МОДЕЛИРУЯ БЕССОЗНАТЕЛЬНОЕ

С недавних пор понятие «духовность» стало слишком часто использоваться в примитивных идеологических клише — оно вынесено на штандарты политических партий и движений, на словах ратующих за духовность и возрождение. Духовность в их интерпретации сделалась синонимом религиозности, приняла форму языческих верований и суеверий. К ней апеллируют, добиваясь тотального зомбирования массового сознания, бессовестно манипулируя поведением больших и малых социальных групп. А отдельные представители региональной интеллигенции попытались даже придать такой извращенной идеологической и культовой практике некое подобие научного обоснования.

В качестве самостоятельного подразделения НАН Украины Донецкий институт искусственного интеллекта (ДонИИИ) сформировался не в одночасье. Его структура складывалась постепенно и продолжает эволюционировать до сих пор. Но суть преобладающих теперь интеллектуальных интенций определилась вскоре после распада команды первопроходцев и концентрации в руках нынешнего директора Анатолия Шевченко всей полноты организационных полномочий.

На ДонИИИ все туже стягивается удушающий узел проблем, требующих неотложного решения. По иронии судьбы в их число попадает теперь уже не только комплекс вопросов, связанных с реализацией научной программы по созданию ЭВМ пятого поколения, как это было при его возникновении.

Свидетельством необузданного дилетантского вторжения в сферы, не имеющие отношения к актуальным задачам развития информационной техники, стала публикация в последних выпусках журнала «Искусственный интеллект» отраслевого издательства ДонИИИ—НАНУ серии статей с упоминанием проблемы бессознательного (об ее действительном анализе говорить, конечно, не приходится). Подоплека их появления в академическом издании сугубо технического, а отнюдь не гуманитарного профиля не прояснилась до сих пор...

В критических выступлениях газеты «Донецкий Кряж» был частично воспроизведен механизм формирования исследовательских программ, у истоков которых так или иначе оказывалась фигура А.Шевченко. Этот механизм сформировался в приснопамятные времена, когда Анатолию Ивановичу было доверено исполнять функции административного директора в лаборатории искусственного интеллекта при ДонГУ. В заранее оговоренные обязанности его по отношению к научному коллективу входила тогда организация рекламной деятельности, которая начинала играть все более заметную роль в укреплении статуса лаборатории по мере перехода страны к рыночной экономике.

Рекламным блефом объясняют бывшие коллеги А.Шевченко успехи дальнейшего административного роста их босса, дерзнувшего в развитие поверхностных и сугубо описательных положений, содержавшихся в его докторской диссертации, удивить научный мир идеей технического моделирования моральной и религиозной сфер человеческой деятельности. До таких «высот» не поднимались не только безоглядные алгоритмические оптимисты, верящие в успех математической эвристики, способной якобы описать актуальное многообразие всех творческих процессов.

Разумеется, из одной лишь склонности к саморекламе не вывести прецедент феноменальной живучести некомпетентного человека в науке, его функционирования отнюдь не в рядовой должности. Все это стало возможным благодаря терпению и терпимости окружения. Удивительно ли, что в таких условиях нелепейший тезис, положенный в основу целого комплекса научно-технических исследований и ни во что превращающий саму идею искусственного интеллекта, до сих пор не развенчан?

Погрешность против правил формальнологического мышления скрыта прежде всего в тавтологичности определений. Нельзя, чтобы процедура определения интеллекта осуществлялась через однопорядковое ему понятие разума, пусть даже и опосредованное его алгоритмической формой. Ибо интеллект, равно как и разум, безотносительно к принятому их делению на так называемый «естественный» и, как водится, «искусственный» (здесь первое, в отличие от второго, звучит несколько ненатурально!), отнюдь не сводимы к алгоритмической форме их же представления. Они богаче и насыщеннее этой формы и по логическому содержанию, и по многообразию функциональных значений.

Разумеется, пара неудачных определений — не повод усомниться в результатах десятилетней деятельности целого научного коллектива. Но это удобная отправная позиция для изобличения тех явлений, которые мы находим недопустимыми, — она позволяет предъявить кое-какие претензии и к коллективу. Ибо если двое или трое его членов соглашаются с определением искусственного интеллекта как алгоритма искусственного разума и тут же, не смущаясь, принимают тезис о техническом моделировании бессознательного — можно ожидать каких угодно алогизмов со стороны других представителей этого научного учреждения.