ЭХО МОНОЛОГОВ

Когда возник театр одного актера? В античном театре действие поначалу вел один актер, игру которого красноречиво комментировал хор. Но около 500-х годов н.э. «отец трагедии» Эсхил вводит в свои произведения второго актера, динамизируя таким образом прежнее действие. Позднее другой мастер древней трагедии — Софокл вводит в спектакль еще одного, актеров становится трое. Ну а потом уже началось активное заселение театрального пространства множеством персонажей и одинокий голос первого актера потонул в шуме диалогов, разговоров, общений, в которых формировались театральные традиции. Но время показало, что «потонул» он, этот одинокий голос, не окончательно. В различные периоды истории театра актерский монолог всегда воспринимался как показатель владения профессией, как лучшее проявление органики, таланта. И как когда-то, в античные времена, единственный актер менял маски, являясь зрителю в новом образе, так и поныне, современные актеры, работающие в моноискусстве, ищут пути постижения природы исповедальности, обязательной для театра одного актера.

Своеобразной лабораторией таких поисков стал Международный фестиваль моноспектаклей «Відлуння», традиционно проводимый весной в Киеве при содействии Швейцарской культурной программы — Украина, Фонда содействия развитию искусств, Министерства культуры и искусств Украины, представительства в Украине Росзарубежцентра. В четвертый раз миниатюрная сцена уютного Театра «Колесо» словно увеличивалась в масштабах, вмещая в себя микрокосмы одиноких, но самодостаточных актерских монологов. 13 спектаклей, 13 творческих откровений, 13 ответов на вопрос — зачем люди занимаются моноискусством. Любой драматический спектакль — прежде всего текст, через который зритель воспринимает происходящее. В фестивале участвовали актеры разных стран, игравшие на своих языках. Именно на спектаклях без перевода зритель имел возможность убедиться в силе актерского исполнения и режиссерского решения. Польский актер М.Борткевич, представивший собственную сценическую версию романа Т.Манна «Доктор Фаустус», словно античный актер, не прибегавший к излишнему реквизиту, «встал на котурны» лишь собственного воображения и фантазии. Два стула и бронзовый таз с дымящейся водой, ситуация — актер и коврик посреди площади. Виртуозно перевоплощаясь, актер создавал на глазах у зрителя различные характеры, умудряясь сделать понятным и чужой язык, и незнакомые события. Убедительно переживали судьбы своих героев и Б.Элерс (Германия), сыгравшая последние дни эсэсовки Эльзы Кох, и С.Арев (Македония), рассказавший о судьбе исторической личности средневековья, пророке Василии. Равность всех людей перед Богом — мысль, актуальная во все времена, проповедовалась Василием, но как быть с фанатичными убеждениями верной спутницы начальника Бухенвальда?

Тема войны прозвучала и во французском спектакле К.Лапска по роману В.Гроссмана «Жизнь и судьба». Здесь зрителю было просто, на экране шли титры-перевод. Только этим напоминанием замечательных строк Гроссмана и был примечателен спектакль, решенный в манере плохого литературного спектакля. Актриса статично просидела на стуле и потратила час сценического времени, пересказывая роман на французском. Подобной иллюстрацией текста отличался и спектакль латвийского актера А.Маковскиса. Хаос мыслей, мрак души, одиночество и ненужность человека — лейтмотив романа Кольтеса. Просто озвученные его страницы свидетельствовали об отсутствии режиссерского решения такой благодатной темы. Гоголевские «Записки сумасшедшего» — материал, особенно любимый актерами. Здесь раздолье для демонстрации таланта и собственного взгляда на авторский текст. Эстонец В.Рыбников сосредоточил внимание на сострадании и человечности Гоголя. Современный человек с базарной сумкой на колесиках выходит на сцену, вступает в ее бумажный круг, вынимает из сумки цилиндр, пучок заточенных перьев, и случается трагическая жизнь Поприщина.

Единственная моноопера в программе фестиваля — «Прасковья Жемчугова, графиня Шереметева» в исполнении московской актрисы О.Матвеевой. На сцене господствовала атмосфера ХVIII века, живая музыка, звучали вокальные произведения из репертуара Жемчуговой. Хрупкая актриса, читая, словно проживает строчки дневников и писем удивительной женщины. Какая причудливая судьба. Жизнь, как пьеса…

Спектакли «Амок.P.S.» и «Леди Капулетти» в исполнении армянского актера А.Казанчяна и молдавской актрисы С.Фокши можно определить именно этим «P.S.». После событий, происшедших в оригинальных произведениях, остаются один на один с собой герой новеллы Цвейга и героиня трагедии Шекспира. Можно ли что-то вернуть, в чем обвинить себя, как оправдаться? Эти вопросы — эмоциональное поле спектаклей.

Украинское моноискусство было представлено четырьмя спектаклями. Приятно отметить, что все они из разряда серьезных театральных поисков. Г.Стефанова сделала попытку театрализовать нашумевший роман О.Забужко «Польові дослідження з українського сексу». В нем — сама жизнь, жизнь без прикрас, рассказ эпатирующий и откровенный. В атмосферу легендарного дома №13 на Андреевском спуске ввел спектакль «Булгаковское рондо» в исполнении Т.Лемыш. Срез эпохи в истории про Киев-город с интересными режиссерскими и исполнительскими находками. Спектакль «Сон» львовской актрисы «Театру у кошику» Л.Данильчук можно отнести к событиям жанра моноискусства. Необычная форма, иное, переакцентированное звучание классических строк, поиск новой театральной эстетики, в которой преобладает лаконичность и образность. Обычная метла становится в руках актрисы, перевоплощающейся во все химеры шевченковского сновидения, символом, создающим собственную театральную ассоциацию на темы сложнейших моментов истории Украины.

Гран-при фестиваля получил спектакль «Будем жить, Моня Ц!..» Харьковского еврейского театра. Актер В.Бондаренко, взяв себе в партнеры большие выразительные куклы, сумел передать ауру замечательного пронзительного текста Е.Севелы, в котором удивительно органично слились юмор и трагедия, реальность и несбывшиеся надежды. В судьбе Мони Цацкеса, попавшего в военный ад 43-го, отразилась судьба всего еврейского народа.

В одном из фестивальных спектаклей был момент, который как нельзя лучше передал дух театра — взгляд в пустую раму, как в зеркало. Что там, в Зазеркалье сцены, в Зазеркалье актерских душ? Смогут ли разглядеть там что-то зрители, каким будет эхо актерских монологов в будущем?