«Евангелие» от Марка

Еще один сокрушительный удар нанес по культуре этот високосный год. Ушел из жизни Марк Бровун (1946-2012). Художественный руководитель Донецкого национального академического украинского музыкального драматического театра; народный артист Украины; лауреат Национальной премии имени Тараса Шевченко. И это далеко не все регалии, которыми Марк Матвеевич, кстати, очень дорожил и радовался им как ребенок…

Помимо официальных титулов были и неофициальные. В шутку я называл его - «Хозяин донецкой Мельпомены». А он довольно улыбался, как бы соглашаясь с подобной добродушной характеристикой.

…По сути, именно этот человек и был одним из семи-десяти персонажей, реально, а не виртуально влиявших на театральную жизнь Украины последние лет 20.

И «хозяин» этот был совершенно непохожим на героя одноименной пьесы И.Карпенко-Карого (который рабочих голодом морит, издевается над ними как может). «Хозяин»-Бровун был театральным строителем, щедрым и темпераментным творческим человеком.

Вот бывает порою, что некоторые и работают в театре сто лет, а все равно эти люди чужды сценическому организму, как пакостный вирус цветущему здоровью. Так вот Бровун был во всех смыслах «театральным человеком». Человеком, одержимым сценой. Когда наведывался в Киев, то зазывал в какой-нибудь гостиничный номер, и мог рассказывать мне о своем театре - часами! Без остановки и передышки. Брал измором, если собеседник хотел хитро увильнуть в плоскость иной темы… А он все равно выворачивал на свою столбовую дорогу. И говорил-говорил-говорил… Какой прекрасный у него коллектив; как власти помогли сделать отличный ремонт здания; как избавился от имени революционера Артема на фасаде; каких режиссеров хотел бы мягко «попросить» из труппы, а каких стоило бы попросить на работу…

Пройдя путь серьезных - мужских - испытаний (бывший спортсмен, впоследствии администратор), за долгие годы работы в театре он не растратил чувства восторга. Даже восторженности (в романтическом значении). Не превратился в чистого «функционера», который сводит в труппе «дебет с кредитом». А постоянно «клокотал»: новые пьесы, приглашенные режиссеры, гастроли, «наш театр - лучше всех»…

То есть «сгорал» в театре.

Собственно, в театре он и умер.

Многие знают, что при театральном здании имел личные апартаменты. И фактически в театре жил… До последнего вздоха.

Фанатизм это? Или умная политика театрального менеджера?

Важнее и трагичнее, что с его уходом восточный театральный ландшафт потерял эдакого «атланта». Державшего на своих плечах (на своей мудрости, стратегии и тактике) огромный коллектив, весьма успешный театр… Который он стремился выстроить по сложному архитектурному рисунку. Как «театр-производство». И как театр-дом. Одновременно.

Многое получалось. Иногда «не клеилось». Кассовые успехи его театра (как системного производства) были оглушительными. Пожалуй, одними из лучших в Украине. Играли рекордное количество спектаклей и в месяц, и в сезон. Осваивали не только сцены, но, кажется, даже терриконы.

Значимые художественные результаты при нем появлялись тоже. Особенно, когда, руководствуясь своей неподражаемой интуицией, привлекал к работе режиссеров смелых, одаренных: Бакиров, Лазорко, Дзекун. Здесь же, в его театре, поразительно уживались разные жанры: интеллектуальные драматические спектакли, балеты, комические оперы.

Казалось, хотел объять необъятное.

Возможно, художественный «пик» театра Бровуна - это период сотворчества донецкого художественного руководителя с киевским режиссером-постановщиком Виктором Шулаковым (народным артистом Украины, тонким и глубоким «чеховским» человеком). Однажды пригласив этого режиссера в «город роз», Бровун получил в свое распоряжение спектакли-хиты: «Энеида», «За двумя зайцами», «Бриллиантовый дым» (по мотивам «12 стульев»).

За «Энеиду» и постановщик, и худрук в 2003-м удостоились Шевченковской премии. Спектакль действительно оказался ярким и зрелищным, пародийным и современным (созданным в оригинальной стилистике, отличной от классической «Энеиды» Сергея Данченко).

А «Зайцы» Старицкого в театре Бровуна до сих пор - всем шлягерам шлягер. Спектакль открыл в труппе Марка Матвеевича гибкого талантливого артиста Андрея Романия (он и сыграл Голохвастова). И этот же спектакль на время как бы «уравновесил» (примирил) два «пути» развития донецкого театра, которые и «прокладывал» Марк Матвеевич. То есть успешное производство соединилось с художественным результатом.

…Он и впредь пытался повторить подобную успешную комбинацию. И был уверен, что зритель голосует за театр не только рублем, но и сердцем. (Все-таки больше - сердцем…) Сам сердечный и добрый человек, Марк Матвеевич постоянно старался обустроить жизнь других.

Вообще это было замечательное его качество - приютить всех бездомных (многие актеры получали квартиры тут же, едва переступив порог его театра) и накормить всех голодных (хлебосольство этого человека было известно не только легиону наших критиков).

Классики, современники, квартиры, режиссеры, ремонты, гастроли, десятки пьес - все «это» стайками птиц кружилось в его фантазии, в его голове. В его жизни - театрального строителя. Хозяина.

Помню, как однажды он просто ошеломил меня своим заявлением: «Донецкий театр - украинский! И вскоре наш репертуар будет только на украинском языке!»

Это показалось мне вычурной эскападой. В русскоязычном регионе заполнить «под завязку» зал на украинских спектаклях?

Но ему и это удавалось. И многие постановки действительно шли «державною мовою».

И не было в том его жесте политического заигрывания (мне так казалось). В том была его искренняя убежденность и азарт одержимого театрального человека.

…Как-то мы договорились, что он подробно ответит на несколько вопросов - для одного издания о театре (которое, не родившись, тут же и почило в Бозе). И Марк Матвеевич весьма серьезно подошел к своим текстам. К размышлениям. И вот, прощаясь с ним (и не прощаясь с ним…), хочу, чтобы многие люди, любившие и ценившие этого замечательного и незаменимого человека, еще раз услышали этот живой озорной голос - хотя бы сквозь синтаксис разрозненных фраз…

«Зрителя потерять легко. А вот вернуть его - работа тяжелая и продолжительная! Когда я только пришел в театр, труппа была в таком состоянии, что трудно было представить, как вернуть зрителя в зал. У людей не было даже привычки ходить в наш театр. А на сцене было больше актеров, нежели людей в зале. Тогда большинство спектаклей шло на русском языке. И вопрос был не в «украинском театре в Донбассе» как таковом, а в театре вообще. Зрителей нужно было заинтересовать. И мы приглашали в некоторые свои спектакли таких звезд, как Евгений Евстигнеев, Ирина Муравьева, Лев Дуров, Леонид Марков, Михаил Казаков, Владимир Этуш, Михаил Ножкин. Это были приезжие гастролеры, которые в постановках нашего театра блистали! Притягивали в зал почитателей. И вот постепенно стали появляться уже наши оригинальные постановки по мотивам некоторых резонансных произведений. В частности, «Дети Арбата» по Анатолию Рыбакову. Закрепив успех, мы и начали разрабатывать «программу по внедрению» украинского языка - в свой репертуар. Этот путь был нелегким. Но это была эволюция, а не революция…»

«…Все, чего достиг наш театр, часто получалось не «благодаря», а «вопреки». И, кстати, украинский язык в нашем репертуаре стал активно появляться сначала в детских спектаклях. Начали приучать к украинским спектаклям младшее поколение. Уже потом - постановки для взрослых. В 2009-м в нашем репертуаре насчитывалось 27 украинских постановок! И многие дончане, выходя из зала, нас даже благодарили за это. Для многих местных зрителей украинский язык стал таким же родным, как и русский».

«В театре нужно быть максимально доброжелательным и терпеливым. И я всегда настаивал на том, что все должны в театре работать на одного человека - на Актера. Он в театре главный. Он представляет на сцене и режиссера, и директора, и всех нас. Когда у актера есть работа, когда он постоянно занят на репетициях, то просто не получается «дружить против кого-то»… Тогда энергия разрушения превращается в энергию созидания…».