Альберт Филозов: «НЕ ВОСПРИНИМАЙТЕ АРТИСТА КАК УЧИТЕЛЯ ЖИЗНИ»

Он рыжий. Сегодня немного усталый, в молодые годы - немного стиляга и фрондер. Интеллектуал, эстет, умница. Его коллекции искусствоведческих книг завидовали профессионалы. Правда, все осталось в прежнем доме - престижной квартире в одной из семи знаменитых высоток в Москве. Нынче - новая супруга (кстати, встреченная во время съемок в Киеве), крохотная двухкомнатная, годовалая дочка, кашки, пеленки...

Актер, которому подвластно все. Любимец самого Анатолия Васильева. Объездил весь мир, играя во «Взрослой дочери молодого человека» и «Серго», сразу ставших культовыми. Сейчас - в театре друга и сокурсника Васильева Ильи Райхельгауза - ключевой фигуры российского театра 90-х («А чёй-то ты во фраке?», «Пришел мужчина к женщине»).

Народный артист СССР. Но никогда - богатства и преуспевания в материальном смысле. Никогда и того, что называют «у всех на устах». Кумир не толпы, а «тех, кто понимает».

Наталья ВАСИЛЬЕВА

Театр - не помойка

- Одна из моих последних работ - спектакль «Уходил старик от старухи», который я по желанию Райхельгауза репетировал в качестве второго режиссера с Марией Владимировной Мироновой и Михаилом Андреевичем Глузским. Сей опыт имел успех - ведь Миронова интересна разным поколениям и разным людям (как она говорит сама: «Меня любят и на базаре, и на Ваганьковском кладбище»). Она замечательная актриса, и я просто восхищен ее формой - в 85-то лет и после всего пережитого!

Уже второй год я веду курс английских актеров во ВГИКе. И они меня очень радуют. Хотя это очень тяжело: легче отыграть спектакль самому, чем 10 раз показать 10 разных ролей. Но им мне отдавать себя не жаль. Коль так берут! Убежден, что если бы и наши студенты, которым я в свое время тоже преподавал, платили за учебу, а не получали стипендию, то и они так бы работали. А пока... честно говоря, в их учебе я просто не вижу смысла.

- А самим собой вам случается быть недовольным?

- Да, конечно. Я уже в том возрасте, когда себя достаточно трезво оценивают. И если сегодня на сцене ты был плох - то уж никто тебя не переубедит в обратном.

- Трудно поверить, что с вами бывает такое...

- Бывает... Иногда просто нет физических сил: маленький ребенок заполняет сейчас каждый день до предела. Моя слабость, скорее всего, не очень-то и заметна, но она отражается на настроении. А настроение играет главную роль в театре. Актер должен сам испытывать удовольствие о того, как он играет. Тогда и зрители получат от него удовольствие. Станиславский говорил, что искусство бывает только от избытка сил, а не от недостатка. Классическая его формула: артист должен быть здоровым и полон сил - физических и психических. Здоровым - это он подчеркивал всегда.

- Но для творческой личности вопрос психического здоровья довольно сложен и двойственен...

- И тем не менее. Есть люди, которые патологически не годятся для театра, потому что они видят в нем отражение своего нездоровья и выплескивают на сцену свои отрицательные эмоции. Но театр не для этого существует - это не помойка! Это убедительно доказал еще Пушкин. Он был очень злопамятен, никому ничего не спускал, никаких обид - обязательно делал какую-то пометку себе. Но творчество-то его было свободно от житейской борьбы самолюбий! Искусство только для искусства - чего ни у какого другого нашего литератора я не нахожу. Да он и сам об этом сказал: не в красных зипунах дело - отражение народности. А в духе народном. Никакой злобы дня, никакой социальности. И этим его творчество и прекрасно всегда.

Мне девочек потрясать нечем

- Вы быстрый или медлительный человек?

- Я тороплив, к сожалению. Даже сейчас - мне уже не так мало лет, а я все тороплюсь, тороплюсь... На самом же деле я не столь сообразителен, как хотелось бы. И потом часто спохватываюсь: ой, не надо было так говорить, так делать... Поэтому, наверное, и в кино мне гораздо труднее, чем в театре, и не было у меня там работ такого уровня. В театре медленно все созревает, но верно. А в кино - с его лоскутностью, мозаичностью и сиюминутностью - очень часто мне приходится кусать локти.

- Вы не свободны от комплексов...

- Разумеется. Артист без комплексов - не артист. Не случайно мы все мнительны: как кто-то посмотрел, что сказал... Я никогда заранее не уверен в своих силах. У меня нет такого неотразимого обаяния, как, допустим, у Куравлева, которому для успеха достаточно лишь появиться на экране. Я некрасив, что там говорить. Девочек потрясать нечем. Чтобы зритель обратил внимание, мне нужно что-то делать, мастерством «брать» публику. А вдруг не получится?..

- А хотелось бы быть «неотразимо обаятельным»?

- Когда был помоложе - хотелось. А нынче хочется быть только самим собой. Мне сейчас и роли нравятся такие, где я ближе к самому себе. Хотя для этого нужны огромные затраты - чтобы из твоего подсознания твое подлинное «я» вышло наружу. Много надо из себя нервов потянуть - просто так «я» не открывается.

На сцене -

как в армии

- Когда вы влюбляетесь - вам это помогает или мешает в творчестве?

- Конечно, помогает. Художнику нужно быть влюбленным. Я как раз своим студентам пытаюсь объяснить, что не надо бояться влюбляться. Это занятие бескорыстное: можно ведь и Венеру Милосскую полюбить.

- Есть ли у вас друзья - актеры?

- Да нет, пожалуй. Приятели. Я давно уже понял, что в этой профессии друга и не может быть. Так же, как я не очень верю и в брачные союзы актерские. Наша профессия построена на эгоизме, эгоцентризме даже. А эгоцентрик думает только о своих интересах - значит, кто-то кого-то подавляет обязательно.

У нас были достаточно теплые отношения с Юрой Гребенщиковым, с которым мы вместе поступили в школу-студию МХАТ, приехав из Свердловска, вместе работали в театре Станиславского, потом у Васильева... Но мы никогда не были близки бытово... Однако когда он умер, я понял, что потерял человека, которому абсолютно доверял творчески.

Ведь на сцене - как в армии: с этим пойду в разведку, а с этим не пойду. Потому что на сцене предать - раз плюнуть. Как только зритель принимает тебя, а не партнера - ты это чувствуешь, тебе это нравится, и ты начинаешь нажимать, нажимать. И подминаешь под себя и коллегу, и режиссера, и замысел пьесы... За это даже ругать нельзя - это почти закон существования на сцене. Я сейчас просматриваю видеозаписи спектаклей Васильева - и вот единственный актер, которого после стольких лет можно смотреть, который нигде не врет ни себе, ни автору, ни постановщику пьесы, - это Юра.

- А вы?

- Я себя совершенно не могу смотреть, нет, не могу. И даже Алексей Петренко, которого я очень люблю, с которым мы общаемся много лет, - даже он фальшивый в «Серго». А Юра - нет. И в результате выглядит лучше всех, в том-то и дело. Он подлинно русский артист: тратит себя во имя верности пьесе. И поэтому везде правдив.

Об актерском уме

и ненависти

к системе

- Вы легко ориентируетесь в житейских ситуациях?

- Нет, конечно. Актер - человек настроения, он живет сиюминутными ощущениями. Сегодня он в восторге от жизни: был хороший спектакль, у него все отлично в семье, его любят... А на завтра у него случается провал - и все плохо, хочется отравиться, утопиться, потому что жизни нету... Послезавтра ему предложили замечательный ангажемент - и он опять счастлив.

А ведь настроение диктует и поведение! Так что никогда не воспринимайте артиста как учителя жизни. Поверьте, это очень странно: видеть, скажем, Басилашвили - при всей любви и уважении к нему - в демонстрациях, с серьезным лицом... Или в Кремлевском дворце, обсуждающим политические проблемы... Ну ей Богу, мне смешно. Это настолько противоречит актерской природе...

- А что такое актерский ум?

- Совсем не то, что обычно принято обозначать этим словом. Актерский ум сродни чутью, подсознанию. Умный актер - не значит, что умный человек. Самым умным актером из всех, кого я знал, был Евстигнеев. Но в жизни - как говорят и его коллеги по «Современнику» - Женя сильным умом не отличался. Умным актером был Иннокентий Смоктуновский. Но иногда он такие глупости говорил, что просто ужас.

Честно говоря, тонкий ум не нужен актеру, иногда просто мешает. Поэтому я приветствую режиссеров-диктаторов. Вот Васильев такой режиссер. Он очень жесткий, всегда знает, что ему надо, и актеров использует, конечно. Но я ему очень благодарен.

- Как же тогда быть с актерской импровизацией?

- А импровизация идет не от ума, а от воображения, от способности играть в игру, увлекаться игрой...

- Жизнь актера полна стрессов и сильной эмоциональной усталости, которые многие часто гасят спиртным. Как у вас с этим?

- Я люблю крепкие и вкусные напитки. Чери-бренди, хорошее виски, джин-тоник... Как видите, вкус простой - но здоровый.

А если вы имеете в виду злоупотребления - то нет. Дело в том, что всю свою жизнь я ненавижу систему. Не советскую - а вообще, систему чего угодно.

Помню, в один их «холерных» годов - 72-й, кажется, - были мы с театром в Днепропетровске. Рядом, в Новомосковске, была холера, и нам сказали: надо обязательно пить. И вот каждый день мы с коллегой, соседом по номеру, выпивали по бутылке водки на двоих. Как лекарство. Через неделю мне это дело осточертело: да что я, обязан, что ли... Я не могу что-либо превращать в систему, чтобы как на работу... Мне это очень противно и скучно. Может, потому я и актером стал. В нашей жизни все непредсказуемо, все спонтанно...