ХРАМ МЕЧТЫ АНАТОЛИЯ ГАЙДАМАКИ

Мастерская Анатолия Гайдамаки хранит следы недавнего празднества - художник отмечал свое шестидесятилетие. От нечаянных прикосновений грустно позванивают подвешенные к потолку колокольчики… В беспорядке громоздятся у стен фотомонтажи, приуроченные к юбилею. География фотоснимков, надо признать, - почти весь мир. Куда ни глянь, везде яблоки: декоративные, вырезанные из бумаги, и на фотографиях, и на визитке художника, и настоящие на столе. Для художника Гайдамаки яблоко - плод символический.

На стенах терпко приковывает к себе внимание серия символических картин: «Распятие природы», «Распятие духовности», «Распятие Украины». В них боль и проклятие!

Такой же пронзительной болью отмечены экспозиции-символы, спроектированные народным художником Украины Анатолием Гайдамакой, в музеях Великой Отечественной войны, афганском, чернобыльском.

Откуда у него такое проницательное постижение и ошеломляюще неожиданное осмысление людской трагедии?

«Мимо батьковой хаты ездил в свою Сосницу, это ведь рядом с нами, Александр Петрович Довженко, - вспоминает Анатолий Васильевич. - Я тогда еще совсем пацаном был и, конечно, ничего о Довженко не знал»… Возможно, внутренняя близость двух художников, одинаковость их настроений, эмоций и объясняется особенностями той земли, на которой они появились на свет, сделали первые шаги в познании этого противоречивого, непростого мира.

Довженковское начало в творчестве художника - чисто украинская национальная эмоциональность, щемящая любовь к испокон веков обездоленной Украине, бесправному терпеливому народу, личностные переживания за тяжелую беспросветную долю труженицы-матери, за муки отца привели Анатолия Гайдамаку к осмыслению многовековой трагедии Украины через образ Распятия. Это знаковый для творчества художника сериал - «Распятие природы», «Распятие духовности», «Распятие Украины». Глобальные проблемы планеты Земля сфокусировались на бедах родной земли и от этого стали еще суровее и острее. В душе Анатолия Гайдамаки интуитивно росла и крепла подсознательная ответственность художника и человека перед будущими поколениями. И выплеснулась она на полотно символами, призванными выразить убийственную своей обнаженностью мысль - проклятие тем, кто отнял у Украины саму Украину.

«Распятие природы». Почерневшее засохшее дерево крестообразно разбросало в отчаянии руки-ветви, с которых, как капли крови, опадают последние листья. А на земле, сколько видит глаз, безжизненные пеньки, и на каждом застывшим пламенем мертвой свечи торчат щепки. Картина взывает ко спасению всего сущего немым, и от этого еще более ужасающим, криком.

Безмерная довженковская боль, пафосная напряженность присуща полотну «Распятие духовности», или «Распятие на черном кресте». На черном обгоревшем кресте распят белоснежный аист. Беспомощно свисают цепко спеленатые колючей проволокой лапки. Зловеще чернеет обугленная тень от слепяще белых крыльев, привязанных к кресту той же колючей лагерной проволокой, а земля усеяна зековскими колышками. Они как знак беды, оставшийся от королевства ГУЛАГов.

Картину эту рисовал Гайдамака под впечатлением документального фильма о Василии Стусе. И эти колышки на кроваво-красной земле как души умерших на последней лагерной перекличке…

«Распятие Украины». Живой нерв и плоть этой картины в плотном насыщении пространства национальными символами. В ней все - и казацкая слава, и бесславие «правнуков поганых», и надежда, которая не умирает никогда. В центре полотна на кресте распята красная казацкая свитка. Знамена казацких полков на тонких древках, вышитые красным по белому рушники, изображения казака Мамая и Георгия Победоносца… Все намертво приколочено к кресту гвоздями, привязано веревками. Здесь вся трагическая история Украины. Эта необычная символическая серия высвечивает масштаб гражданственности автора, его душевную боль, его сопричастность к истории Родины. Распято все, безжалостно растоптаны чаяния поколений, страдания героев-борцов, надежды живых и нерожденных еще украинцев. Такие картины мог создать только украинец.

Не только с Александром Довженко объединяет Гайдамаку духовное родство: есть какая-то глубокая генетическая общность с творчеством великого нашего Тараса. Наверное, не случайно экспозиции всех музеев Тараса Шевченко в Киеве, Каневе, Казахстане созданы Анатолием Гайдамакой - художественное проектирование музейных экспозиций для него уже много лет назад стало делом интересным и необходимым.

Сейчас Анатолий проводит реэкспозицию шевченковского музея в Моринцах. С легкой руки человека небезразличного к истории и культуре своего народа, Виктора Андреевича Ющенко, занялся художник обустройством шевченковского заповедника. Кое-что уже удалось сделать и в Моринцах, и в Кирилловке. Планов и блистательных идей в голове Анатолия Васильевича бездна. К сожалению, в Моринцах не сохранилось никаких оригинальных экспонатов времен Тарасова детства: ни вещей, ни построек. Гайдамака же признает только подлинники, и если их нет, то лучше и не восстанавливать, ибо даже самая точная внешняя похожесть не вызовет тех эмоций, чувств, переживаний, на кои способна вещь оригинальная.

Есть у художника идея на месте усадьбы деда Тараса Шевченко построить хату-мечту: четыре белых угла, без крыши, продуваемые всеми ветрами. На сволоке висит колыбель, очень многозначительный символ. Это и истоки, и начало, и ожидание детей. А дети - это будущее.

Войну Анатолий помнит смутно. Вот разве что одно яркое воспоминание - горела родная хата, это уже когда подходили наши. А потом было несладкое послевоенное детство. Наверное, только мучительное движение истории через душу художника, причастность к судьбе своей земли, своего народа могли стать залогом столь неотразимо эмоциональных экспозиций в военных музеях. Сочетание предметной реальности и неоднозначного символизма дало потрясающие результаты: посетители, а среди них и суровые фронтовики, плачут. Ибо в экспозиции все подлинное, все настоящее - от чувств художника до фотографий фронтовиков, вдовьих платочков, солдатских плащ-палаток.

А невостребованная подвенечная фата в афганском музее, как белая траурная точка в жизни воина, в его несостоявшемся счастье, в чьей-то девичьей судьбе… И свадебный букет из одного тюльпана - черного.

А реальное, обгоревшее в радиационном пламени, дерево в чернобыльском музее? Может, оно когда-то было так почитаемой Анатолием яблоней. Но ныне вместо плодов и листьев свисают с веток гроздья документальных фотографий чернобыльцев, которых страшная беда настигла у родного порога.

В умении сочувствовать, сострадать и высокая гражданственность, и душевная зрелость художника. Есть в нем особенность, отличающая его от многих других: он всегда, во все времена полной мерой оставался самим собой. И если многих из нас наше демократическое время изменило, Гайдамака и сегодня мыслит и поступает соответственно своей внутренней духовной свободе. Он всегда был самодостаточен, не ловчил, не кроил, в нем почти нет балласта прошлого. В душе он всегда был протестным художником и сейчас идет вровень с собой - в духовном и душевном согласии. Создает музеи и храмы, и не только в Украине.

Как талантливый храмостроитель, он в корне не приемлет нынешней политики восстановления соборов и храмов в Украине и считает эти деяния повторным уничтожением святых мест. Сокрушается Анатолий Васильевич, что нет у тех горе-восстановителей ни одной плодотворной идеи.

А вся суета вокруг Успенского собора да и Михайловского Златоверхого? Жаль, что некому подсказать нашему Президенту, что восстанавливать святые места надо совершенно по-иному. Есть у Гайдамаки потрясающая идея - сотворить памятник уничтоженному Успенскому собору, а сам собор будет присутствовать в узнаваемых висящих абрисах, конструкциях куполов, как бы появившийся из небытия… Но у нас никому его идеи, к сожалению, не интересны. А вот в Македонию его пригласили создать храм Святой Троицы.

Говорить с Анатолием Гайдамакой можно сутки напролет, он как вулкан идей, исторгающий мощный ритм эмоций, противостоять которому невозможно.

И напоследок о яблоках. Генеалогическое древо у Гайдамаки тоже яблоня. На ней рясно-рясно краснобокие яблоки как символ множества прапрапрагайдамак, зачинателей рода, может, еще во времена Киевской Руси. И косой прозрачно-голубой дождь, как слезы скорби по всем предкам, ушедшим в мир иной, и по маме с отцом… А на одной из веток - стилизованной под старое фото в рамке - сиротливая фигурка Гайдамаки-мальчика. Значит, дереву расти и плодоносить. И верится, в яблочный Спас принесет Анатолий Гайдамака в святой храм по имени Украина самое лучшее из первоплода древа своего. И Украина преобразится.