«ЭТО — НАШЕ ВСЕ!»

Международный театральный фестиваль-лаборатория «Мистецьке березілля. Лідери» собрал лучших пусть и не всех, украинских режиссеров, давших согласие выставить свои достижения на такой солидный театральный форум и, что греха таить, нашедших средства, чтобы эти достижения до столицы довезти. За бортом «Березілля» осталось еще много достойных, даже фестиваль, длящийся месяц, не способен показать все — театр безбрежен, словно океан. На прошедшей в рамках фестиваля Всеукраинской конференции режиссеров обсуждалась тема «Украинские режиссеры: место и функция». Теоретический аспект проблемы необычайно важен, но любая теория легко разбивается о зеркало сцены. И сколько ни разглагольствуй, смысл — только в живом спектакле, в настоящем органичном искусстве.

На спектакле «Автобус» С.Стратиева Днепропетровского украинского театра им.Т.Шевченко в дорогу вместе с пассажирами зрителям пришлось отправиться в буквальном смысле. Завелся мотор, медленно двинулся круг сцены и вслед за настоящим автобусом, расположенным в центре рядов, установленных прямо на сцене, зрители «поехали» в историю одного путешествия. Решив максимально приблизить зрителей к месту действия, режиссер Анатолий Канцедайло предлагает посмотреть на события словно через увеличительное стекло. Идея сюжета не нова, его варианты присутствуют во многих пьесах — группа людей, волею обстоятельств оказавшихся отрезанными от мира. В каждом из этих вариантов интересна оригинальная разработка психологических ходов поведения людей в сложившейся ситуации. Ничем не примечательный рейсовый автобус, мчащийся по пригородному болгарскому шоссе, становится своеобразной моделью мира. Оказавшись в экстремальных условиях каждый персонаж показывает свое настоящее лицо. У режиссера нет возможности изощряться в изобретательных мизансценах, замкнутое пространство диктует статику и ограниченность передвижений. Таким образом, вся нагрузка идет на актерское исполнение. Наряду с убедительными, точными эпизодами есть моменты, когда исполнители утрачивают ощущение камерности пространства и играют, словно на большой сцене. Некоторая неровность игры не мешает, впрочем, почувствовать остроту жанровых соединений действия, фарс граничит с трагедией, драматические моменты разрешаются комедийно. Спектакль пронизан грустью от сознания несовершенства человеческой природы.

Иов был праведником. К древней легенде о нем, описанной К.Войтылой в своей первой пьесе (1940), обратился львовский театр «Воскресіння» (реж. Ярослав Федоришин). Атмосфера спектакля — сосредоточенное состояние молитвы, освященное звучанием духовных хоралов. Человек перед Богом, его гнев и доброта, неотвратимость судьбы и внутреннее покаяние — об этом повествует эта театральная проповедь. Замысловато пластическое решение спектакля, словно испытание — образ ступеней лестниц, воспарение и падение надежд.

Среди премьер фестиваля — спектакль «Эндшпиль» («Конец игры») С.Беккета в постановке Олега Липцина, который выступил здесь и как актер. Делать убедительный театр по произведениям Беккета под силу немногим. Его пьесы малодейственны, но подробны, глубоки, философичны. О.Липцин театрализует диалоги «Эндшпиля», придумывая визуальные поддержки вербальных сентенций. В одном из интервью режиссер сказал о том, что «…театр существует для постижения «грязной реальности». В «Эндшпиле» реальность и грязная, и грустная. Человек затерян в кромешной пустоте вселенной и заблудился в своем внутреннем космосе. Итог жизни, конец большой игры, бессмысленность существования, слепота внешняя и внутренняя.

Еще одна премьера в рамках фестиваля — «Дядя Ваня» Киевского Молодого театра (реж. Станислав Моисеев). Секрет этой удивительной пьесы в простоте подачи сложнейших философских истин. Не нужно штудировать тома философских трудов, достаточно постичь глубину этого текста, и вся философия жизни предстанет как на ладони. Драматургия Чехова — благодатный материал для режиссера, позволяющий раскрыть его, почувствовать, на что откликается душа сценического интерпретатора, с чем она резонирует, на каких моментах акцентирует внимание. Судя по спектаклю Молодого театра, можно сказать, что в душе С.Моисеева — сарказм, ирония и насмешка, за которыми он прячет печаль — время и обстоятельства делают людей такими несчастными, а чувства их такими уродливыми. Если Чехов вводит в мир своих героев неспешно, чутко, давая возможность настроиться на атмосферу, то С.Моисеев твердой рукой убирает даже намеки на сентиментальность и закрывает решетчатыми воротами дом дяди Вани, заставляя своих героев смотреть на мир сквозь прутья «клетки». Все персонажи выставлены режиссером мелкими, неинтересными людьми, лишенными милосердия и сострадания. Их переживания и страсти напоминают клоунские дивертисменты, гротесковые миниатюры, пошлый фарс. Параллели с современностью в виде пародии на советские партсобрания с пионерским приветом и вовсе заставляют забыть о едва осязаемой, эфемерной ткани чеховского мира. Вот таким увидел этот мир современный режиссер — не жизнь, а фарс. Не жаль героев, их вымученных чувств, не жаль и зрителей, которые не смогут отыскать в этом спектакле ответов на вечные вопросы бытия, а лишь в очередной раз убедятся в тщетности надежд на счастье.

Работы режиссера Андрея Жолдака исследовали много и часто. Показанные в Киеве во второй раз «Месяц любви» по И.Тургеневу и «Один день Ивана Денисовича» по А.Солженицыну Харьковского украинского театра им.Т.Шевченко снова продемонстрировали противоречивость такого явления, как режиссура А.Жолдака.

Ретроспектива спектаклей Львовского театра им.Леся Курбаса открылась на праздник Покрова. Во Владимирском соборе звучало а капелла старинное духовное пение в удивительном исполнении актеров этого театра-содружества, театра-дома. О Театре им.Леся Курбаса, представившем монографии режиссеров Владимира Кучинского и Сергея Ковалевича в проекте «Майстерня пісні», написано много, эти спектакли не раз видела киевская публика. Но и те, кто знаком с творчеством этого коллектива и кто только открывал его для себя, были одинаково покорены атмосферой спектаклей курбасовцев. Основа поисков актеров Кучинского — в системе концентрации коллективной актерской энергетики. Ее результат — предельная точность, органика, филигранная стыковка всех составляющих спектакля. Иногда ловишь себя на мысли, что отключаешься от текста, просто слушаешь мелодику голосов, интонирование, различные тембры, регистры, ощущаешь вибрацию энергии, наслаждаешься пластическим рисунком. Состояние сродни медитации. Главное — суметь войти в резонанс с происходящим на сцене.

Время не жалеет театральные произведения, воображаемые книги режиссеров можно «полистать» разве что в собственной памяти. Режиссеры движут театральный процесс. Куда? А в нем нет ориентиров, даже определение «назад» может означать «вперед», главное — не застывать, не бронзоветь, чутко слушать время, быть неутомимым в поиске. И шуршать, шуршать страницами собственных творений, чтобы они не запылились на театральных полках. Действо не прекращается…