АЛЕКСАНДР ДОВЖЕНКО И ДЖЕЙМС БОНД В СОЕДИНЕННОМ КОРОЛЕВСТВЕ

Александр Довженко был в Англии лишь однажды — в конце лета 30-го года. То был его последний в жизни выезд за «бугор», больше его не выпускали до самой смерти. Три недели в Лондоне, где изучались возможности звукового кино, которое только начиналось. В британской столице, сообщал он в одном из писем, «посольство устроило в своем помещении небольшой просмотр, и все вышло в общем хорошо». Еще бы — тогда он возил по Европе (был еще в Германии и Франции) свои самые знаменитые фильмы: «Звенигору», «Арсенал», «Землю». Ставшие уже тогда легендой мирового кино, принесшие ему признание живого классика.

И вот, спустя десятилетия, фильмы Довженко — снова в Объединенном Королевстве, в Британии. Международный кинофестиваль в известном, пожалуй, каждому городе Кембридже пригласил ретроспективу лент самого знаменитого киноукраинца. Наш государственный архив, который именуется Национальным центром Александра Довженко (существует недавно, с 96-го года), подготовил ретроспективный показ одиннадцати фильмов — от дебютной короткометражки «Ягодка любви» (1926) до посмертной экранизации сценария «Повесть пламенных лет» (1961), осуществленной Юлией Солнцевой. И вот мы, я и начальник департамента кинематографии Министерства культуры и искусств Николай Мазяр (в его задачу входило ознакомление с возможностями деловых контактов между кинематографиями двух стран), отправляемся в путь на самолете компании British Airways. Все замечательно, вот только на обратном пути нас настиг бунт, а точнее, забастовка работников этого блестящего авиапредприятия — более суток мы провели в аэропорту Хитроу с гамлетовским вопросом на устах: лететь или не лететь? (в переводе на украинский «чому я не сокіл, чому не літаю?»).

Скажу прямо: на мой взгляд, это еще одна разновидность терроризма. Десятки тысяч людей, нередко с детьми и стариками, оказываются в ситуации униженных и оскорбленных. Кстати, аэропорт международный, не все пассажиры знают и понимают английский язык. Почему бы не обеспечить людей — хотя бы в такой вот экстремальной ситуации — информацией на основных мировых языках? Но нет — сплошное моно. У нас не то — отправляется рейс на Варшаву — объявление по-польски, в Лондон — на английском. У них же вот такая унифицированность, которая предполагает, что все знают язык главной мировой империи.

Вспомнил я об этом не ради красного словца — в итоге, после пережитого, я даже доволен тем, что в моем опыте появился и этот: интеллектуал должен все испытать на своей шкуре. Но главное, у меня усилилось подозрение насчет неизбывного эгоизма британцев. Да они сами жалуются. Несколько раз пришлось выслушивать стенания кинематографистов по поводу того, что у них в кинотеатрах идут фильмы только двух стран — США и Англии, при огромном, разумеется, превосходстве первых. «Приходится ездить во Францию, в Париж, — говорили нам, — где можно увидеть картины со всего света. У нас не так». К тому же тамошние зрители не любят смотреть кино с субтитрами, не жалуют даже дублированные фильмы. Не-е, мы не такие балованные, нам только кино отменное подавай — будем смотреть его хоть с дерева, вися вниз головой. С детства такие закаленные…

Кембридж — совершенно очаровательный город. Небольшой, что-то около ста тысяч народу, из которых каждый пятый является студентом колледжа. Когда ходишь по городу, впечатление, что здесь только колледжи, рестораны да магазины. Впрочем, есть еще замечательные музеи — художественный, с импрессионистами и Рубенсом, этнологический, геологический и т.д. Везде вход бесплатный, ходи — не хочу.

То, как живут студенты, мы испытали на себе. Нас поселили в общежитие одного из колледжей. Вы подумали, наверное, что к нам, весьма солидным людям, проявили неуважение? А вот и нет, такое жилье я бы не променял и на пятизвездочный отель. Колледж — это цельная структура, существующая уже не одно столетие. Немного напоминает монастырь: комплекс зданий, защищенных крепостной стеной. Тут свой устав, со своим сюда желательно не соваться. В один из вечеров по окончании фильма я вернулся слишком поздно. Все было закрыто наглухо. Я обошел вокруг, в надежде, что где-нибудь есть какая-то лазейка. Увы… Вернувшись ко вратам, внезапно увидел портье, шедшего из глубины двора. Не без труда умолил впустить меня. Он очень сердился: как я мог забыть распорядок дня! Внимательнее перечитав инструктивный текст, я убедился, что таки да: ровно в полночь все закрывается.

Полная автономия. Здесь все свое: библиотека, учебные корпуса, церковь, спортивные залы, столовая… И тщательно подстриженные лужайки, ходить по которым позволено только преподавателям. Вечерами мы ходили гулять по территории колледжа. Почти деревенский воздух, благоухающие деревья, миниатюрные пруды с рыбой, которая бросается к тебе, едва опустишь пальцы в воду — ее здесь никто не ловит. Лето, каникулы, студентов мало. Те, что остались — иностранцы: дети разных народов, рас и континентов.

В один из дней нас повезли в Национальную школу кино и телевидения (National Film and Television School — это вуз), расположенную в одном из пригородов Лондона. Это ближе к нашей системе образования. Разумеется, за несколько часов пребывания довольно трудно оценить эффективность учебного процесса. Меня, к примеру, интересовало, насколько объемно представлен курс истории кино и телевидения. Он читается здесь два года и не является основным, как объяснил один из руководителей Школы. Тем не менее студенты в достаточной степени вникают в нюансы эволюции кинокультуры, к их услугам крупнейшие архивы страны. Готовят здесь специалистов всех основных профилей — от режиссеров до звукооператоров — для кино и телевидения (телекомпании вуз поддерживают, хотя и незначительно). Половину бюджета, кстати, обеспечивает госбюджет, остальное добирается за счет платы за обучение (4 тысячи фунтов стерлингов для граждан Великой Британии и стран Евросоюза, для остальных эта сумма значительно выше — 14 тысяч) и других источников.

Пришлось позавидовать тому, что студенты здесь учатся профессии на новейшем оборудовании. У нас в этом смысле явное неблагополучие. Предполагается, что вуз дает только некоторую вводную, остальное добирается уже в работе. Здесь не так — ты должен прийти на кино- или телепроизводство с полным набором умений и представлений о своей профессии. Нам удалось договориться о взаимном, пусть и краткосрочном, обмене студентами — теперь слово за руководителями наших вузов. Кстати, студенты Школы неоднократно были гостями и участниками нашего кинофестиваля «Молодость». Этот год не станет исключением — просмотренная программа фильмов убедила в том, что уровень работ достаточно высок. К примеру, мне понравилась 14-минутная картина «Мой отец Эдуардо» Милана Бабича…

Побывали мы и на крупнейшей британской киностудии Pinewood Studios. Хотя студией назвать ее трудно — это скорее кинофабрика, огромный производственный организм. Очень большие павильоны, где можно снять все что угодно. Сейчас идет подготовка к съемкам исторического колосса «Александр Великий». Снимать его будет известнейший американец Оливер Стоун. Работа кипела едва ли не во всех цехах. Когда я вынул фотоаппарат, тут же последовало предупреждение: не снимать, авторское право.

Особо гордятся тем, что здесь снимались практически все фильмы о Джеймсе Бонде. Вот труба, показывали нам, по ней взбирался легендарный киногерой. Вот огромный бассейн в павильоне со съемной задней стеной (для создания натурного фона) — здесь всплывали подводные лодки… А мы-то думали… Еще один бассейн под открытым небом — сложнейшее сооружение, сложнейшая инфраструктура. Каждая съемка готовится тщательнейшим образом. И стоит дорого. Одна такая стоит больше, чем пара наших фильмов. Конечно, деньги и техника — это еще не все. Но хорошо бы помнить о таких «мелочах», когда мы говорим об отечественном кино и необходимости украинских «блокбастеров». Мы ведь находимся в ситуации прямой конкуренции с зарубежным «продуктом», а на его производство тратятся совсем иные деньги, чем у нас.

Что огорчило — студия-то британская, но фильмы на ней делаются в основном американские. Участь, которая, судя по всему, уготована и нам. Есть предположение, и чем дальше, тем менее беспочвенным оно представляется, что политика наших «можновладців» как раз и направлена в эту сторону — оставить пару-тройку производственных баз для иноземных инвесторов. Отечественные режиссеры, актеры да сценаристы не нужны — ну их в баню, только хлопоты с ними и с их «продуктами». Американские да российские с этим делом управятся не в пример лучше.

Возвращаясь к Кембриджскому фестивалю и фильмам Довженко... Его ретроспектива открылась «Арсеналом» (1929) и сопровождалась довольно объемным вступительным словом британского киноведа Яна Кристи и автора этих строк, а сам фильм шел в музыкальном сопровождении очень известного композитора и исполнителя Нейла Бранда. Зал на 150 мест был практически полон. Кстати, фестиваль проходил в трехзальном кинотеатре Picture House, который и в обычное время тяготеет к арткино (два других городских кинотеатра «катают» Голливуд). Довженковские картины показывались ежедневно и пользовались, мне кажется, вполне достаточным для архивного кино успехом.

Знают ли фильмы нашего классика в Британии? Знают, но мало. Впрочем, когда редактор Кембриджского университетского журнала «Самеrа» (выходит ежеквартально) Пол Хаттон брал у меня полуторачасовое интервью, он обнаружил немалые познания и несколько раз вступал со мной в полемику. Так что…

В фестивальной программе были и другие старые классические фильмы — как правило, речь шла о реставрированных, возобновленных лентах. В конкурсной же программе (здесь нет жюри, обладатель главного приза определяется зрительским голосованием по Интернету) преобладали фильмы интеллектуального плана (Кембридж все-таки!), часть из них оказалась мне хорошо знакомой по другим фестивалям. Посмотрел я немного — больше других запомнился «Хранитель души» Роберто Фаэнцы (совместное производство Италии, Франции, Великобритании). Наверняка он будет в российском и, стало быть, в украинском, прокате, ибо материал картины связан с Россией. Это стильно и очень эмоционально рассказанная история Сабины Шпилрейн, возлюбленной знаменитого психоаналитика Карла Юнга.

А на следующий год кембриджцы очень хотят получить от нас фильмы Сергея Параджанова… Почему бы и нет?