БОГДАН СТУПКА БЕЗ ГРИМА

Так уж повелось, что на работе мы обычно говорим о знакомых, летнем отдыхе, новых фильмах и модах, а на даче, в гостях или во время кухонных посиделок упорно обсуждаем служебные проблемы. Но заметили ли вы, что данная любопытная традиция совершенно не распространяется на интервью, которые у нас обычно - только песни о главном. В какой бы обстановке ни встретился журналист с политиком, ученым либо, скажем, киноактером, речь непременно пойдет о предстоящих выборах, исследованиях или новых ролях. Но ведь какое бы место ни занимали эти люди в общественной иерархии, ничто человеческое им не чуждо. Некоторые, казалось бы, чисто бытовые детали говорят о героях интервью не меньше, чем выступления в парламенте, научные открытия или блестяще сыгранная роль.

Каковы наши знаменитые политики, ученые, врачи, архитекторы и деятели искусства в неофициальной обстановке? Об их привычках, пристрастиях, чертах характера, увлечениях, взглядах на жизнь, отношении к окружающим - иными словами, о том, что чаще всего остается за кадром, но без чего портрет человека не может быть полным, пойдет разговор во время бесед «без галстука» - в материалах под новой рубрикой «Интервью за чашкой кофе». Сегодня на вопросы корреспондента «Зеркала недели» отвечает один из самых известных в нашей стране актеров - народный артист Украины Богдан Ступка.

- Часто о выдающемся человеке говорят: он родился актером или, скажем, физиком, конструктором, хирургом и т.д. А на деле оказывается, что никакого изначального, ниспосланного свыше предназначения не существовало и в помине - свою будущую профессию человек выбрал совершенно случайно. Когда вы решили, что пойдете на сцену?

- В семь лет я уже был мальчиком, испорченным театром: именно в этом возрасте впервые попал за кулисы. Мой отец более 30 лет пел в хоре Львовской оперы, а дядя - Павел Крупник являлся ее солистом. Ясное дело, я с детства мечтал о сцене. Но поскольку мама считала, что артист - человек свободной профессии, она всегда говорила: «Одного артиста мне дома вполне достаточно. Ты, сынок, должен иметь более стабильную специальность. Почему бы тебе не стать инженером или врачом?». А тут я как раз прочитал очень популярный в те годы роман А.Кронина «Цитадель», и выбор был сделан: буду доктором! Но когда двоюродный брат попал в автомобильную аварию и от одного вида его разбитого, окровавленного плеча мне стало плохо, я понял, что с мыслями о медицине покончено. Решил попытать счастья на химическом факультете Львовского политехнического института. Но не прошел по баллам. Пришлось устраиваться на работу, и я поступил в астрономическую обсерваторию при университете. Однако и астронома из меня не вышло.

Уже тогда я мечтал о театральном институте, но для поездки в Киев нужны были деньги, а родители эту идею не одобряли. Как-то встречаю Наташу Лотоцкую - ныне известную актрису, народную артистку Украины, а тогда юное, очаровательное, но очень серьезное создание - студентку филфака университета. «Богдан, - говорит она, - почему бы тебе не пойти к нам в театральную студию? Одного парня отчислили за профнепригодность. Тебя могут взять на его место». Ладно, думаю, попытаюсь. А тут еще решил замолвить за меня словечко отец. Пришел к директору и говорит: «К вам собирается поступать мой сын - так гоните его в шею». Но меня в двухгодичную студию при Львовском драматическом театре имени Марии Заньковецкой все же приняли. Потом я заочно закончил театроведческий факультет Киевского театрального института имени Карпенко-Карого. А еще некоторое время был студентом-заочником Львовского университета - изучал украинскую филологию. Но недоучился - призвали в армию. Вот и все мои университеты. Однако сложись жизнь по-другому, и я стал бы химиком или филологом.

- Можете ли вы назвать людей, встречи с которыми повлияли на вашу судьбу, оставили в душе наибольший след?

- Первым таким человеком был мой преподаватель в театральной студии - знаменитый украинский режиссер, ученик Леся Курбаса Борис Тягно. Благодаря ему я получил хорошее театральное образование. А вторым я, конечно же, считаю Сергея Данченко. С этим выдающимся режиссером связаны все мои лучшие работы в Национальном академическом драматическом театре имени Ивана Франко - Микола Задорожный в «Украденном счастье» И.Франко, Войницкий в чеховском «Дяде Ване», Король Лир в одноименной трагедии Шекспира, Тевье в «Тевье-Тевеле» Шолом-Алейхема. Сергей Владимирович, как никто иной, сумел раскрыть потенциальные возможности, заложенные во мне матушкой-природой.

Если же говорить о зарубежных контактах, то, наверное, следует назвать известного польского кинорежиссера Ежи Гофмана. Мы познакомились с ним одиннадцать лет назад на фестивале в Смоленске. Потом встречались в Киеве - в дни, когда отмечалось 50-летие трагедии в Бабьем яру. Я пригласил его с женой на «Тевье-Тевеля». Гофман в театр так и не попал, но его супруга спектакль посмотрела.

В 1997 году он позвонил мне и предложил сыграть роль Богдана Хмельницкого в фильме «Огнем и мечом» по роману Г.Сенкевича. Я согласился не раздумывая. Когда я приехал в Польшу на съемки, Гофман, смеясь, мне говорит: «В том, что я тебя пригласил, виновата Валя (так звали его жену). Она все время твердила: возьми Богдана». Это была удивительно красивая и мудрая женщина. Кстати, Валя бывшая киевлянка. Очень любила город своего детства. В декабре, незадолго до нового года, она умерла.

- Валя Гофман когда-то жила на Пушкинской. В юности мы были знакомы. Красота сочеталась в ней с редким обаянием и отзывчивостью. А какого мнения вы о самом кинорежиссере?

- Ежи - человек удивительной простоты. И хотя говорят, что бывает простота хуже воровства, это не имеет к нему ни малейшего отношения. Он очень интеллигентен, мудр и в то же время чрезвычайно эмоционален. А мне, как славянину, близки именно такие сердечные люди. У нас с ним установились очень дружеские отношения. Во время съемок я подружился также с прекрасным польским актером Даниэлем Ольбрыхским. Буквально несколько дней назад я возвратился из Варшавы. Здесь, в оперном театре, состоялась премьера картины. Зрители встретили ее востороженно.

А вообще кино подарило мне целый ряд интересных, незабываемых встреч. В прошлом году я снимался у известного режиссера Роже Варнье - исполнял небольшую, эпизодическую, роль. Моей партнершей была молодая французская звезда Сандрин Бонэр. В этой же картине играла знаменитая Катрин Денев. Обе актрисы очень раскованны. В их непосредственности - большой шарм.

- С кем из коллег-актеров вы дружите? Есть ли среди них особенно близкие вам по духу?

- В принципе, я дружу не с людьми искусства. Среди моих товарищей в основном врачи. Так уж сложилось, что я поддерживаю тесные отношения со своими школьными друзьями, живущими во Львове. Там у меня осталась мама. Ей 86 лет, но переезжать в Киев она не хочет. И товарищи детства очень ей помогают, приходят к маме почти каждую неделю.

Почему я не дружу с актерами - сказать трудно. Возможно, сама наша профессия довольно эгоистична. А может быть, оттого, что врачи, ученые, инженеры и бизнесмены интересны мне не только, так сказать, в чисто человеческом плане, но и с точки зрения моей профессии. Мне всегда хочется выяснить, какой отпечаток накладывает на человека его род занятий. Как он себя ведет, двигается, говорит? Как существует в этом микрокосмосе? Например, если меня познакомили с биологом, я не стану у него выяснять, что такое ДНК или РНК. Но мне интересно, как он сидит за столом, как относится к своей супруге, какая у него походка, как он мыслит и говорит...

- Чем вы увлекаетесь вне театра? Неужели и тут играет какую-то роль ваша профессиональная любознательность?

- Представьте, играет. Наверное, мое самое большое увлечение все же - сцена, которая не признает соперниц. Когда-то много времени я уделял теннису. Потом его забросил - стало некогда. Сейчас увлекаюсь футболом. Естественно, как болельщик. За киевское «Динамо» готов отдать душу, но... И тут кое-что позаимствовал для театра. Помните, как качается взад-вперед Валерий Лобановский, наблюдая во время ответственного матча за действиями своей команды? Я скопировал эти движения в «Украденном счастье». Они как нельзя лучше передают душевное смятение моего героя Миколы Задорожного, который в финале спектакля остается без дома и без жены.

- А Лобановский знает о своем вкладе в искусство?

- Возможно. Об этом я уже где-то рассказывал. В футболе существуют наигранные комбинации, но в нем есть место и для импровизации. То же самое происходит на сцене. Когда ты наблюдаешь за актером и заранее знаешь: сейчас он скажет то-то, потом обернется, подойдет к партнерше и т.д., это не очень любопытно. А вот когда вы совершенно не представляете, как он сыграет данную сцену, тогда становится интересно.

- Львов дал Украине и России четырех выдающихся современников - Богдана Ступку, Романа Виктюка, Юрия Башмета и Григория Явлинского. С кем из трех своих прославленных земляков вы поддерживаете отношения?

- С Романом Виктюком. Ведь мы с ним люди смежных профессий: он - режиссер, я - актер.

- А разве вы не знакомы с политическими идеями Григория Явлинского, позицией его «Яблока»?

- О его идеях я, разумеется, знаю, но к политике, честно говоря, отношусь довольно равнодушно, хотя и аполитичным человеком в полном смысле слова себя назвать не могу.

- Одна из самых ваших знаменитых ролей - маленький человек в пьесе Г.Горина «Тевье-Тевель», написанной по произведению Шолом-Алейхема. Показывал ли театр имени Ивана Франко «Тевье-Тевеля» в Израиле?

- Что-то в этом спектакле произошло. Его можно сравнить с яркой радугой, вспыхнувшей на небе после сильного дождя. Все было сделано предельно просто, но на сцене зрители увидели чудо. Здесь и оформление, и режиссура, и актерское исполнение, как говорится, легли в строку. Где бы мы его ни играли, такое впечатление не исчезало. Спектакль поставили десять лет назад, а три года спустя мы с несравненной Голдой - Наташей Лотоцкой приехали на концерт в маленький городок под Хайфой, где должны были сыграть несколько отрывков из «Тевье-Тевеля» в концертном исполнении.

В зале нас ждали 800 человек. И хотя не по своей вине мы почти на час опоздали, ни один из зрителей не ушел. Мы играли несколько отрывков. И вдруг, почти хором мне стали подсказывать слова. Я думаю: «Господи, что же это происходит? Неужели все видели в Киеве спектакль и помнят текст на украинском языке?». А потом присутствующие в зале начали плакать. Мы с моей партнершей тоже ревели. Словами все это передать невозможно. Мы с Наташей провели вечер с огромным эмоциональным подъемом.

После концерта ко мне подходит пожилая пара, и мужчина, не сразу вспоминая некоторые слова, пытается говорить на украинском языке. «Да изъясняйся по-русски, - предлагает ему жена, - Богдан же все понимает». А муж ей отвечает: «Ти нічого не р-р-розумієш. (Богдан Ступка мастерски передает своеобразный еврейско-украинский акцент этого человека.) Мені вер-р-рби сняться». Потом нас с Наташей стали расспрашивать об общих знакомых. «Мы жили с ней на одной площадке, - со слезами вспоминала одна дама, - и работали на 6-м этаже гостиницы «Москва» сменщицами в буфете. Чего мне не хватало?».

Концерт закончился в 11 вечера, но нас еще долго не отпускали - все новые и новые люди подходили, чтобы пожать руку и пригласить в гости. А на улице уже давно ждал автобус, в котором с большой делегацией нам еще предстояло ехать в Иерусалим. На следующее утро мы должны были улететь в Киев. Я до сих пор считаю: не показать в Израиле «Тевье-Тевеля» полностью - большой грех.

- Как вы - актер, необычайно глубоко проникший в душу своего героя - еврея, до тонкостей освоивший его образ мыслей, в совершенстве изучивший мотивы его поступков, относитесь к усилившемуся в России антисемитизму и, в частности, к недавним черносотенным заявлениям бравого генерал-парламентария Макашова?

- Это либо чистый, физиологический идиотизм, либо бездарно задуманная провокация. Когда где-либо становится плохо, начинают искать козла отпущения. Маневр старый, как мир, и все же находятся дураки (или подлецы), которые повторяют его с маниакальным упорством. В России, как говорится, запахло паленым. И кто же виноват? Конечно, евреи! Мне хочется в таких случаях сказать: посмотрите, господа, на себя, взгляните в свою душу!

Разве можно забыть, что уже был Гитлер, простить ужасы Бабьего яра? Неужели фашисты получили плохой урок и кто-то хочет все повторить? Каждый может любить свою родину, свой язык, но при этом должен уважать людей иной национальности. Разве одно исключает другое? «У любого человека кровь красного цвета, - еще в детстве внушала мне мама. - Если он уколет палец, у него потечет такая же кровь, как у тебя. И так же, как тебе, ему будет больно...».

- Что по вашему мнению хуже: пустые прилавки или пустые карманы?

- Плохо и то, и другое. Но, думаю, хуже, когда вокруг нас пустые прилавки. Сейчас, имея деньги, можете купить все, что хотите. И чтобы есть бананы, семгу или икру, не надо, как в недалеком прошлом, работать в ЦК. Полные прилавки - мощный стимул, чтобы человек стремился заработать на приличную жизнь. Иное дело, что многим это, к сожалению, не удается. Пустые карманы - конечно, большая беда.

Помните советские годы? В магазинах - шаром покати. Но приходишь в гости - стол ломится от яств. «У нас две проблемы, - шутили когда-то в Одессе, - где достать что-нибудь вкусное и как похудеть». Тогда все добывали с черного хода. Сейчас блат не нужен: были бы деньги. Это более честно. Хотя, ясное дело, жизнь нынче суровая. И простому человеку приходится несладко. Я за полные прилавки. Но и карманы, безусловно, должны быть полными.

- Не испытываете ли вы чувства некоторой ущербности, когда заходите в магазин и понимаете, что большая часть продающихся там вещей для вас, одного из самых знаменитых актеров Украины, увы, недоступна?

- В нашей стране совершенно нереальные цены. Даже в Нью-Йорке многие вещи стоят намного дешевле. А по дороговизне на первом месте у нас Киев. Но что, собственно, можно ожидать в нынешних условиях? Я реалист и поэтому отношусь к подобным вещам философски. И с юмором. Без него жить сегодня было бы очень трудно.

- Что значат в вашей жизни материальные блага? Если, упаси Бог, вдруг услышите в своем парадном крики «Пожар!», что будете спасать в первую очередь?

- Внука, жену и сына. Потом забрал бы несколько особо любимых книг по искусству, какие-то дорогие мне картины и снимки. Ведь если в доме настоящий, а не гипотетический пожар, многое не спасешь. Особо роскошных вещей в нашей семье просто нет. С детства мне прививали другие ценности. «Даст Бог день - даст Бог пищу, - говорила мама. - Есть сегодня в доме еда, что-то у тебя получилось - радуйся. Нет - посидишь на картошке. Не в этом главное. Всегда надейся, что завтра будет лучше».

Жить, не нуждаясь в самом необходимом, иметь возможность купить любимые книги, побывать в интересных местах, провести вечер с друзьями - да. Существовать ради вещей, шикарной мебели, дачи, модных курортов - нет. Как видите, мое кредо очень простое.

- В политике, бизнесе, даже науке сегодня, к сожалению, часто преуспевают прагматики и конформисты. Но, мне кажется, подобные качества нынче правят бал и в искусстве. Приходилось ли вам, работая в театре, идти на какие-то компромиссы?

- Ну, компромисс компромиссу рознь. Без мелких уступок, незначительных отступлений от принципов сегодня, пожалуй, не проживешь. Я не вступаю в конфликты из-за вздорных мелочей, не отравляю себе и другим жизнь из-за чепухи, вещей, не стоящих выеденного яйца. Но если дело касается главного... Меня вообще раньше считали человеком конфликтным.

Как-то во Львове в шекспировском «Короле Лире» я получил роль Эдмунда. Но у меня была своя точка зрения на данный образ, логику развития его характера, не совпадающая с режиссерской трактовкой, и постановщик спектакля не на шутку разгневался. «В таком случае вы вообще не будете играть эту роль, - заявил он. - Я передаю ее другому актеру». «Другим актером» был народный артист Украины Виталий Розстальной, которому в спектакле доверили роль Олбани. И вдруг он говорит: «А мне нравится, как репетирует Ступка. И меня вполне устраивает моя роль. Так что играть Эдмунда я не буду». Это был очень благородный и принципиальный поступок. Я запомнил его на всю жизнь.

- В каких отношениях вы с религией? Верите ли, что в мире не так все просто, как считают воинствующие материалисты, что вокруг нас существует немало таинственного и непознанного? Не было ли подобных случаев в вашей жизни?

- Начнем с того, что я человек крещеный и верующий. Это не значит, что я регулярно хожу в церковь. Главное - иметь Бога в сердце. Те роли, которые связаны с Господом Богом, как признают коллеги и считают зрители, получаются у меня на хорошем уровне. Например, Микола Задорожный из «Украденного счастья», Войницкий из «Дяди Вани», главный герой спектакля «Тевье-Тевель».

Что касаемо таинственного и непознанного, то судите сами. В спектакле «Мастер и Маргарита», где я играл Мастера, со мной постоянно случались какие-то происшествия. Во время общественного просмотра, когда актеры впервые выходят на зрителя, в той сцене, где я вскакиваю в окно, меня угораздило удариться о раму. Пошла кровь. В следующий раз в темноте за кулисами я сильно ушибся о прожектор. Кстати, а вернее сказать, некстати, потом это случалось неоднократно.

Однажды в театр приехали кинодокументалисты. Они намеревались снять эпизод, повествующий, во что обходится артисту его работа. После первого акта я выхожу со сцены, отыграв полтора часа. Включается камера. У меня - запыхавшегося, возбужденного и очень уставшего - измеряют кровяное давление. Вижу, делающий это человек озадачен. Прибор фиксирует 240х140 - почти прединсультное состояние! Я связываю свои злоключения в «Мастере и Маргарите» с булгаковской дьяволиадой. Часто шел играть этот спектакль с каким-то неосознанным страхом. В итоге написал заявление, что отказываюсь от роли...

- Испытываете ли вы чувство хорошей, «белой» зависти к коллегам по профессии, хотя, как мне кажется, гораздо чаще коллеги-актеры все же завидуют вам?

- Я не делю зависть на хорошую и плохую. Зависть есть зависть. Но у меня подобное чувство никогда не связано с тем, что, например, у соседа квартира или дача лучше. Это скорее восхищение талантом и мастерством. Завидую очень хорошему артисту, если вижу, что он умеет делать то, чего не умею я. Помню, как восхитил меня Смоктуновский, игравший князя Мышкина в «Идиоте» по Достоевскому, поставленном в Ленинграде Г.Товстоноговым. Это было нечто на грани чуда.

- О вкусах, как известно, не спорят. Но часто человек декларирует одно, а нравится ему совсем другое. Многие представители сильного пола на словах восторгаются худенькими, стройными, миниатюрными женщинами, а на самом деле отдают предпочтение пышнотелым рубенсовским красавицам. Какого типа женщины нравятся вам?

- У меня слово с делом, к счастью, здесь не расходится. Насчет блондинок, шатенок или брюнеток - как-то не задумывался. Но то, что люблю женщин стройных, подтянутых, следящих за фигурой, доказал своим браком. Именно на такой девушке я в свое время женился и прожил с ней более 30 лет. Моя супруга была балериной. Танцевала во Львове и в Киеве. К сожалению, балерины рано уходят со сцены. Сейчас Лариса уже на пенсии, но хорошую форму не потеряла.

- А какую профессию избрал ваш сын?

- Пошел по стопам отца. Ступка-младший - актер Национального академического драматического театра имени Ивана Франко.

- Случались ли в вашей жизни забавные случаи и накладки, которые запомнились не только вам, но и зрителям?

- Во львовском театре я играл в трагедии Шекспира «Ричард III». На спектакль пришли родители, жена и наш маленький сын Остап. Они сидели в третьем ряду партера. «Закон нам меч, а совесть нам кулак», - произношу я свой текст, выхватывая из ножен меч. И вдруг с ужасом вижу, что у меня в руках осталась лишь рукоятка. А сам меч ударяется об ограждение оркестровой ямы, перелетает через головы моих родителей и падает в четвертом ряду, где, на счастье, сидела народная артистка Украины Федорцева. Необычный летательный снаряд ее больно ударил - как-никак он был хоть и бутафорским, но довольно тяжелым, - однако она сделала вид, что ничего не случилось. Весь зал в этот момент дружно ахнул: наконец-то произошло что-то живое...

- Богдан Сильвестрович, вы прожили на сцене долгую жизнь. Наверное, за эти годы было всякое - и хорошее, и плохое. Не жалеете, что избрали такую профессию?

- Я ее люблю и ненавижу одновременно. Поверьте, актерский труд - очень тяжелое занятие. А я, на свою беду, максималист. Бывают дни, когда о репетициях и спектаклях думаешь с ужасом. Хочется расслабиться, отдохнуть, пойти в гости, поехать на дачу, наконец, просто хорошо выспаться. А вместо этого от тебя требуют максимальной отдачи духовных и физических сил. Но если бы я начинал все снова, опять бы выбрал сцену. Другого для себя просто не мыслю.