АЛЕКСАНДР МИТТА: «РАСЧЕТ РАСЧЕТОМ, А КАРТИНУ ДЕЛАЕТ ИНТУИЦИЯ»

Фильм «Таежный роман» Александра Митты получил на «Кинотавре» приз Президентского совета, а до этого весной восемь вечеров телезрители, затаив дыхание, следили за кантиленой трех любовных историй. И надо сказать, что автору проекта телесериал — кино, по мнению специалистов, первый удался больше. Может быть, потому, что из киноверсии выпали два мощных дуэта — Елена Панова—Михаил Ефремов и Рената Литвинова—Андрей Панин. Однако возращение из «долгого молчания» Александра Митты обрадовало большинство зрителей. Ведь каждый его фильм — в памяти теперь уже поколений зрителей. От «Друг мой, Колька» (1961) и «Звонят, откройте дверь» (1965) до «Сказа про то, как царь Петр арапа женил» (1976) и популярного и сегодня «Экипажа» (1979). Перед показанным на «Кинотавре» «Таежным романом» был фильм «Затерянный в Сибири» (1991). Наш разговор с режиссером — о том, как прошли эти десять лет и о возвращении в кино.

— Александр Наумович, вас любят и знают ваши картины. И вдруг вы надолго пропадаете. Потом появляетесь с новой картиной. В это же время выходит в свет ваша книга «Между адом и раем». Это и есть наша земная жизнь, насколько я понимаю?

— Да, это книга о том, как извлечь весь потенциал из драматических ситуаций. Для России это весьма актуально, потому что очень много фильмов и сценариев, довольно поверхностно рассматривающих конфликты людей, а эмоциональное вовлечение зрителей очень зависит от умения сталкивать героев в этих ситуациях. По сути, это книга о технологии развития конфликта. Она приобрела популярность не только у профессионалов, но и у любителей кино, которые хотят с большим пониманием смотреть фильмы. Из кино я ушел десять лет назад, посчитав, что в новую ситуацию вряд ли впишусь, стал преподавать. У меня была постоянная работа в Германии, потом соскучился и решил немножко поснимать. Вначале хотелось сделать одну картину, а она вылилась в проект восьмичасового сериала. Я обнаружил, что за это время стал более сознательно работать. Раньше съемки всегда были связаны с большим стрессом, с переутомлением — на этот раз работал спокойно и грамотно. Так что думаю еще поработать в кино.

— Можно поинтересоваться будущими проектами?

— Да, конечно. Это большой фильм о гибели и возрождении огромного металлургического завода в России. Аналогов происходящего у нас в стране нет нигде в мире. Заводы строились как бы на ровном месте, около завода вырастал город. Это называлось — градообразующие предприятия, то есть завод — это город. Завод умирает — город умирает. Поскольку экономика была плановой, никто не позволял таким заводам, даже убыточным, гибнуть. Их было множество. Как только пошли преобразования, эти заводы, естественно, умерли. Города превратились в живые склепы, и кто не смог убежать, только что с голоду не умирает. Я знаю города на Урале, где съедены все собаки, где дети не знают, что такое шоколадки, рекламируемые каждый день по телевизору, потому что никто их не завозит — у людей нет денег. Они смотрят на них так, как мы в 50-е годы смотрели на жевательную резинку. Естественно, эти города — рассадник безнадежности, преступности, наркомании. Очень печальная картина. И вот — огромный завод, который как-то пережил трудности, стоит перед дилеммой: погибнуть или выжить. Потенциальный будущий владелец может купить его очень дешево, все надеются, что он будет его модернизировать. Но часты случаи, когда покупают, останавливают производство и все гонят на металлолом. Это их заработок — перегнать составами в Прибалтику и оттуда металлолом продать. И вот люди пытаются как-то отстоять себя. Все выглядит как защита завода, на самом деле это защита жизни. И потом ситуация: люди, как рабы, как скот, переходят из одних рук в другие — человек покупает завод, на нем 5 тысяч работающих, он может им дать жизнь, а может — смерть. На такого человека и смотрят как на Бога. Вот такая странная средневековая ситуация в сегодняшней России показалась очень плодотворной для исследования характеров... Сценаристы — Зоя Кудря и Юлия Латынина. В основу взят сенсационный роман Юлии Латыниной «Охота на изюбра». Роман о технологии воровства, о том, как все от мала до велика, от бандитов до губернаторов разворовывают, растаскивают бюджетные деньги и манипулируют собственностью способом избрания, принуждения... В общем, воровство в России стало нормой, даже не нормой, а основой жизни. Это самое большое в истории человечества воровское государство. Но я делаю совсем не анализ воровства, а почти легенду о том, как люди все-таки могут сплотиться и победить.

— И как всегда у вас яркие характеры?

— Да, на самом деле моя цель — раскрыть характеры в таких вот типических ситуациях и показать крайности, до которых может дойти человек, — и подлости, и героизма.

— Это опять будет двойной проект: телевизионный и кино?

— К сожалению, вынужден это делать, потому что единственный покупатель в России — телевидение. Они дают деньги. Но их интересует только сериал. Таким образом, я беру деньги на сериал и в эти рамки вписываю картину, затем ищу другие деньги на завершение проекта. Могу обойтись без частных денег, а только использую деньги каналов и государства.

— Чему же вас научил этот первый телекинопроект?

— Да, научил, научил! Я считал себя уже «расчетчиком» высокой квалификации, могу построить проект и идеально его реализовать. Пока преподавал в Германии, наверное, полтораста таких проектов провел. Но, знаете, когда чужое оперируешь, все нормально, а когда на тебе режут, как-то немножечко сложнее получается. Для меня неожиданностью было то, что я как ребенок стал бегать за яркими игрушками, которые вокруг меня были разбросаны, пытался их затащить в проект. Но все-таки мы сериал сделали очень плотно, четко, по световому графику — день в день, час в час, я был доволен собой. Но когда стал из сериала делать кино, оказалось, что это непросто, потому что язык кино совсем другой. В сериале язык словесный, вербальный, в кино — индивидуальных образов, и энергия кинематографическая совсем другая. Борьба с сериалом отняла много времени, и я уже думал, что провалился с фильмом, но как-то выплыл, получилась достаточно эмоциональная картина. Теперь набрался опыта, буду более четко, жестко отделять все это с самого начала.

— А вот когда «отпадают» целые линии, это не обидно?

— Начнешь жалеть — погибнешь. Просто у сериала была одна идея — идея женщины в любви, три женщины, которые по-разному через любовь решают свои жизненные проблемы и встают крепко ногами на землю, а в центре фильма один характер — злодея как бы (на самом деле даже непонятно, злодей он или нет), которого играет Гуськов. Фильм о том, как зверь в человеке побеждает человека. Не так последовательно и ярко, как это сделано в картине Джека Николсона, но достаточно внятно. И эта роль, этот характер, по-моему, заинтересовал очень многих. Во всяком случае, Гуськов получает комплименты со всех сторон.

— Вы всегда очень четко выбирали актеров на роли и многим дали дорогу в жизни, в кино. Собираетесь ли приглашать кого-то повторно в следующий проект?

— Ну да, я с Гуськовым собираюсь продолжать. Помимо того, что я режиссер, а он актер, мы еще с ним и партнеры. Не люблю эту работу, но надо ею заниматься — я и продюсирую свои картины. Начал работать с продюсером, у которого была репутация, довольно быстро понял, что он просто ворует. Эта ситуация в России, к сожалению, и кино не миновала. Люди вместо того, чтобы делать картину и вкладывать все до последнего рубля в качество фильма, зарабатывают на собственном бюджете, делают фильм хуже, потому что это практически единственный способ заработка. При завершении картины все права уходят от тебя. Ты не можешь, как во всем цивилизованном мире, сделать хорошее кино, а потом много лет использованием прав возвращать деньги. Работаю как наемный человек: канал дает деньги, а потом забирает все права. А киноверсия — наша, мы все делим пополам. Но кино в России маленькие деньги собирает. Например, сериал посмотрело 70 миллионов — это хорошее число. И рейтинг был высокий. Но тут же появились пиратские кассеты. Я, например, хотел послать картину в Америку, а мне говорят, что фильм уже посмотрели. Значит, опять не можем никакого дохода получить. Кинофильм же смотрит гораздо меньшее количество зрителей — 50—70 тысяч. Как вы понимаете, копеечный доход. Но поскольку люди мы небогатые, то и этому рады.

— Из сделанного вами есть «любимчики»?

— В принципе, они все любимые. С другой стороны, завершая каждую картину, мучился — что-то не получилось. По-моему, это естественное состояние для художника, на сто процентов фантазия никогда не реализуется. Даже такой гений, как Эйзенштейн, говорил, что у него реализуется лишь 30% замыслов. И все-таки больше других ценю «Звонят, откройте дверь!» и «Гори, гори, моя звезда…». Тогда я работал интуитивно, не понимая ни себя, ни правил драматургии, сейчас все происходит более сознательно, а таких ярких успехов нет. Знаете, расчет расчетом, а картину делает интуиция — грустный опыт, к которому я пришел. Уж так просчитал «Таежный роман», чтоб он не был похож на сериал, а вижу там и здесь торчащие «ирреальные уши».

— Несмотря на то, что основной персонаж «Романа» Гуськов, это женская картина, которых раньше вы никогда не делали, почему?

— Просто я поглядел назад и подумал — сколько всего наделал, а настоящей картины «про любовь» нет. Грустно стало и сделал сразу три; ведь сериал, по сути, — три фильма с тремя героинями. И дальше собираюсь так же работать, потому что в России первоклассные актрисы. Женщина беззащитна, ранима, эмоциональна, она — самый лучший партнер для режиссера. Очень много первоклассных актрис не имеют ролей, достойных своего таланта. Хочу хоть немного это восполнить.

— Будете открывать новые имена или кликнете «старую гвардию», которая с вами уже работала?

— Не делаю принципиальной разницы, люблю работать с актерами, уже имеющими репутацию. С другой стороны, много талантливых молодых актрис, которым необходимо дать шанс. Бесхозно упираться в три-четыре фамилии. В «Экипаже», например, стала популярной актрисой Александра Яковлева. Уже была утверждена на эту роль талантливая актриса, когда я увидел в коридоре «Мосфильма» длинную дылду, рыдающую, как ребенок, — не утвердили на роль. Ее эмоциональность меня поразила, решил попробовать на роль — и через два часа она уже была утверждена. И ведь очень хорошо сыграла! Лену Проклову в кино я привел в одиннадцать лет, Леонид Филатов стал кинозвездой после «Экипажа», будучи уже опытным и любимым зрителем театральным актером. Но больше всего горжусь, что актрисой в моем кино стала Рената Литвинова — культовая фигура, которую переставляли, как куклу, используя образ, который она сама себе придумала.

— Вы много экспериментировали в кино, были «первопроходцем» многих спецэффектов. Интересно ли это сейчас, каким, на ваш взгляд, будет кино ХХI века?

— Кино будет развиваться. Оно ни умереть не может, ни стабилизироваться, поскольку очень бурно развиваются всякие коммуникативные связи. Кабель из стекловолокна может доставить тебе на дом около двух тысяч программ — выбирай. Естественно, это вызовет новый всплеск активности. Чем больше жизненных ячеек, тем больше закоулков, куда может проникнуть кино. Люди хотят визуальных историй.

— Вы много работаете с молодыми кинематографистами. Какое оно сегодня — молодое кино?

— Не то чтоб я смотрел безнадежно на новое поколение, но людей с радикально свежими идеями что-то не вижу, честно говоря. Многие же из идей бесперспективны и разрушительны. Тем не менее все равно кино в руках молодых, свежие идеи рождает только новая энергия. В России этого нет, а в Германии начинается новый расцвет кино: интересные ребята, очень квалифицированные, умные, без провинциального противостояния американскому кино. Лет десять назад было очень модно противопоставлять европейскую и американскую кинопродукцию. На мой взгляд, это бред. Американское кино более интернационально, его смотрит весь мир, оно более глубоко осваивает тематическое наследие. Хотя их картины зачастую не настолько умны, чтобы не потерять зрителя. И надо заметить, что американцы сегодня — самые глубокие ценители системы Станиславского.

— А как насчет того, что европейское кино более человечное?

— Это неправда. В Америке так много картин, разных, целый океан — оно дает приемы и серьезного развития конфликтов, и человеческих характеров. Я ни в коем случае не умаляю достоинств европейских режиссеров. Кино — живой организм, и в любом варианте у мировой культуры есть только один путь — общий, совместный.