль для Лізи»? Не более чем обычные дорожные наброски. Лиза — это просто конструктор-самоистребитель, любознательный и внимательный исследователь собственных комплексов, чувств и мыслей. Вот когда бы Фрейд действительно заплакал!

«Ендшпіль для Лізи» — это означает, что для Лизы наступил конец игры. Игры, в которой, как ей кажется, она проиграла. Проиграла все и осталась сидеть посреди комнаты, окруженная собственными родственниками. Родственники рассматривают ее, но на самом деле это Лиза смотрит на себя их глазами. Лиза смотрит себе в глаза. А худшего для нее нет, хотя она и женщина.

Игра заключалась в том, что Лиза влюбилась в состоящего в браке мужчину, а это не понравилось ни его жене, ни Лизиным родственникам. Началась борьба на выживание, жестокая и нечестная, в результате которой заскорузлые правила и благопристойные устои во главе с родителями, беременной сестрой и оскорбленной женой оказались победителями, защитив нравственность и семейные ценности. А израненная, обтрепанная, изуродованная и искалеченная Лиза начала внимательно исследовать и растравлять полученные раны и язвы. Что произошло с несчастным мужчиной, ее любимым, вообще неизвестно.

Повесть «Ендшпіль для Лізи» начинается с того, что любовная история закончилась. Лиза, полуживая и охладевшая ко всему, почти безвылазно сидит в своей комнате, находясь при этом под постоянным надзором мамы и беременной сестры Инны. Эти женщины не прекращают подозревать горемычную в возможных происках и обманах, контролируя каждое ее движение, мало того — даже пытаются контролировать мысли, став на страже того, за что боролись целую жизнь и что неожиданно оказалось под угрозой из-за — кто бы мог подумать! — дочки и сестры! Лизе не остается ничего другого, как вспоминать и анализировать — времени для этого у нее достаточно. Таким образом, она решает, что «жінки хапаються за чоловічі пеніси, як за рятівний канат, — немає значення, які завдовжки — і тримаються так міцно, що виглядає, ніби так буде завжди». Вот почему она стала врагом сестре и маме (в этой компании время от времени появляется пожилая женщина по имени Роза, в которую Лиза когда-то была влюблена и которую родственники наняли, очевидно, для того, чтобы она следила за героиней): посягнув на женатого мужчину, негодяйка тем самым превратилась в их вероятную соперницу, в существо из противоположного лагеря — ту, которая хватается за пенис, который уже сжимает другая женская рука.

Сестра и мама — на удивление сильные соперницы. Сестра планирует Лизино будущее «цілком щиро і сумлінно, як тільки вміють це робити безкорисливі вагітні сестри. Щоб нарешті звільнитися від опіки наді мною, вона могла або одружити мене, або поховати. Обидва варіанти рівноцінні, бо витягнуть з неї однакову кількість грошей і сліз», констатирует хладнокровная Лиза. Мама теряет контроль над дочкой в то время, когда они перестают играть «в дочки-матери». Происходит это тогда, когда у Лизы появляется шанс встретить нежелательного для матери состоящего в браке любовника. «Історія моєї сексуальності — це історія маминого болю».

Решающая битва за святые идеалы происходит на кухне, где Лизу «було схоплено за волосся», и вообще ее избили взбешенная мама и равнодушный ко всем этим семейным историям отец, который, решив, что в мире ничто не стоит особых усилий, молча подчиняется жене и старшей дочке, отстаивая их справедливость. Лиза смотрит на избиение отстраненно, немного со стороны, а может, даже сверху («В кухні смердить печеними курячими крильцями. Я все думаю, що саме так, напевне, пахнуть обрізані крила ангелів».) Она уходит в себя («головне — стіни, думаю я») и с насмешливой улыбкой наблюдает за своим измученным, заплаканным телом.

Героиня Тани Малярчук — девушка, с раннего детства наблюдавшая за поражением и капитуляцией собственного отца. Над их отношениями сияет крупная и яркая звезда комплекса Электры: «він не любить мене, і я так само — а могла б, я це розумію вже зараз, що цілком щиро і віддано могла б його любити», — взамен: «Завжди боялася чужої агресії і найперше — з боку тата». Ее детство проходит под знаком полупридуманного ожидания удара. Она так ждет его, так им упивается, что становится понятно: Лиза — девочка, постоянно убегающая от родителей. Прокладывая «у фосі шлях до казкової країни — Москви», всегда мечтала о том, чтобы родители ее догнали.

Теперь, искалеченная и побежденная, она обрезает волосы, чтобы избавиться от памяти, хочет «бути закритою системою», «скульптурою», копается в детских воспоминаниях, где всегда почему-то оставалась одинокой и покинутой друзьями-ровесниками, скорее — сама себя оставляла одинокой, играла в то, что притворялась умершей или больной церебральным параличем — одним словом, всеми возможными способами старалась себя защитить. Ее вера в то, что «тіло — найперший і найважливіший принцип, даний нам від народження, за межі якого, як би не кортіло, виходити не варто», лишь крепче убеждает Лизу, что она обречена на одиночество. Лизино одиночество — это постоянное присутствие себя самой: «я воджу за собою вервечку дівчаток різного віку, якими колись була».

Этот самоанализ напоминает школьные таблицы со схемами и графиками: «Я перешла четыре типа человеческих типов: сначала была Дон Кихотом, потом героем нашего времени Печориным, затем Грегором Замзой и, наконец, — человеком без свойств». Лиза, человек без свойств, смотрит в глаза всем девочкам, которыми она была, разговаривает сама с собой, поскольку вокруг больше никого нет, и мечтает о любви.

Заглядывая в себя, она лишь наталкивается на все новые и новые вопросы без ответов. Блуждает в себе, удивляясь находкам и любуясь ими, как экзотическими цветами. В конце концов, Лиза понимает, что «вихід десь поруч, але й тут не зле». Путешествуя по различным периодам своей жизни и самоосознания, она приближается к моменту великого открытия: на самом деле она выиграла более серьезную игру. Выиграла у себя самой. «Якщо переживу цю ніч, то буду вічно».

От повестей Тани Малярчук возникает ощущение, словно ты только что совершил длительное подводное путешествие. Как будто ты заглянул в сокровенные пещеры и дотрагивался к чувствительным гидрам или полипам. И словно все это происходило внутри тебя самого. Иногда очень полезно вывернуть себя наизнанку и очистить от залежалой пыли. Игра в магию начинается изнутри.