Хозяйка «детского» дома. Галина ВОЛЧЕК: «В театре я верю только в любовь взаимную»

Лет тридцать назад в «Современнике» появился спектакль «Эшелон» по пьесе Михаила Рощина, режиссер Галина Волчек. К предстоящим киевским гастролям эта постановка отношения не имеет. Но важен образ. «Современник» — как поезд дальнего следования (ровно 50 лет в пути). Как «эшелон», транспортирующий так необходимые нынче художественные и нравственные ценности. Сей «паровоз вперед летит» — с непременными остановками (по спецрасписанию) в Киеве. На будущей неделе в рамках гастролей «Современника» (поддержанных «Внешторгбанком») — премьерные «Пять вечеров» (с Еленой Яковлевой и Сергеем Гармашем) и хит-долгожитель «Пигмалион» (с той же Яковлевой и Сергеем Маковецким). Галина Волчек призналась «ЗН», что к Киеву у «Современника» уже давно «любовь хроническая — непроходящая».

— Галина Борисовна, вас надо бы поздравить дважды. И каждый раз — повод существенный. Полувековой юбилей «Современника» — поздравление номер один. И премия Товстоногова, которую вы получили в Петербурге, — это поздравление номер два.

— Спасибо... Хотя для меня премия Товстоногова во многом оказалась неожиданностью.

— Что ж в ней неожиданного? Если не вы, то кто?

— Видете ли, я уж привыкла к тому, что наш театр обходят в разного рода «премиальных» играх. Да и «Современник» старается в этих играх не участвовать. Ну, скажем, никак не реагирует на нас оргкомитет премии Станиславского — что ж… Я спокойно отношусь к разного рода «мафиозным раздачкам», за которыми стоят определенные люди. И меня их мнение, их решения не волнуют абсолютно! Потому что в театре я верю только в любовь взаимную. Если ее нет — тогда подвох, обман, лицемерие. Что же касается премии Георгия Александровича Товстоногова — режиссерской премии, — то это для меня важно и значимо. Сами понимаете — Товстоногов. Этим сказано все.

— Тогда вопрос в продолжение темы Товстоногова. В юбилейный сезон «Современник» вернулся к «Пяти вечерам» Александра Володина — пьесе, которая 47 лет назад была в вашем репертуаре, хотя на сцене БДТ Георгий Александрович поставил ее раньше Ефремова.

— Да, незадолго до нашей премьеры (это был сезон 1959—60 гг.) эта же пьеса с успехом прошла в Ленинграде. На главные роли Георгий Александрович назначил замечательных актеров — Зинаиду Шарко, Ефима Копеляна, Кирилла Лаврова, Людмилу Макарову. Пьеса Володина тогда воспринималась как важное высказывание своего времени. То была пьеса-исповедь в эпоху наступившей оттепели. И что-то живое, человечное саднило в ней души актеров и зрителей. Наши артисты даже специально ездили в Ленинград, чтобы посмотреть спектакль в БДТ. У нас в Москве, между прочим, тогда ведь не было собственной площадки — играли на разных сценах. «Пять вечеров» репетировали и Олег Ефремов, и я… В принципе можно говорить о двух версиях пьесы в те наши «годы молодые». Не о соревновательности, а именно о версиях. На репетиции к нам, кстати, приходил Михаил Кедров, в то время главный режиссер Художественного. Если же вспоминать актеров, то в тех «современниковских» «Пяти вечерах» были заняты Олег Ефремов, Лиля Толмачева, Олег Табаков, Нина Дорошина, Евгений Евстигнеев, я. Вот по этой «преемственной» причине, в год пятидесятилетия театра, и важно было вспомнить пьесу. Хотя, в общем, здесь сошлось много слагаемых. И Володин — родной для нас человек, друг «Современника», удивительная личность. И актеры наши — Елена Яковлева, Сергей Гармаш — давно не игравшие таких вот ролей.

— Понимаю так: ваши новые «Пять вечеров» — далеки от римейка.

— Я ненавижу определение «римейк». И нет по отношению к новому спектаклю никакой «римейковости». Даже близко. Время, когда мы репетировали-играли те первые «Пять вечеров» — это совсем другое время, время нашего некоего «первобытного театрального коммунизма». Когда было особое ощущение актерского братства… Сейчас — иная эпоха. Я не говорю какая — хорошая или плохая — иная. Но тот первый спектакль был особенным еще и потому, что тогда был период нашего становления. Помню, постановка была решена в определенной гамме — декорации в голубых тонах. Однажды летом играли «Вечера» в помещении театра Маяковского. А рабочие, очевидно, не закрыли какой-то люк над сценой. Вдруг — ливень. И потоки воды смывают голубую краску, а актеры, шлепаясь, падают в лужи… Что-то знаковое, даже метафорическое, было в той ситуации.

— В нынешних «Вечерах», как я понимаю, вы оказались худруком постановки. А непосредственно режиссер — кто этот человек? Говорят, ученик Анатолия Васильева.

— Молодой режиссер… Александр Огарев. Мы его пригласили. Он репетировал. Но когда за две недели до премьеры я пришла на прогон, то схватилась за голову. Стоял вопрос, стоит ли вообще выпускать премьеру. Потом собрались с силами… Режиссер пришел только на премьеру. На поклоны. Больше он в театре не появлялся.

— Вы довольно прогрессивны в вопросах режиссерской ротации. Просто настежь раскрываете двери для молодых постановщиков со спорной, хотя и медийной репутацией: Чусова, Серебренников. Последний, как известно, недавно поставил «Антония и Клеопатру» с Хаматовой и Шакуровым — и уж такие полярно разные отклики в связи с блиц-пародиями на некоторых госмужей…

— Так, видимо, и должно быть. Мнения разные, полярные — единодушия нет. Но ведь театр вообще довольно странная территория: полное единодушие здесь встречается крайне редко.

— Но, по-моему, представители российской власти как раз очень даже единодушны в симпатиях именно к вашему театру: и Ельцин ходил, и Путин приходил на «Грозу» с той же Хаматовой.

— Действительно, Борис Николаевич любит «Современник». И не раз к нам приходил. Я уже когда-то рассказывала, что еще при советской власти в нашем театре была специальная правительственная ложа. И простых смертных туда не пускали вообще. И вот, представьте, открыли нам ее только тогда, когда к власти пришел Горбачев. Кстати, и он, и Раиса Максимовна тоже были нашими постоянными зрителями — причем, еще со студенческих лет. К нам многие относятся с вниманием: Потанин подарил звуковую аппаратуру, Куснерович внимателен к театру. Многие… Но 15 апреля, когда мы праздновали юбилей, решили обойтись без vipов — бизнесменов, политиков — бомонда, истеблишмента. А пригласили в зал именно тех зрителей, которые сохранили верность театру в течение многих лет. Даже десятилетий. Мы читали их письма. Просматривали их старинные записки. Все это летопись. В тот вечер в зал пришло пятьсот зрителей самых разных поколений — тех, кто был рядом с нами все эти полвека. Многие из них «пролезали» на наши спектакли еще в 60—70-е, когда были студентами. А, например, одна девушка из Гатчины, которой сегодня 18, рассказала, что впервые попала в «Современник» в 12 лет — и с тех пор по десять раз смотрела каждый наш спектакль. В юбилей мы подарили всем им спектакль «Крутой маршрут». То был важный для нас вечер. Как воспоминание о днях, когда полвека назад на «Вечно живых» в небольшой комнате школы-студии МХАТ с тряпичным занавесом ночью собралось более ста человек, и потом эти же люди долго не хотели расходиться после спектакля: спорили, обсуждали, несмотря на то, что давно закрылось метро. Неведомая сила объединила нас тогда. И это стало важным импульсом для «Современника» — и на завтра, и на послезавтра. Надеюсь — навсегда.

— Галина Борисовна, представьте, что сейчас у вас творческая встреча со зрителями, на которой традиционно пишут записочки из зала наподобие «А в какой новой роли мы увидим свою любимую актрису?.. » Так как любимых актрис в «Современнике» много, то начнем с главной — с Марины Нееловой.

— Марина будет участвовать в новом спектакле на нашей «Другой сцене» — в основе одно из произведений Булгакова. Это совместный проект, режиссер Роман Козак, сценический партнер Марины Мстиславовны — Виктор Гвоздицкий.

— Тогда следующая «записка»: «Почему давно нет новых работ у блистательной актрисы «Современника», между прочим, одной из тех, кто стоял у его истоков, — у Нины Дорошиной, которую многие помнят, в основном, по фильму Меньшова «Любовь и голуби» («Людк-а-Людк!»)?

— Действительно у Нины новых работ давно не было… Теперь будет. Она занята в пьесе Николая Коляды, над которой только начинается работа. Точное название пока не определено. Рабочий вариант — «Старая зайчиха».

— Никак не избежать «гласа народа», когда речь заходит о Валентине Гафте. Думаю, многие спросили бы, как он отнесся к «перемене слагаемых» — ведь теперь в «Пигмалионе» профессора Хиггинса играет не он, а Сергей Маковецкий — спецгость из Вахтанговского?

— Гафт — первый исполнитель роли Хиггинса. Прекрасный исполнитель. Но, как бы это сказать, он «повзрослел» для этой роли… Теперь у киевских зрителей будет возможность оценить Маковецкого. Тем более, что во время предыдущих гастролей Гафта они уже оценили. А у Валентина в театре тоже впереди большая работа — в той же «Старой зайчихе»: это спектакль «на двоих», роль у него довольно неожиданная, надеюсь, та самая роль, которая сможет раскрыть новые грани его дарования.

— Кто ставит пьесу Коляды?

— Я.

— Тогда уж и не касаюсь довольно назойливой темы последних лет в отношении вас: почему сами-то давно не играете на сцене «Современника»? Впрочем, может стоит коснуться?

— Послушайте, Олег, я уже сто раз отвечала на этот вопрос. Но отвечу в сто первый. Я настолько занята делами театра, что попросту не могу позволить себе искать время для того, чтобы учить текст новой роли. Зарплаты, распределения, поиск новых пьес, переговоры с режиссерами… Вот буквально вчера говорили с Римасом Туминасом, который у нас не так давно поставил «Марию Стюарт» Шиллера. Это прекрасный режиссер, он согласен снова к нам приехать. Но опять-таки мучает и меня и себя! До последнего момента не знает, когда приедет, что будет ставить. А мы не знаем как выстраивать свои графики, планы. В общем, вечный бег по кругу. Поэтому я-то как раз играю… Причем часто… Вот только зрители, увы, этой игры не видят.

— Продолжаю уже свою «игру» в «записки»? «Чем порадует в ближайшее время еще одна любимая актриса — Лия Ахеджакова?»

— Порадует… Спектаклем. «Три старушки вечерком». В этой постановке кроме Ахеджаковой заняты Алла Покровская и Елена Козелькова. Но так как Лена сейчас приболела, то и выпуск спектакля сдвигается. Режиссер — Борис Мильграм, ранее ставивший «Овечку» Надежды Птушкиной с Инной Чуриковой.

— Галина Борисовна, в «Современник» недавно пришла еще одна обожаемая актриса нашего населения — Марина Александрова, игравшая в сериалах «Звезда эпохи» и «Бедная Настя». Кажется, она заменила Чулпан Хаматову в одной из ее успешных ролей?

— Марина Александрова давно хотела работать именно в нашем театре. В разных своих интервью говорила: «Мечтаю играть только на одной сцене — на сцене «Современника». Но я не люблю «впрок» брать артиста в труппу. И вот у нее появилась возможность сыграть Пат в «Трех товарищах», потому что надо было немного разгрузить Чулпан, которая много занята в репертуаре. Марина, по-моему, замечательно справилась. Я сразу предложила ей не копировать Чулпан, а искать свой рисунок, и мне кажется, она его нашла.

— Та же Чулпан и другие звезды «Современника» нынче более чем активно ангажированы в кино, сериалы, где за один съемочный день иногда платят по три тысячи долларов (в зависимости от статуса). И вы порою не без металла в голосе говорите об этом, даже журите их, как детей малых: вот, дескать, непутевые, отбиваетесь от родного дома.

— Я все понимаю, все осознаю: на театральную зарплату сегодня прожить тяжело. Даже если у человека нет семьи, он с трудом выкручивается. Тем более что вокруг так много соблазнов — реклама, фильмы, сериалы эти безумные. Но опасно, если в подобной ситуации театр для актера становится «запасным аэродромом», и всю свою энергию он отдает только заработкам на стороне. Действительно и злюсь порою. Ведь их иногда просто невозможно собрать на репетицию — из-за этих съемок: ломаются графики, срываются планы. Но что делать? Премьеры все равно ведь нужно выпускать.

— Галина Борисовна, а можно спрогнозировать в театре — хотя бы успех отдельного спектакля?

— Невозможно это сделать. Можно предполагать успешность или неперспективность той или иной работы. Хотя… Многое вокруг нас, и в театре в том числе, настолько изменилось… В первую очередь, изменилась психология зрителя, который приходит в театр.

— Ваш театр родился пятьдесят лет назад под неким «флагом» — «Вечно живые», напомню читателю, что так называлась пьеса Виктора Розова, с которой вы стартовали. За эти полвека как-то изменились ваши представления о «живом театре»?

— «Живой театр», на мой взгляд, это театр, который увлекает не взрывом холодной фантазии…

— Красивый образ…

— Это не я придумала, так сказал сценарист Тонино Гуэрра... Так вот «живой театр» возможен тогда, когда он вызывает сочувствие и сопереживание. Когда на первом плане не бесстрастная «знаковость», не схематические умопостроения, а живая эмоция, «жизнь человеческого духа», если хотите. Знаками невозможно заменить жизнь. Хотя, несомненно, театр будет живым до тех пор, пока он будет разнообразным.

Из досье «ЗН»

Галина ВОЛЧЕК. Родилась в Москве. В 1955 году окончила Школу-студию МХАТ. В 1956 году вместе с Олегом Ефремовым и группой соратников (Игорь Кваша, Лилия Толмачева, Евгений Евстигнеев, Олег Табаков и многие другие) участвовала в создании студии молодых актеров «Современник». 1962 год — режиссерский дебют — «Двое на качелях». В 1967 — «Обыкновенная история», Государственная премия СССР.

С 1972 года — художественный руководитель московского театра «Современник», на сцене которого открыла для зрителя многие произведения — «Эшелон», «Спешите делать добро», «Звезды на утреннем небе», «Крутой маршрут». Неоднократно обращалась к драматургии А.Чехова — «Вишневый сад», «Три сестры». Огромной популярностью пользуется один из последних спектаклей Волчек «Три товарища» по мотивам романа Ремарка. Также ставила спектакли в США, Германии, Финляндии, Ирландии, Венгрии, Польше. Занималась театральной педагогикой за рубежом. Ведет курс лекций и практических занятий в Нью-Йоркском университете. От первого брака, с Евгением Евстигнеевым, — сын Денис.