ДОРОГА К ХРАМУ

Возрождение древних соборов и строительство новых — одна из благих примет нашего мятежного времени. Православная церковь всегда отличалась единением с высоким искусством: хоровым пением, иконописью, резными иконостасами, живописью и т.д. Имена великих живописцев вспоминаются в связи с этим: Алипий, Феофан Грек, Леонардо да Винчи, Рафаэль, Нестеров, Врубель, Мурашко, Ижакевич и еще многие. Берусь утверждать, что приглашение расписывать церковь всегда означало признание таланта.

Многовековая культурная традиция церковной росписи в Украине на многие годы была прервана агрессивным атеизмом, а профессиональная преемственность утрачена. Кто теперь может выполнять роспись возрождающихся соборов — этих извечных очагов исцеления человеческих душ?

— Пробовать, пожалуй, может каждый художник, а вот выйдет ли? — отвечает на мой вопрос настоятель собора святых Антония и Феодосия в г. Василькове отец Алексей. — Это уже зависит от Господа и таланта. К примеру, наше сотрудничество с М.Денисенко по росписи собора плодотворно и еще не окончено…

В СОГЛАСИИ С СОВЕСТЬЮ

Собор святых Антония и Феодосия, уцелевший в г. Василькове, образец украинского барокко середины XVIII века, творение выдающегося зодчего Киево-Печерской лавры Степана Ковнира, пережил типичную для многих православных храмов историю: был закрыт, разграблен, запущен и… все- таки возродился десять лет назад. Почти утраченная настенная роспись «Рождество Христово», занимающая более пяти квадратных метров, написана Михаилом Денисенко заново. Его же кистью расписано распятие и царские врата с образами Божьей Матери и Благословляющего ангела, апостолов Марка, Матвея, Луки и Иоанна. На боковых дверях алтаря художник изобразил архистратига Михаила и архангела Гавриила.

Престол в алтаре украшают сюжеты «Моление о чаше», «Тайная вечеря», «Троица» (копия). Фасад собора украшает памятная доска создателю собора Степану Ковниру. Это тоже работа Михаила Денисенко.

В церкви святого Николая, находящейся в центре г. Василькова, художником также сделано многое. Здесь и монументальное распятие в центре храма, и большая икона «Богоматерь-троеручица» у входа в храм. Иконостас украшают образы на традиционные библейские сюжеты: «Въезд Христа в Иерусалим», «Тайная вечеря», «Успение Богоматери». На боковой стене у входа в алтарь — иконы Георгия Победоносца и Богоматери над телом Христа «Не рыдай мене, мати». Трагический сюжет «Усекновение головы Иоанна Предтечи» отражен художником на хоругви. Есть вклад Михаила Денисенко в украшение еще одной васильковской церкви — Рождества Богородицы. Здесь им выполнено Распятие и частично роспись купола с образами «Христос перед народом», «Христос у Марфы», «Тайная вечеря» (копия из Леонардо да Винчи).

В последнее время религиозная живопись заняла в творчестве художника доминирующую роль. А началось, я припоминаю, с мечты сделать керамический иконостас для собора. Дело в том, что Михаил Денисенко — один из самых известных ныне мастеров украинской художественной керамики. Более тридцати лет он был главным художником Васильковского майоликового завода, с группой единомышленников вел его послевоенное становление как центра украинской майолики. Он участник многих художественных выставок как в Украине, так и во многих странах мира. Утонченные керамические шедевры — куманцы, бокалы, кружки, фляги, настенные блюда, всевозможные наборы, вазы — хранятся во многих музеях. В несколько меньшей мере художник проявил себя в скульптуре и живописи, хотя «всегда чувствовал себя живописцем». И вот нынешний прорыв в иконопись. Здесь объединились мастерство и зрелость (ему идет 83-й год), мировоззрение, трудолюбие и необыкновенное, только творческим людям присущее чувство ответственности за Богом данный талант. В 1991 году его усилиями был открыт памятный знак известной украинской просветительнице и педагогу Софии Русовой в с. Олешня Черниговской области. В последние годы Михаил Денисенко открыл в ставшем ему родным за последние 50 лет Василькове памятный знак Жертвам голодомора 1932—1933 гг. и мемориальную доску на доме, где жила и трагически погибла славная дочь Украины художница Алла Горская.

А на днях Васильков украсил памятный знак летчику-асу, дважды Герою Советского Союза В.Лавриненкову. Автор тот же — заслуженный деятель искусств Украины, почетный гражданин г. Василькова Михаил Денисенко.

Сам собой возникает вопрос: благодаря или вопреки обстоятельствам сложилась экстраординарная личность Михаила Денисенко? Он сформировался художником глубоко национальным, хотя его жизненный якорь мог лечь на просторах от Байкала до Парижа.

ЕГО УНИВЕРСИТЕТЫ

Молитвам, которыми Михаил Денисенко начинает и провожает каждый божий день, в раннем детстве научил его дед по матери Михаил Жешкун. Род по отцовской линии издавна проживал в Олешне, известном очаге гончарства на Черниговщине. Прапрадед, прадед, дед и отец будущего художника были потомственными гончарами. В Олешне — родовом имении помещиков Линдфорсов, происходивших из Швеции, стараниями Федора Линдфорса была построена земская школа. «Что это была за школа! — почти 80 лет спустя вспоминает Михаил Денисенко. — Огромные окна классов, распахнутые прямо в вековой лес, рядом шумят сосны, качаются папоротники…» Кроме школы Федор и Анна Линдфорс подарили Олешне церковь и керамическую мастерскую, а Украине — славную дочь Софию Русову.

В раннем детстве будущий художник перенес скарлатину, что привело к значительной потере слуха. Это подталкивало к уединению, чтению, самоуглублению, созерцанию окружающего мира. Начал рисовать. Большое впечатление на него произвела копия картины Ж.Милле, изображавшая сельских тружеников. Когда настало время выбора, он был вполне сознательным — в 1931 году Михаил Денисенко поступил в Киевский художественный техникум.

Лучшего места для художественного техникума не придумаешь: в старый город ведет былинная улица — Андреевский спуск, рядом Контрактовая площадь с Киево-Могилянской академией, кругом древние церкви Подола. «Того Киева больше не увидишь, — с грустью произносит студент тридцатых годов. — Общежитие наше размещалось на Глубочице, так и путешествовал я ежедневно подольскими улицами. Возле каждой церкви помолюсь... В общежитии царил дух братства, делились всем, что у кого было. А утром торопился на лекции послушать любимых учителей. Живопись преподавали Иван Ижакевич, Карп Трохименко, Иван Хворостецкий, курс скульптуры вел Григорий Пивоваров. Словом, все было хорошо, однако приближалась зима 1932/33 гг., и голод не щадил никого. В ту зиму я еле-еле выжил. Собирал корочки хлеба возле привилегированных закрытых столовых. В порту стояли баржи с зерном, иногда студентам поручали его переворошить, чтобы не погорело. Идем группой, обуваем сапоги и с работы возвращаемся с «захалявным» зерном. Вечером на Андреевской горе разводили костер и варили кашу. Из тогдашних «однокашников» осталось нас трое: живописцы Василий Кондратюк, Федор Недошовенко и я».

Вслед за голодом поднялась новая волна борьбы с украинской интеллигенцией. В 1934 году под предлогом борьбы с «бойчукизмом» Киевский художественный техникум был закрыт, не окончивших курс переводили в Харьковский художественный институт. По приезде в канцелярии Михаилу Денисенко сообщили, что его документы не поступали. Пришлось возвращаться в Киев, а обращаться было некуда — техникума уже не существовало. Взял дубликат аттестата о семилетнем образовании и поступил снова на первый курс художественного училища, размещавшегося в одном здании с Харьковским художественным институтом. Пошел на скульптурное, где витал дух родной керамики. Здесь, как и в Киеве, повезло с учителями. Классом скульптуры руководила профессор Элеонора Блох, ученица великого Родена (позже, волею судьбы оказавшись в Париже, Михаил Денисенко побывал в мастерской Огюста Родена в Медоне). Рисунок вели Василий Касиян, Михаил Дерегус, Головашов, графику — Дайц. В публичном саду была музыкальная ротонда, где бесплатно можно было прослушать весь классический репертуар. Посещали оперу, где пел Кипоренко-Доманский, и театр «Березіль».

ЧЕРЕЗ ТЕРНИИ…

Конец весны, начало лета 1941 года. Тревожно идет работа над дипломом: в Европе уже полыхает пожар войны, летом он докатывается и до Харькова. Эвакуируются предприятия, их корпуса подрываются. В город вступают немецкие войска, на улицах появляются виселицы. Кое-как перезимовали, а в марте 1942 года трудоспособную молодежь стали отправлять на работу в Германию. В телячьих вагонах проехали от востока Украины до запада Германии. Остановились в земле Саар- Пфальц. В лесу бараки, там живут поляки, западные украинцы. Пришельцев из СССР, «красноопасных» поселили за тремя рядами колючей проволоки. Через некоторое время перевезли в город Кайзерслаутер в концлагерь вагоноремонтного завода. «Я заболел, уже приготовился умирать, но спас немецкий фельдшер. А вскоре начались ночные налеты американской авиации. Подвесят на парашютах красные осветители — видно как днем и бомбят огромными фугасами, налеты идут один за другим. Как и в голодовку, здесь я уцелел чудом. В один из налетов разбомбило барак, сгорели в пожаре дорогие для меня письма отца. Было это в августе 1944-го года, и не подозревал я, что это знамение... В далекой Олешне в августе 1944 во время храмового праздника и последующего застолья отец Михаила Денисенко совершил вызывающе дерзкий поступок. Он долго добивался слова, а потом, встав на скамейку, произнес: «Я поднимаю эту чарку за ту руку, которая убьет Сталина». Надо сказать, что перед войной Иван Мартынович уже «отсидел» три года за неоднократные «дискуссии» с властями. Поднялся шум. На следующий день Ивана Мартыновича арестовали. Только много лет спустя он был реабилитирован посмертно.

«Именно в концлагере, — говорит Михаил Иванович, — я понял, что мышление человека определяется страданиями».

Осенью 1944 года в Саар вступили американские войска, и уцелевшие узники обрели свободу. Уходя от фронта, многие из них оказались во Франции. После долгих мытарств судьба подарила молодому художнику Михаилу Денисенко полгода жизни в Париже. «Прогуливаюсь Большими бульварами, восхищаюсь собором Парижской Богоматери, кланяюсь Орлеанской Деве, любуюсь шедеврами Версаля и Лувра. Удивительный город — здесь даже бомж чувствует себя человеком. Потом приходит мысль: Париж пережил войну и оккупацию, а кругом все целое. Вспоминаю Харьков, где своими же при отступлении все сожжено и подорвано, «чтобы врагу не досталось». Посещаю Академию искусств, здесь предлагают продолжать мое художественное образование и потом жить в свободной Франции. Но меня все больше тянет в Украину к родным, и я обращаюсь в посольство СССР в Париже».

ВМЕСТО ЭПИЛОГА

«Вдивляєшся на людське життя на прекрасній Землі-планеті, дарованій нам Господом- творцем, і сокрушаєшся: до чого недостойно живуть багато людей на Землі, засмічуючи її, замість того, щоб, виходячи вранці з хати, помолитися в душі і увібрати в душу всю красу і мудрість Природи, увійти своєю діяльністю в гармонійне співжиття з Природою. Земля потребує Відродження, очищення душі людини, нових добродіяльних робітників-патріотів. Дай Боже в новому столітті прозріти всьому народові».