Экстремальная адаптация

Режиссер Андрей Дончик: «Российские продюсеры отказались финансировать проект о Довбуше»

На «1+1» состоялась премьера картины «Жажда экстрима», созданного известным кинорежиссером Андреем Дончиком, в творческом «загашнике» которого и «Кислородный голод» по Андруховичу, и «Украденное счастье» по Франко. Кстати, премьерная «Жажда» почти совпала с повтором по телеканалу «Россия» (в прайм-тайм) нашумевшего «Украденного…» и предпрома почему-то коварно сообщила: «Сделано в России!». В интервью «ЗН» г-н Дончик рассказал об определенной экономической и тактической зависимости отечественного кинопроизводства от крупных российских кинокомпаний, а также о перспективах снимать «свое кино».

— Будь все это не востребовано, не было бы и такого количества заказов, которые в основном поступают из России. В последнее время как грибы растут небольшие продакшн-студии. Они чаще берутся за полуторачасовое (или в две серии) телевизионное кино. Много ребят находят сценарии, а деньги получить можно в России. В этом есть потребность: постепенно из телевизионного прайма уходят длинные сериалы. По прогнозам экспертов, из прайма они вообще вскоре уйдут в пред-прайм. И заменить их должны как раз такие короткие телемуви.

— Возможно, нескоро. Потому что на сегодняшний момент кинопрокат в Украине еще не бизнес. У нас же не хватает достаточного количества кинотеатров. И посещение было 0,8 на человека в год. Но если будет такое количество кинотеатров, как в России, это станет бизнесом. Как только можно будет вернуть вложенные деньги, тогда пойдет настоящее кино. А пока то, что мы делаем для себя, я называю — «кожезаменитель», дерматин... В советское время существовало большое производство телефильмов. Значимые фильмы для ТВ снимал и Марк Захаров, и Эльдар Рязанов, и Сергей Колосов. Тот же «Барон Мюнхгаузен» или «Ирония судьбы» популярны по сей день. В советское время «телемуви» отличалось количеством выделенных денег. И телеобъединения, которые были при студиях и получали заказы от Гостелерадио, были менее бюджетными. То же самое и сегодня. Разве что снимается на цифру. Технология пошла вперед. Но для ТВмуви важно выбрать драматургию, которая подходила бы под производственные рамки. Ведь бюджет диктует только одно — количество съемочных дней. Максимально ты должен вложиться в 20 съемочных дней. Для сравнения — полуторачасовое кино должно сниматься три месяца. Естественно, это диктует выбор драматургии — это должна быть такая себе пьеса для телеэкрана. То есть единство времени, действия и места. И это сложнее — удержать зрителя не изменениями локаций, экшном, а актерской игрой.

— За некоторым исключением. Я не нашел для себя зацепки — положительного героя. Я всегда ищу героя в кино: того, кого наделить человеческими качествами. А тут все персонажи казались уж больно отвратительными. Хотя именно таких актерам играть интересней. Но я человек воспитанный на соцреализме: должен быть положительный персонаж. И пока я не договорился с Крымом и руководством «1+1», что изменю сценарий «под себя», то не видел, как снимать.

— Да. Я наделил ими героиню Натальи Доли. В пьесе она всю эту историю затевала ради денег — абсолютный шантаж. И все вокруг были такие же. А главный герой — Гаранин в исполнении Котенева просто всех побеждал, потому что он самый опытный и изощренный. Мне же захотелось сделать другой мотив, не денежный, а благородный, что ли. Вот я и придумал, что убитая у Крыма журналистка — родная сестра главной героини. Это месть — пусть и не очень благородными методами.

— Да. Это произошло два года назад сразу после «Украденного счастья». Я всем говорил — если кто-нибудь что-нибудь пишет, пусть в стол, дайте почитать. Искал везде. Кто-то что-то показывал, но слово «сценарий» не звучало. Это сейчас в основном несут сценарии. Хотя качество не изменилось. И у Крыма я сначала читал тоже сценарий по этой пьесе. А потом уже пьесу.

— Во-первых, у нас очень мало современной драматургии. Крым — последний из могикан, представитель старой школы. Был Ярослав Стельмах, рано ушедший из жизни. Его пьесы были перспективными. Но он был один! Я думаю о другом. У нас не было и сценарной школы. Но можно включить телевизор, классическое произведение, и просто записать схему. Молодой человек предлагает руку и сердце девушке, договаривается с ней через три часа встретить Новый год. Вот завязка. Вторая сцена — разговор с мамой, мама говорит, что ничего страшного, если он с друзьями пойдет в баню. Потом приходит друг, приглашает в баню. И т.д. Запишите схему, а потом подставьте свою историю. Драматургия — это последовательность конфликтов, и ее надо уметь выстроить. А в современных текстах все разваливается, несмотря на иногда интересных персонажей или даже живые диалоги.

— Не первый раз меня спрашивают об этом. Благодатный материал для сериала! Но ответ лежит в экономической плоскости. Да, повесть Нечуя-Левицкого — абсолютно украинский материал. Но все, что снимается в Украине, должно продаваться и в Россию. Это рынок, который мы не можем игнорировать, если хотим окупить фильм. У меня была попытка заняться историей Довбуша. Приехали российские продюсеры, почитали, сказали, что все прекрасно, а потом: «Но почему мы должны финансировать украинский проект?»

— Позиция нормальная — они хотят видеть что-то «про себя». «Украденное счастье» было продано в Россию и с успехом там пошло. Но это был риск лично Александра Роднянского, который мог себе позволить сделать такой фильм не для продажи, а для имиджа «1+1». Счастье, что этот проект получился и окупился. Но для этого надо быть Роднянским и рискнуть. А чтобы продать кино или телепродукт в Россию, должны быть актеры. Соответственно, русская речь. Я, например, хочу сделать детективную историю начала века во Львове. Жанровое кино. Только зачем это России?

— Это риск.

— Повторяю: мы очень сильно зависимы в финансовом отношении. Потраченные 300 тыс. долл. (а столько стоит в среднем телемуви) для внутреннего рынка не возвращаются. Но все равно наш рынок развивается. Еще несколько лет назад мы даже не могли представить, что будем это снимать, а сейчас практически любой канал может это сделать. У меня была интересная ситуация на «Жажде экстрима». Снимали в Чернигове. Нужен был небольшой провинциальный город, недалеко от центра. А Чернигов — чистенький, со своим лицом город. Каково же было наше удивление, что параллельно с нами там работали четыре съемочные группы! Мы после съемок поднимали тосты за черниговский Голливуд.

— Да! Но только на заказ. Я призжал в Балаклаву, а там работают две съемочные группы. Одна американская. Другая российская. Только с нашими работниками — осветителями, кранами. Сейчас по Киеву проедешься — и обязательно увидишь где-нибудь съемку. Это становится большим бизнесом. Уже идет война за павильоны. Построил киностудию Виктор Приходько. С натурплощадками, с гостиницей… На Троещине есть огромные павильоны. Целый комплекс. Есть павильоны Валентина Опалева. Это люди, которые инвестируют индустрию. Пусть пока на стадии продакшена.

— Это очевидно! Потому что телевидение — огромная черная дыра, где масса каналов вещают 24 часа в сутки. Это топка, в которую постоянно надо бросать что-то новое. Если рынок поднимается, то растут и возможности. И Украина, имея 48 млн. населения, рано или поздно выйдет на то, что внутри страны кино начнет окупаться. Так что перспектива у телемуви замечательная, единственная проблема: как рядом с большим соседом сохранить свое лицо? Тут нужны, наверное, законодательные какие-то вещи…

— Профессионалы вырастают. Их немного, и за них уже идет война. Среднее звено постоянно в тренинге. Меня радует, что на российский сериалах работают практически все наши специалисты. Поколение, которое начинало с рекламы, сейчас переходит на полные метры. Есть молодые, которые сами находят деньги и чего-то снимают. Но как сделать именно украинское кино? Думаю, нужны люди, которые не боятся рисковать. Опять же, есть пример «Украденного счастья», который коммерчески себя проявил — был трижды показан у нас, был куплен в России и несколько раз прошел на РТР. Значит, это возможно.

— Вот сейчас пойду в редакторский отдел «1+1», где Стас Сукненко постоянно дает мне читать сценарии. Недавно позвонил Толя Матешко и предложил сценарий, который у него самого не складывается реализовать. Есть один сюжет Алексея Росича, который уже куплен и его ждут. Неплохой сценарий, но меня смущает работа с детьми (главный герой — ребенок). В советском кино на детей и животных давались дополнительные съемочные дни. Сейчас этого нет. А мне надо сдать 11 минут в день. Это трудно. И создать ребенку на площадке условия, чтобы было все время интересно и он продуктивно работал — практически невозможно. Я уже определил в современных условиях профессию режиссера. Если снимать нужно больше десяти минут в день, то режиссер на площадке не нужен. В этом темпе актеры могут только произносить заученный текст. И я ничем не могу им помочь. Такое тогда и получается кино. В «Украденном счастье» я на одиннадцать дней перетянул съемки. Думал, со мной никто больше работать не будет. Но важен результат. Все забыли, сколько было крику. Потому что оправдать режиссера может только экран.

Кстати…

«Жажда экстрима» — невероятная, но очевидная история, придуманная пять лет назад драматургом Анатолием Крымом, об отдыхе сильных мира сего… на нарах. Причем за немалые деньги. Автор вряд ли предполагал, что его находку быстро внедрят в жизнь. Через короткое время в СМИ стали появляться сообщения о подобных «курортах», где богачи испытывают свою нервную систему, релаксируя таким образом… Эта трагикомедия, которую опасаются ставить даже провинциальные театры, и приглянулась г-ну Дончику. Трансформировав сюжет в русло криминальной драмы, он сместил акценты и придумал своего положительного героя (которого не было в пьесе). Герой, вернее, героиня, сыграна Натальей Долей из Киевской русской драмы.