А «Счастье» было так возможно... Как в Каннах Лозницу с Михалковым «поссорили»

63-й Каннский международный кинофестиваль подвел итоги. «Золотая пальмовая ветвь» досталась тайскому режиссеру Апичатпонгу Вирасетакулу за его психоделический фильм «Дядюшка Бунми, вспоминающий свои прошлые жизни». Картину, предсталявшую Украину — «Счастье мое» (режиссер Сергей Лозница), — жюри никак не отметило, хотя пресса вниманием не обошла.

Фильм «Дядюшка Бунми...» — это медитативный рассказ об общении живых и мертвых. Лента сразу нашла страстных поклонников.

Однако никто не предполагал, что жюри во главе с Тимом Бартоном примет столь радикальное решение…

Впрочем, дань политкорректности отдана: второй по значению приз — Гран-при — получила французская картина Ксавье Бовуа «О людях и богах». Добротно сделанная, актерски отлично разыгранная, но ничем не примечательная, она рассказывает о похищении и убийстве исламскими экстремистами монахов в Алжире.

Приз жюри получила лента из Республики Чад — «Кричащий человек» Махамата-Салеха Харуна. Именно эту награду объявили первой, и именно она огорчила зал. И не потому, что фильм об отношениях отца и сыне на фоне войны в Чаде такой уж безнадежный. Скорее потому, что этот приз — дань все той же политкорректности, которой так боялись и о которой так много говорили на Лазурном побережье.

Награда за режиссуру досталась актеру Матье Амальрику за тулуз-лотрековское «Турне» (герой Амальрика, продюсер, ездит по стране с шоу «Новый бурлеск»). Актер-режиссер и его «девочки» в течение всего фестиваля развлекали публику, но прежде всего самих себя.

Лучшая актриса — Жюльетт Бинош за «Заверенную копию» Аббаса Киаростами. Не бесспорное решение, поскольку это не лучшая роль Бинош. Однако кинозвезда, которая весь фестивальный период улыбалась со всех плакатов и сити-лайтов, наверное, не могла оставить членов жюри равнодушными.

Лучших актеров-мужчин сразу двое: Хавьер Бардем за «Красоту» Алехандро Гонсалеса Иньяриту и Элио Германи за «Нашу жизнь» Даниэле Луччети.

Бардем — действительно лучший. Здесь не поспоришь. Хотя лента Гонсалеса Иньяриту и не самое удачное произведение режиссера (переехав в Голливуд, он так и не смог превзойти свой же первый фильм «Сука-любовь»), все равно стоит говорить о виртуозном мастерстве, о владении ремеслом на грани гениальности. Однако учитывая то, что кинопроизведение распирает конъюнктура (мексиканец здесь хочет выглядеть «святее Папы Римского»), эта виртуозность местами даже раздражает...

А вот лента «Наша жизнь» слишком попахивает «итальянским лобби», о котором тоже говорили в кулуарах. Фильм, наряду с новым произведением неутомимого Такеши Китани, самый слабый в нынешнем конкурсе. И, честно говоря, просто скучный.

Приз за лучший сценарий взяла «Поэзия» Ли Чана Дона. Уже лучше! Картина поэтичная, глубокая, прекрасно сделана.

И вот... главная интрига. Зал замер. Наконец-то Бартон (он едва ли не всю церемонию забывал объявлять очередное имя, терял бумажки и вообще изрядно портил нервы всем, кто напряженно ждал результатов) без каких-либо фонетических проблем объявил: «Апичатпонг Вирасетакул».

Зал взорвался. Со времен «Розетты» братьев Дарденн столь радикального решения, которое в некоторой степени очерчивает абрисы кино будущего, жюри Канн не принимало…

Среди претендентов на «золото» называли и Сергея Лозницу. Первая рецензия на «Счастье мое» (среди мировых СМИ) появилась именно в «ЗН» («Ехала машина темным лесом», «ЗН», №17). А сразу после показа уже французский критик назвал эту ленту «ударом по морде, который способен наконец взбудоражить конкурс».

Реакция на фильм оказалась неоднозначной. Во французской «Либерасьон» картину называли одной из самых сильных в конкурсе. И критик Игорь Сукманов написал: «Смотреть эту картину было действительно интересно. На фоне тотальной предсказуемости каннского конкурса появилось что-то, что вызывает желание обсуждать, спорить, интерпретировать».

Спорили и интерпретировали много... Некоторые даже доинтерпретировались до того, что обвинили Лозницу и в «заказе Запада», и в том, что «картина снята при кровавом режиме Ющенко».

Однако подобные параноические выпады могли бы вызывать лишь улыбку, если бы критика (прежде всего российская), разделившаяся на два враждующих лагеря из-за «Утомленных солнцем-2», не сделала фильм Лозницы эдаким противовесом фильму Михалкова.

Похожего между этими картинами не просто мало… Общего — ничего! Однако почему-то те, кто «против» Михалкова, — «за» Лозницу, а те, кто «за», — соответственно против.

Именно с их стороны и сыпались обвинения в антироссийскости. Нагнетался неоправданный ажиотаж, не имевший ни малейшего отношения к кино.

Эту «теорию мятежа», в частности, изложил российский критик Юрий Гладильщиков: «Лозница — один из известнейших в мире документалистов 2000-х. Это его дебютная игровая картина. Сам он родом из Белоруссии времен СССР, закончил ВГИК, живет в Германии. Это вступительные детали. Вот главное: 1) фильм Лозницы, пожалуй, самый сильный в каннской конкурсной программе; 2) он демонстрирует сверхжесткий взгляд на российскую провинциальную действительность и ментальность (да, есть «Груз-200» Балабанова, но там все же не Россия, а СССР); 3) именно отношение жюри к этому фильму определит в конечном итоге каннскую судьбу «Утомленных солнцем-2» Михалкова. То, что этот фестиваль стратегически (и, более того, — жизненно) важен для Михалкова, было ясно. После провала в российском прокате (фильм не приняли ветераны войны и проигнорировали первые лица государства) у Михалкова остался последний шанс сохранить не только лицо, но и контроль над российской кинообщественностью и кинобизнесом. Нужно выиграть в Каннах. Тогда Россия снова падет перед ним. Тогда он размажет по стенке и раздавит каблуком всех оппонентов».

В общем, дискуссии были жаркими. Досадно, что в них был втянут и фильм.

Трудно понять, почему Бартон, существующий в собственном мире, должен выбирать «между» Лозницей и Михалковым? А не, например, между Бушаребом и Бовуа (оба фильма с разных сторон изображают алжирские проблемы)?

Тем более что, за единичными исключениями, западная пресса ограничилась только информационными сообщениями о «великом фильме о великой войне». И только несколько изданий не удержались от большего: еще до начала фестиваля «Ле Монд» назвала картину Михалкова «скрытым гимном сталинизму», Variety сообщил читателям о провале эпопеи в российском прокате, а The Hollywood Reporter перепечатал самые злые шутки российских блогеров (которые, в частности, назвали фильм «Православные ублюдки»). Сравнил Михалкова с Тарантино и немецкий «Франкфуртер Рундшау», окрестив Михалкова за его фильм «Тарантино без чувства юмора».

Игнорирование картины мировой прессой объясняется просто: для не втянутых в конфликты российских кинематографистов лента Михалкова — только проходной фильм, рассчитанный на массового зрителя. А о таких в Каннах не дискутируют.

Значительно больше говорили о Лознице. Хотя и писали, и говорили — по-разному, однако незамеченным фильм не остался.

И это — главный результат для нас.