Берлин. До востребования

Заваруха в Харькове в связи с уходом Жолдака сбалансировала возмутительную непропорциональность местных театральных скандалов. Столица варится в этом котле более полугода, а регионы, понимаешь, отмалчивались. Теперь понеслось. В Харькове — «обезглавленный» Театр Шевченко. В Одессе — склоки вокруг помещения СТД. В Черновцах тонет в помоях и разрушается уникальное театральное здание… То ли еще ждать? Относительно Жолдака-Тобилевича и «шекспировских» перипетий вокруг него (точнее, его спектакля «Ромео и Джульетта»), то душа радуется, когда осознаешь, что самый матерый постмодернист наконец повернулся лицом к махровому традиционализму, донага обнажив артистов в своем сценпроизведении. А все почему? А потому что революции диктуют традиции! К примеру, после переворота 1917 года в Петербурге невероятной популярностью пользовались разные «переодевки» популярных сюжетов. Свобода от «моральных табу» выворачивалась либо зубоскальством, либо обнаженкой. Так, в одном из театров в те годы давали не Шекспира, конечно, но всеми забытую пьесу «Леда» некоего Каменского, и артистка, изображающая эту Леду, оглашенно носилась по сцене в чем мать родила (полагаю, там хотя бы было на что смотреть в отличие от харьковских «достоинств»). С этим спектаклем питерская труппа объездила после революции все села и городские околотки, а перед началом зрелища выходил сам режиссер и читал длинную нудную лекцию о голом теле и неукротимой свободе. Может, и из уважаемого Жолдака получился бы отменный Доктор Лектор, и он перед своим «Ромео» попытался бы объяснить людям, как повлияла оранжевая революция на его художественную систему. Но не дождаться мне этих лекций и семинаров. Уехал! На Берлин! И телефон его (просто навязчивый образ!) уже несколько дней не отвечает (нет роуминга?). Что ж, буду писать «до востребования». Остались вопросы…

«Стоило ли такому известному режиссеру бросать на произвол родной харьковский театр, если нынче многие заметные постановщики успешно и космополитично работают на несколько фронтов, везде успевая, как, например, Фокин, вкалывающий и на питерскую Александринку, и на московский Театр Ермоловой, как, например, Чхеидзе, балансирующий между питерским БДТ и грузинским театром? Что станет с труппой шевченковцев, которая, несомненно, подверглась определенному художественному «зомбированию» Жолдаком, и смогут ли актеры эффективно переключиться на иные «методы», если другие режиссеры потребуют от них хотя бы внятной сценической речи? Не скрыт ли за громким уходом ключевой момент «недоговоренности» Жолдака с новой региональной властью, в частности с губернатором Арсеном Аваковым (он якобы смотрел «голую» премьеру, испытывая шок), хотя с предыдущей властью — в частности с г-н Кушнаревым — режиссер, говорят, пребывал в «шоколаде»? Не услышим ли вскоре уже в столице арию «берлинского гостя»: «О, дайте, дайте, мне работу!», когда Жолдак надумает обжить (уже в руководящем статусе) киевские театральные территории, присмотрев теплое место?»

Нет повести печальнее на свете, чем эти…