ЭЛЬДАР РЯЗАНОВ: «У МЕНЯ СВОЙ ВЗГЛЯД НА ВРЕМЯ»

Весной, к дням празднования своего 75-летия, лучший кинокомедиограф страны, постоянно цитируемый и почитаемый зрителем Эльдар Александрович Рязанов приурочил премьеру своего двадцать четвертого фильма «Ключ от спальни». А уже в июне его новая работа была показана в конкурсе Открытого российского фестиваля «Кинотавр» в Сочи и получила приз Президентского совета.

— Эльдар Александрович, все ваши картины, за исключением нескольких, были о сегодняшнем дне. В данном случае вы обратились к «наилегчайшему» жанру фарса. Почему именно такой выбор и что вас подвигло к этому?

— Не нужно искать в том, что я делал, какую-то глубокую философскую, историческую, социальную подкладку. Это просто мой взгляд на то время. У нас вышло много картин о начале ХХ века. Но время это в нашем кино и прозе носило революционный характер. Были демонстрации, стачки, казаки, расстрелы. Но, в основном, однобоко все преподносили, другая сторона не интересовала. Вот я и решил, что покажу другую сторону. Новая архитектура — модерн, которая поломала все ампирные портики, симметрию. Новые художники, которые работали не так, как передвижники, — Бенуа, Добужинский, Сомов. Появилось кино. Была замечательная поэзия — Блок, Бальмонт, Иванов, Ахматова, Северянин, Мандельштам. Время очень интересное: красивые костюмы, легкие нравы. Для сюжета, который лег в основу картины, — замечательная среда, фон, декорации, атмосфера. И я вообще не давал обета делать фильмы только на современном материале или только комедии. Вот только никогда не снимал фильмов на иностранном материале. Поэтому перенес действие сего водевиля-фарса в Россию и очень изменил материал.

— И все-таки, вы всю жизнь работаете в одном из самых сложных жанров — комедии. Почему выбрали его изначально?

— Я его не выбирал. С первой картиной пришел очень большой успех, который вдохновил. Покойный Пырьев был очень сильным человеком, он говорил: то, что делают другие, умеют очень многие. То, что умеешь делать ты, — практически никто не умеет. Он мне не разрешал волюнтаристски заниматься другими жанрами. Мы с моей сокурсницей как-то написали сценарий — драматический в джек-лондоновском стиле. Он нам заплатил деньги за сценарий, но не разрешил мне ставить. Это была совершенно осмысленная политика. И я ему очень благодарен, потому что он тогда обо мне знал больше, чем я сам о себе понимал.

— На «Кинотавре» упорно ходят слухи о том, что у вас была беседа с губернатором края, что он-де готов финансировать, а вы — работать над римейком «Кубанских казаков».

— Нет. Они очень хотят сделать картину, подобную «Кубанским казакам», и я им ответил, что если придумаю, как сделать такую картину, — пожалуйста. Но я не снимаю картины по географическому принципу, на заказ. Мне важно придумать сюжет, и если сюжет ляжет на этот край или на эту профессию, сделаю фильм. Короче, обещал подумать. И если придумается, почему нет? Сейчас казаки уже совершенно другие. И в этом фильме должен быть элемент сатиры: когда в 90-х годах вдруг возникло множество вооруженных людей с орденами, я вообще не мог понять, откуда они взялись, где они были предыдущие 70 лет? С другой стороны, сейчас это уже стало социальной силой, которая пытается охранять границы. Так что современный фильм очень мало будет похож на «Кубанских казаков» Ивана Пырьева. Сегодня существуют Чечня, взрывы, теракты.

Картина «Ключ от спальни» для Рязанова несколько необычна. В основу сей фривольной комедии сценарист Эльдар Рязанов положил забытый фарс француза Жоржа Фейдо, сцены из рассказов Аркадия Аверченко, использовал сюжеты сатирических журналов конца Х1Х — начала ХХ века и собственную фантазию. Действие классической «спальной истории» перенесено в Санкт-Петербург начала прошлого века. Ах, эти духи и туманы, новые ритмы, завораживающие стихи и умопомрачительные идеи. И новое развлечение — кинематограф. Позже это время было названо «серебряным веком».

Шикарный, как всегда у Рязанова, актерский ансамбль нового поколения: Сергей Маковецкий (известный поэт-декадент), Николай Фоменко (человек новой формации, фабрикант Вахлаков), Сергей Безруков (чеховская маска — знаменитый профессор-орнитолог), Владимир Симонов (отставной артиллерист, приставленный к Петропавловской пушке, которая должна палить ровно в полдень), Евгения Крюкова (ищущая приключений жена «завпушкой», знакомая зрителям по «Петербургским тайнам»), Наталья Щукина, Александр Пашутин… Все, все, все с аппетитным удовольствием погружаются в игру, предложенную режиссером. В картине звучит завораживающая музыка Андрея Петрова, Сергей Маковецкий блестяще поет романс. Все это — в потрясающих костюмах Натальи Ивановой, с филигранно выполненным портретным гримом.

Темпоритм картины несколько замедлен, как зарождающийся век, еще оглядывающийся назад. А необычность (хотя какая обычность может быть у Рязанова?!) — в полном отсутствии параллелей с сегодняшним днем. Злободневность отсутствует — завопили критики. А создатель и не скрывает, что фильм «как бы аполитичный». По его мнению, фильм злободневен тем, что «будет смешон и доставит людям радость». В его картине монотонность полуденной пальбы из пушки Петропавловской крепости будет нарушена опозданием в десять минут — телеграф не сработал, часы у отставного артиллериста отставали. Появляется титр (картина пародирует немое кино): «В последующие сто лет Россия отставала на десять и более минут». Вот и вся «оторванность от времени», хотя сам Эльдар Александрович признается, что хоть сценарий и предполагал вольности, «действительность на съемочной площадке превзошла все ожидания по части разнузданности и хулиганства».

— Радость и смех, идущие с экрана, более продуктивны, чем постоянная чернуха? Как сегодня можно изменить дикую направленность, появившуюся в кинематографе?

— Мы разрушаем национальное самосознание, мы показываем мерзость и грязь. Когда меня спрашивают, каким должен быть современный герой, отвечаю: «Таким, как всегда, — рыцарем без страха и упрека, благородным, защитником бедных, таким, каким был герой Приемыхова в «Холодном лете
53-го». Это нужно всегда, сейчас особенно. О контрольном выстреле в голову и об олигархах на «мерседесах» уже смотреть не могу. Это что-то чудовищное. Создается такое впечатление, что «Олигарх», «Бригада» сняты по одному сценарному клише. Фильмы, которые выходят на экран, с точки зрения высокой морали не выдерживают никакой критики. Например, в фильмах «Брат» — славный, очаровательный герой — просто убийца. Недавно читал в одной газете итоги опроса среди подростков «кем быть?». На пятом месте ответ — бандитом. Ну и вырастет нация бандитов, уродов, наркоманов. Нужно переживать благородство чувств и создавать благородных героев.

— Вас много обижали в профессии или критики были доброжелательны?

— Я не забыл, как пинали, к примеру, «Берегись автомобиля». О «Карнавальной ночи» писали, что это пошлая низкопробная комедия. После «Жестокого романса» по мне вообще бульдозерами ездили — как же, на классика замахнулся! Давно понял, что самовыражение для критиков важнее сути. Я закален трудной эпохой и не воспринимаю всерьез комариные укусы. Сформулировал единственный критерий в отношениях с критиками — они должны быть умнее меня или хотя бы моего уровня.

— Вы запускаете на телевидении новый проект, который будет на экранах с сентября. Расскажите, пожалуйста, о нем.

— Это любовные истории, которые связаны с очень крупными фигурами нашей культурной жизни. Это истории, в которых рассказывается о треугольниках: Савва Морозов — Мария Андреева — Максим Горький, о последней любви Бориса Пастернака, о том, как переживала это семья. История о Альберте Эйнштейне, у которого был роман с женой нашего великого скульптора Сергея Коненкова. Любовная история Герцена. Шесть передач уже снято.

— Это ваша идея?

— Да. Я эти передачи делаю с группой, с которой работал над «Парижскими тайнами Эльдара Рязанова» для ОРТ.

— Работа на телевидении — это ниша, в которую уходите, когда не снимаете, или духовная подпитка?

— И то, и другое. Очень много программ, например, делал параллельно с фильмами. И последний цикл начал делать, когда еще не закончил фильм «Ключ от спальни». Это мне очень интересно. И вообще люблю пробовать себя в разных жанрах. Поэтому пишу книги и пьесы, работаю на телевидении, преподаю.

— Сегодня можно уже говорить о школе Эльдара Рязанова?

— Я преподавал на высших режиссерских курсах, но что такое школа Э. Рязанова — не знаю. Научить режиссуре нельзя. Можно научить думать, и тогда до всего остального вы дойдете сами.

— На фильмы сегодня требуется все больше и больше денег. Я заметила, в своих фильмах вы сопродюсер. Не отвлекает от творчества?

— Под мое имя дают деньги на фильм. Я их, грубо говоря, достаю. Часть денег на последний фильм дало Министерство культуры, часть — Российское телевидение и мэрия Москвы. А настоящий продюсер, не я, эти деньги тратит. Это тоже большое искусство. Чтобы их на все хватило, чтобы было чем заплатить артистам. В этом смысле я не продюсер.

— В ваших картинах, на мой взгляд, всегда были актеры-талисманы.

— У меня не было актеров-талисманов. Снимал актеров, которые мне нравились. Как только понимал, что артист перестал развиваться и использует штампы, отказывался от них. Мне просто повезло. Когда-то снимал актеров, которые были старше меня, потом моего поколения, а сейчас снимаю молодежь.

— Но тем не менее и Маковецкий, и Безруков — актеры утвердившие себя, у них есть определенный имидж, слава. А нет ли у вас, Эльдар Александрович, планов в будущем поискать что-то новое, открыть свежие лица, имена?

— Все зависит от сценария. Если там будет роль 16-летней барышни, почему нет? У меня таких актеров было много. Ларису Голубкину снимал, когда она была на третьем курсе ГИТИСа, Людмилу Гурченко — третьекурсницу
ВГИКа. Я открывал актеров и актрис. Это зависит лишь от того, что ты снимаешь.

— И все-таки, почему вы сейчас сняли «Ключ от спальни»? Вы считаете, что в сегодняшнем времени нет ничего такого, над чем можно и задуматься, и посмеяться?

— Предмет есть всегда. Просто у меня такое ощущение, что зрителя сейчас травят, и очень захотелось создать противоядие. Дать хорошее настроение, чтобы зритель после картины вышел — как будто месяц был в отпуске на берегу моря. У меня со зрителем пуповина не разрезана, очень хорошо чувствую, что они хотят и что им надо. Я не нарочно так делаю — инстинктивно.

— У вас очень плотный жизненный график. Как вы распределяете время и остается ли хоть немного для отдыха? И вообще, что для вас отдых?

— Я очень организованный человек, каждое утро делаю часовую зарядку и обливаюсь холодной водой, что бы там ни было. Если, допустим, съемка в восемь, то встаю в шесть. У меня бывает очень много дел, и тогда я составляю план.

— А отдых?

— Отдых — это когда можно лежать на пляже, плавать в море. Отдых — накопление сил.

— Во время просмотра картины я сидела возле вашей супруги Эммы. Она так живо реагировала, будто смотрела ее в первый раз!

— Она эту картину смотрела раз 28, не говоря о том, что Эмма — редактор картины. Но если ей нравится фильм, она в него ныряет как в омут.

— Вы человек авторитарный?

— Авторитарность происходит, если происходит, от ощущения правоты и еще — от окружающих.

— Когда вы работаете постоянно с одними и теми же соратниками, нет ли ощущения, что, допустим, Петров там повторится, а может и совсем «исписаться»?

— Когда человек жив, пока он творит и не начинает использовать прожитое, не занимается самоцитированием, этот человек — мой соавтор.

— Что для вас понятие «дом»?

— Дом — это дом. Я очень люблю свой дом. Очень люблю переставлять все, делать ремонт, настраивать. Живу в доме и не люблю квартиру.

— Вы компанейский человек, хотя почти не пьете. Не трудно в «застольной» компании?

— Детство у меня было ядреное — голуби, дворовые драки, самопалы. Очень хотел стать взрослым и рано начал выпивать, лет в пятнадцать. Считал, что именно так ведут себя настоящие мужики. «Принял» как-то без закуски нечеловеческую дозу коньяка с водкой, потом несколько лет дико мутило от одной лишь мысли о спиртном.

— А поддерживать семейные традиции любите?

— У нас их нет. Хотя… есть одна — работа.