ЧЕТЫРЕ ВЕЧЕРА ДЖАЗА

Что собой представляет современный джаз и чем он отличается от музыки, записанной на ваших любимых старых пластинках? Где проходит граница между джазом и другими музыкальными жанрами? Насколько эта граница существенна для самих исполнителей? Подробным ответам на эти вопросы может быть посвящена целая книга или, скорее, несколько книг, отражающих прямо противоположные точки зрения. Да и ваше собственное мнение о современном джазе может измениться под влиянием всего лишь одного фестиваля. Как произошло пару дней назад с автором этих заметок.

Название Vienna Art Orchestra (VAO) вряд ли нуждается в переводе. Как вполне обходится без перевода и новая программа оркестра. «Что означает для вас Дюк Эллингтон?» Примерно то же, что и для дирижера Матиаса Рюгга, и для музыкантов его нового состава. Классика джаза, сохраняющая свою актуальность, которую можно по прошествии многих лет услышать по-новому. И сыграть тоже по-новому. Музыкантам удалось найти баланс между преданностью оригиналу и оригинальностью интерпретации. Как это ранее удавалось одному из лучших биг-бендов Европы в отношении музыки Моцарта, Штрауса, Гершвина, Эрика Сати.

Меня еще до начала выступления приятно удивил яркий имидж музыкантов, их раскованная манера держаться, имевшая свое естественное продолжение на сцене. Особенно заметно это было в сравнении с выступавшим перед ними Little Band «Academia», который звучал чисто, уверенно, но как-то слишком сдержанно. Австрийские оркестранты устраивали за сценой ряд маленьких шоу, так что хотелось поинтересоваться: в каком из коллективов играют дети до пятнадцати лет? Впрочем, с учетом поправки на возраст «Academia» выступила убедительно; похоже, будущее у украинского джаза все-таки есть.

В этот вечер я слегка усомнился в реальности происходящего — когда часть состава VAO проследовала в клуб «44». Выступающие в этом заведении (в целом приятном) киевские музыканты иногда жалуются на не очень удачное расположение сцены и прилагающейся к ней аппаратуры усиления звука. Однако настоящие профессионалы могут покорить публику практически в любой ситуации. Даже если им приходится всего лишь за час перейти из Дворца «Украина» в маленький клуб и от вечнозеленой музыки Эллингтона к более современному би-бопу и фри-джазу.

На свете есть достаточно много дуэтов, состоящих из пианиста и вокалистки, однако Похйола—Орасмаа достаточно своеобразны. Мика играет кул с очень характерной фразировкой; голос Санни отличается и широким диапазоном, и красивым тембром. Оставим подсчет доступных к взятию октав и прочие спортивные достижения, дело в первую очередь в органичности исполнения. Санни замечательно поет старые бродвейские хиты, но самое большое впечатление на автора произвели песни, звучавшие на ее родном — финском языке. Одна из композиций очень сильно напоминала шаманский ритуал; некоторые из присутствовавших утверждают, что даже видели странное существо, внезапно появившееся на плече у Санни. Однако, будучи людьми, глубоко испорченными позитивной наукой, усомнимся в правдивости их свидетельств. Лучше предоставим слово Мика Похйола, пианисту, композитору, руководителю ансамбля.

— Вы сейчас живете в Нью-Йорке. Насколько заметно различие между американским и европейским, в частности финским, джазом?

— Американский джаз — очень широкое понятие, в нем много школ и направлений. Можно долго спорить, какая музыка является типично американской или просто типичной. Когда люди слышат мою игру, они иногда думают, что я из другой страны. На этом различия и заканчиваются.

— Каким образом вы с Санни составили программу концерта?

— Основа программы — это то, что американцы называют tunes — популярные темы. Играть их — это относительно простой способ работы на хороший результат. Но мы не знаем, как будет звучать пьеса, здесь есть существенный элемент импровизации.

— На открытии фестиваля вы играли на электропиано. Насколько для вас существенно различие между ним и роялем?

— Это не совсем тот инструмент, на котором я мечтал сыграть, но он меня вполне устроил. В концертных выступленях я предпочитаю играть на хорошем рояле.

— В вашем новом альбоме используется цифровой синтезатор DX-7 и самплы. Насколько подобная техника совместима с джазом, ведь джаз — изначально акустическая музыка?

— Я принципиально не пользуюсь MIDI, секвенсором и другими чисто электронными технологиями. Мне нравится мой старый синтезатор, но я на нем играю исключительно вживую, записываю его точно так же, как рояль, клавесин или электропиано. Кроме того, в записях есть специально обработанные звуки, взятые из других моих партий.

Концерт можно было считать удачным, даже если бы он закончился выступлением финского дуэта. Но он продолжался! После перерыва — композитор и кларнетист Сильвен Кассап (Sylvain Kassap) со своим квартетом. Другие участники — Хелен Лабарье (контрабас), Жан-Франсуа Канап (труба), Кристоф Марге (ударные, перкуссия). Это была последовательность виртуозных импровизаций, подчиненных весьма строгим законам жанра, опирающаяся на полное взаимопонимание музыкантов и строгое разделение между ними функций. В этом составе они играют уже четыре года, а Сильвен и Хелен стали сценическими партнерами десять лет назад. Проект существует только в концертном варианте. Публика давно перестала радоваться максимальному количеству нот в единицу времени; скорее радует их осмысленность и взаимная обусловленность. Вытирая скупую мужскую слезу по поводу услышанного, я поспешил в гримерку, и Сильвен, выслушав мои восторги, согласился дать короткое интервью.

— Эта музыка не является полностью импровизационной. Она строится исходя из таких маленьких изящных вещиц, имеющих достаточно фиксированный характер. Мы как бы путешествуем от одной из них к другой. Есть полностью импровизационная музыка, есть полностью фиксированная в нотах. То, что делаем мы, — где-то посредине.

— Сильвен, расскажите о других музыкальных проектах с вашим участием.

— Во-первых, я играю на бас-кларнете в оркестре современной музыки. Иногда это очень сложные сочинения молодых французских композиторов. Во-вторых, свободная импровизационная музыка в разных составах. Еще я пишу музыку для кино, у меня есть вещи для оркестра из сорока пяти человек.

— Есть ли у современного джаза проблемы?

— Для меня проблема заключается в том, что я слышу много однообразной музыки, похожих один на другой составов, они явно слабее того, что играл в том же стиле, к примеру, Джон Колтрейн. И дело не в том, что эти люди играют стандарты, стандарты тоже можно играть интересно, послушайте хотя бы Кейта Джаррета. Иногда старую, давно известную композицию играют так, как будто сами написали ее вчера; собственный стиль исполнения иногда так же важен, как мелодия. Это — твое, у тебя это невозможно отнять. А если пытаються играть точно как сорок пять лет назад, мне становится скучно, лучше я пойду домой и заведу диск с оригиналом.

— А как вам организация концертов с технической точки зрения, качество звука?

— Вроде бы нормально. Во всяком случае, на сцене. В зале я не был, это достаточно сложно быть в двух местах одновременно. Мы настолько хорошо друг друга чувствуем на сцене, что даже если есть небольшие проблемы со звуком, можем спокойно продолжать играть. Но сегодня их не было… Вообще я люблю играть на бас-кларнете в маленьких залах, чтобы усиление было совсем не нужно и меня могли слышать напрямую. Сегодня была очень хорошая реакция публики, мы ощущали ее энергию. Люди слышали нас в первый раз и все равно аплодировали.

Французский Orchestre National de Jazz (ONJ) представил, пожалуй, самую сложную для восприятия программу. Представьте себе состав из шести духовых инструментов, четырех струнных (включая электрогитару) и ударных. Судя по названию оркестра, они играют современный джаз, но в услышанном можно было обнаружить элементы самых разных стилей. Впрочем, здесь вместо анализа, синтеза и прочей умственной работы можно было слегка расслабиться на мелодичных соло и дуэтах и слегка напрячься на мощных тутти с крайне сложными гармониями, отдавшись естественному развитию процесса.

Во время первого выступления ONJ впечатление было слегка подпорчено мелкими техническими проблемами, возникшими из-за недопонимания между французским звукорежиссером и его украинскими коллегами. Задача международной звуковой команды была очень сложной, особенно в части достижения правильного баланса между духовыми и струнными, однако на втором выступлении она была успешно решена. Вероятно, кому-то пришлось перед сном сдавать экзамен по французскому языку.

Человек, получающий удовольствие от подобной музыки, почти наверняка окажется либо профессиональным музыкантом, либо владельцем домашней фонотеки на целую стену. Но в Киеве найдется пара тысяч людей, попадающих хотя бы в одну из этих категорий, и часть из них оказалась в подходящее время в подходящем месте, т.е. в зале консерватории. Они себя чувствовали просто замечательно…

Дирижера Национального джазового оркестра выбирают раз в три года на основе международного конкурса, а затем дирижер отбирает людей, которые могут наилучшим образом реализовать его художественную концепцию. Последний конкурс выиграл итальянский композитор и виолончелист Паоло Дамиани, человек, вполне достойный представлять сразу две европейские столицы — Париж и Рим. В его оркестре играют только звезды…

— Паоло, вы пишете аранжировки полностью самостоятельно или в оркестре есть концертмейстеры?

— Я пишу ноты сам, сидя за роялем. Но по каждой партии мы работаем с исполнителем индивидуально, очень много правим.

— У вас в составе 11 человек, каждый из них — яркая личность, каждый сам пишет музыку. Насколько тяжело или легко контролировать такой коллектив?

— Не думаю, что я кого-то контролирую или что я должен кого-то контролировать. Времена, когда дирижер мог быть диктатором, давно прошли. Мы скорее вместе работаем над музыкой…

Скорее всего, мы уделили слишком мало внимания украинским участникам фестиваля памяти Владимира Симоненко, хотя на нем успешно выступили и гитарист Энвер Измайлов, и квартет Схід-Side, и женский вокальный квинтет Beauty Bend. Однако при первом же удобном случае ситуацию готовы исправить. «Страна должна знать своих героев», более того, она их уже отчасти знает. Люди, чье творчество по-настоящему интересно, начинают вызывать активный интерес публики даже при минимальной информационной поддержке. Также вероятно, что мною была слегка изменена последовательность событий в пользу композиционной целостности. Джаза, знаете ли, наслушался… Автор получил свой маленький культурный шок от посещения фестиваля и очень надеется еще много раз испытать что-либо подобное.