ИМПРОВИЗАЦИИ АЛЕКСАНДРА ФИЛИППЕНКО

Компания «GAL» любезно предоставила «ЗН» возможность общения с исполнителями спектакля «Гамлет». Александр Филиппенко в роли Клавдия - безусловное открытие и удача спектакля. Его вкрадчивая актерская пластика, чуть глуховатый, ровный голос, «срывающийся», когда сказать нечего, на выходные арии, - абсолютно завораживают зрителя. Киевляне, к сожалению, мало общались с живым творчеством Филиппенко, хорошо бы увидеть его в разных ипостасях.

- Александр, вы не шестидесятник, впитавший в себя джазовые импровизации из атмосферы, но в основе вашей актерской манеры, где бы вы не играли, лежит виртуозная джазовая импровизация, откуда это?

- От папы с мамой, от воздуха, которым дышал в детстве. Это как раз был воздух шестидесятых. Не считаю себя поколением «Машины времени», я поклонник большого джаза. В 50-60-е входило и время из номера, который играю уже 20 лет, - монолог по мотивам пьесы Виктора Славкина «Взрослая дочь молодого человека», в народе его называют «Козел на саксе». Все это было прожито мной тогда, в молодости, как первая любовь, как песня, которую мы пели в школе и потом на физтехе, где я учился.

Вы, наверное, знаете, что под «Козлом на саксе» я имел в виду Лешу Козлова, потому что основы живого джаза познавал на концертах его квартета. Они часто бывали у нас на физтехе и в кафе «Молодежное», что было на улице Горького. И дай Бог, чтоб у каждого поколения был какой-то толчок, эмоциональный удар. По школе Щукинского училища это называется -эмоциональная память. Неведомо откуда это появляется - от Киева одна эмоциональная память, от Питера - другая, то же - с музыкой. Джаз и джазовые импровизации прежде всего выражают личность. У каждого своя импровизация, которая может заладиться или не заладиться. Мне кажется, что советские функционеры именно поэтому так ненавидели джаз, ведь в импровизацию ни местком, ни партком «встрять» не могут. Можно только запретить и убить. Это было прежде всего выражением своей личности, желание уважать себя, а у нас уважать не привыкли.

Я попал на самый хвост «стиляжных», «бродвейских» эпох. Меня не забирали в милицию, не фотографировали и не выставляли в «Окнах сатиры», народные дружинники не отрезали мне кок, не разрезали узкие брюки. Но как-то после концерта в Кременчуге ко мне пришли люди, достали бутылку. Они были на грани нервного срыва, говорили о том, что зал смеялся, кричал «браво», а они вспоминали, как их товарища за эту пластинку исключили из комсомола, размазали по стене - тогда это была почти 58-я статья. Молодежь 80-90-х не знала и не помнила об этом, и пусть это безвозвратно уйдет в прошлое.

- Играя роль Клавдия в «Гамлете», вы шикарно сымпровизировали на тему трусости, что достаточно непривычно для этого образа. Это идея Стуруа или ваша находка?

- Это, конечно, шло от режиссера. Мы давно знакомы, еще по спектаклю «Брестский мир» в театре Вахтангова, где я был Бухариным. Не раз бывал в Тбилиси у него на репетициях, создалось впечатление, что знай я грузинский, свободно мог бы играть в его спектаклях, поскольку манеру актерской игры, которую он исповедует, я принимаю, она мне нравится - это моя манера. Сложностей общения с Робертом не было с первой же секунды. Считаю, что в зависимой актерской профессии надо целиком слушаться режиссера. Актер должен понимать свое место в формуле, а понимать - значит сознательно творить. К сожалению, не все ребята «врубились» сразу, но надо очень хотеть понять, что это за методика - театр Стуруа.

- В сложное в экономическом и психологическом плане время декларируется театр как отдых. Насколько велик риск быть не принятым сегодняшним, очень изменившимся зрителем, выходя к нему с «Гамлетом», да еще таким неоднозначным?

- Здесь одна данность - есть в кассе билет или нет. Как говорил один старый администратор: «Публика не пошла, ее не остановишь». Да, дорогие билеты в Москве, на гастролях - особенно, но зал-то полный! Другое дело, что публика совершенно другая и большая часть не читала Шекспира, даже сюжета не знает. Но это лишнее подтверждение - театр необходим. Зрители сопереживая с актерами как бы проживают еще одну жизнь. Даже если они не думают об этом, идя в театр, то это их интуитивно туда влечет. Паузы, которые висят в театре, показывают, что в это время происходит энергетический обмен. Это своеобразный наркотик, который он получает и хочет снова прийти в театр уже на другой спектакль. Лишь бы он поменьше обманывался!

- Вы справедливо говорили о зависимости профессии актера. Это особенно болезненно для мужской индивидуальности, не хотелось никогда от этого уйти?

- Если могу, ухожу от нее. Так уж случилось за время моей долгой творческой биографии, я, кроме всего, заработал право выбора, могу отказаться. При всей зависимости профессии есть еще 30 секунд, когда можно подумать, подписывать договор или нет. Когда я его не подписываю и не получаю от этого разочарования - «это сладкое слово свобода», право моего выбора. И это самое ценное. Конечно, трудно отказываться в нашей трудной нынешней жизни, но каждый выбирает внутри себя, что ему необходимо. Помните, у Левитанского - «Каждый выбирает для себя женщину, религию, дорогу».

- Александр, как сохраняете в себе живое, непосредственное начало, которое, если его нет, не прикроешь никакими вершинами ремесла?

- В основе, как правило, лежит литературный материал, потом - режиссер и команда, с которой это все воплощаешь. Что же касается искренности, то актер - человек с оголенными нервными окончаниями, кожи не должно быть. Он должен реагировать даже на легкое дуновение ветра, а если это зарастает салом, никакое самое современное моющее средство не расчистит эти окончания.

- Что, кроме театра вас интересует?

- С удовольствием занимаюсь профессией, приятно сказать - на работу, как на праздник. С удовольствием репетировал спектакль «Гамлет», с удовольствием его играю. Потом можно и отдохнуть, не всегда, правда, удается. Но обязательно нужно заниматься собой - мое тело - мой аппарат. Я курил 20 лет, начал еще на физтехе, поняв, что это мешает, - у меня слабые связки, - бросил в одночасье. Как говорил один режиссер - больной актер, плохой актер.

- Но есть какая-то норка, где можно отключиться от всего!

- Дом, конечно. Мои предки с Донбасса, середняки, кулаки, как их называли, - оттуда моя домашняя философия. Я за домострой, против эмансипации. В Москве живем огромной семьей - в этом есть плюсы, но и минусы также: негде побыть одному. Есть дача, полдома недалеко от Москвы в районе Солнцево, с удовольствием туда уезжаю. Заметил также, что жена, которая с удовольствием прожила в семье, тоже поняла вкус единоличного властвования в своей хозяйственной вотчине. Считаю, нужно поступать, как делали в старые времена, -женился сын, сразу получил полдома, лошадь, корову и отдельный вход.

- Получается?

- Не очень пока - трое детей в двух местах. Мы видимся, даже на концерты иногда сына брал, он помогал мне. Старшая дочь ведет программу на телевидении, мы с ней на творческие темы уже беседуем. Она закончила университет, с удовольствием преподает латынь и греческий, телевидение - хобби. Младшей дочке 13 лет. Слышал, что дочка всегда ближе к отцу. С удовольствием смотрел американский фильм «Отец невесты» и «Отец невесты-2», всем, у кого есть дочки, рекомендую посмотреть и посмеяться. При всех моих домостроевских декларациях, тирании в доме нет.. При всех своих замашках всегда помню набоковскую фразу из «Других берегов» - детей надо баловать. Я рад, что она много времени проводит с нами: в детский сад не ходила, в поездки беру при каждом удобном случае. Благодаря моей профессии очень много успел показать дочери за ее тринадцать лет.

- При том, что есть возможность выбора, есть что-то такое, что очень хотелось бы сделать?

- Опять бы со Стуруа поработать, но все упирается в организацию, деньги. Положиться надо на случай, но надо быть готовым к этому случаю. Перед самым отъездом в Киев мне дали пьесу Макса Фриша, может быть, что-то получится. Хотелось бы сыграть что-то из «золотого» репертуара. У меня не было в жизни ни Отелло, ни Хлестакова, всегда вторые роли. В кино удалось сыграть такую роль в киноверсии пьесы Брехта «Карьера Артуро Уи».

- Плодотворней работается в ангажементных спектаклях?

- Как правило. Я же сейчас вне театра. Есть, правда, при Москонцерте театр Филиппенко. Это отдельная непростая история, но я сам могу распоряжаться своим временем, контактами с режиссерами. Очень хотелось бы привезти и показать киевлянам свою работу по Достоевскому.

- Будем с нетерпением ждать этого.