ЧУДАК, ПРИЗРАК СВОБОДЫ

Сегодня исполнилось бы 70 лет Леониду Федоровичу Быкову. А ровно через четыре месяца будет 20 лет, как замечательного киноактера и режиссера нет на Земле. Между тем его фильмы до сих пор охотно показывают и смотрят, а персонажей, которых он наделил своей внешностью и характером, любят. Их, своих героев, Л.Быков называл «духовными братьями». В чем же секрет их братства? Думаю, сегодня, в новом историческом времени, Л.Быков заслуживает не столько очередного ушата юбилейного елея, сколько новых попыток истолкования его творчества.

В мифологиях практически всех народов мира можно встретить неизменный дуэт персонажей - «культурного героя» и «трикстера». Первый выступает как родоначальник племени, который «дарит» людям обычаи и порядки, общественное устройство и законы, моральные нормы и ремесла - т. е. Систему, позволяющую выжить всем, но регламентирующую каждого. Второй персонаж, напротив, всегда нарушает установленные порядки - своевольно или неудачно подражая своему партнеру-законодателю. Зато всегда - вольная птаха. Иначе говоря, за культуру пришлось расплачиваться свободой, и «трикстер» («трюкач», «чудак», «плут») персонифицировал собой порыв к утраченной досоциальной естественности и раскрепощенности. Через фольклор трикстер проник в мировую авторскую литературу: Насреддин, Уленшпигель, Пер Гюнт, Гамлет, Дон Кихот, Кандид, князь Мышкин и Левша - это все трикстеры по происхождению. Кинематограф от Чарли Чаплина до Вуди Алена не менее плотно населен чудаками-трикстерами. Советское кино не минула чаша сия.

Середина 50-х - начало оттаивания советского общества от великого сталинского оледенения. Любопытно, что автором и руководителем «оттепели» стала личность, представляющая собой своеобразного политического трикстера. Никита Хрущев делами и даже внешностью был пародийной антитезой своему собрату по партии и несомненному «культурному герою» советской эпохи - Иосифу Сталину. Трикстер у власти, естественно, поощрил трикстеров на экране. Чудаки множились, варьировались, обновлялись - будто кустилась крона на древе запретных желаний.

Трагифилософские юродивые А.Тарковского («Андрей Рублев», «Сталкер») воплощали мессианские чаяния, «чудики» В.Шукшина осваивали деревню как «землю обетованную» народной нравственности и отвергали город как обиталище «культурного героя» («Живет такой парень», «Странные люди», «Печки-лавочки»). Возник яркий спектр национальных версий кинотрикстеров, в которых будущие независимые республики взращивали идею культурно-духовного самотождества («Пропавшая грамота» В.Ивченко, «Вавилон XX» И.Миколайчука, «Чудаки» Э.Шенгелая, «Древо желания» Т.Абуладзе и т.д.) Вот в этом-то общественно-культурном контексте началась и свершилась творческая судьба Леонида Быкова.

Быков избрал своим героем трикстера-воителя, «рыцаря печального образа». Правда, как актер и режиссер он сделал несколько попыток опробовать обличье и чудака в штатском («Алешкина любовь», «Зайчик», «Где вы, рыцари?»). Но эти фильмы грешили нравоучительностью, которая, как известно, - злейший враг собственно нравственности и несовместима с «кодексом свободы» трикстера. Зато военная униформа оказалась Быкову идеально впору. Она ладно сидит на Максиме Перепелице из одноименного фильма (1955), Паше Богатыреве («Дорогой мой человек», 1958), Акишине («Добровольцы», 1958), Алеше («Майские звезды», 1959), Гаркуше («На семи ветрах»,1962), Титаренко («В бой идут одни «старики», 1973) и Святкине («Аты-баты, шли солдаты», 1977). «Солдатским актером» называл себя Быков, и у него для этого были личные биографические основания. Если же обратиться к художественным резонам, то очевидно, что армия - драматургически выгодная среда обитания трикстера. Армейская регламентация - концентрированное выражение регламентации социальной, поэтому к ней наиболее эффектно применима свободолюбивая программа бытия бравых солдат типа Швейка, Теркина, Чонкина и прочих. Армия им нужна, чтобы безоговорочно доказать, что они ей не по зубам. Таковы армейские персонажи Быкова. Они то и дело неуставной выходкой и выправкой, неуместной в строю шуткой или песней, ироничным отношением к вышестоящим профанируют жесткие распорядки армии. За уставом для этих «антигеров» стоит ненавистный им главный протагонист - «культурный герой» с его подавляющей Системой.

Леонид Быков, думаю, потому и пошел в режиссуру, чтобы и в качестве актера освободиться от внешних чужеродных влияний на свои представления о миссии «чудака». Быков-режиссер в «Стариках» как бы разложил сокровенный для Быкова-актера образ на отдельные индивидуальные вариации и соединил их в корпоративного «сверхчудака» - «поющую эскадрилью» военных летчиков. Причем музыка, искусство, как и шутка, трюкачество, в фильме поданы как нешуточная антитеза войне и армейскому регламенту. Фильм получился не столько о военно-патриотическом подвиге, сколько о заговоре «чудаков» против войны и смерти. В следующей работе, «Аты-баты, шли солдаты», интернационал чудаков-воителей поведет ту же борьбу, но уже на земле - в качестве противотанкового взвода. А потом Быков в своем замысле фильма «Пришелец» собирался и на космос распространить сферу специфической компетенции «чудака». Может быть, он хотел доказать, что именно чудаки, а не «культурные герои» сотворили мир? Хорошо бы прямо спросить автора, да некого...

Леонид Быков ушел из жизни на взлете, на вершине творческих успехов и общественного признания. Невольно вспоминается: как только трикстер Иванушка становится царевичем, тут и сказке конец. Вряд ли можно утверждать, что Быкову удалось в полной мере сотворить на экране образ желанной свободы. Но человечность и внутренняя раскрепощенность персонажей его фильмов неспроста так глубоко утешали публику в темноте советских кинозалов. Призрак свободы витал тогда в них. Утешимся и мы этими картинами в наше время, столь оскудевшее на чудаков, свободу и даже фильмы.