АКАДЕМИЙ ДОЛЖНО БЫТЬ МНОГО И РАЗНЫХ

Прочел в «ЗН» (№ 48) статью Исаака Трахтенберга «На благо ли науке имитация кипучей деятельности» и подумал о том, что в редакциях газет, особенно раскупаемых в выходные дни, неплохо бы было ввести специальную должность «эксперта по гуманизму», который проверял бы публикуемые материалы на их «зараженность» агрессией и озлобленностью, дабы уберечь соотечественников от излишних негативных эмоций. О чем статья? Да, по сути, понемногу обо всем и ни о чем конкретном - сумбурна по содержанию, непонятна по целям и напрочь лишена сколь-нибудь полезной конструктивности.

Лейтмотивом же статьи выступает открытая неприязнь автора к появлению самодеятельных академических сообществ, которые, по убеждению г-на Трахтенберга, способствуют «перекачиванию и без того скудных финансовых средств из научных институтов и организаций в эти общественные объединения». Как говаривал первый и последний советский президент - «Вот где собака зарыта!» Автор, видимо, панически боится, что дальнейшая демократизация общества, появление самодеятельных организаций граждан во всех сферах социальной жизни приведут к естественному и объективному «отмиранию» искусственно созданных и искусственно поддерживаемых государственных академий наук. А ведь в этих бюджетных академиях за каждым званием стоит не столько общественное признание «выдающихся заслуг» того или иного ученого, а прежде всего гарантированное государством пожизненное «денежное довольствие» члена-корреспондента или академика. И уже не имеет значения их конкретный вклад в развитие науки, важно, чтобы ежемесячно, без задержки, до последней копейки выплачивалась «академическая» пенсия. Вместе с тем в научном мире широко известны данные о времени наступления наиболее высоких достижений человека в избранной профессиональной деятельности. Например, более ранние достижения (до

30-летнего возраста) отмечаются у химиков, затем (до 30-34 лет) - у математиков и физиков, специалистов в области электроники, более поздние достижения (35-39 лет) отмечены у геологов и медиков, а у философов и политиков - между 40 и 55 годами. В среднем же, считают психологи, период наивысших профессиональных достижений наступает в возрасте около 40 лет. А ведь многие из наших уважаемых академиков и член-корров находятся не то что в «послепиковом», а просто в пенсионном возрасте.

Позволю себе напомнить, что первая в мире академия, выступившая прообразом всех последующих академических учреждений, была основана около 387 г. до н.э. Платоном, великим ученым и человеком, а не постановлением Кабинета министров или решением ЦК. «Бюджетные академии» же характерны для самодержавия, коммунистических, фашистских и других тоталитарных режимов. И сегодня государственные академии с их пожизненным содержанием своих членов остались разве что в некоторых постсоциалистических странах да в известной всем «стране победившей демократии» - Северной Корее. Во всем же остальном мире академические сообщества организуются, как правило, на самодеятельной основе и проводят свою работу по принципу самофинансирования, т.е. не назначают всем подряд членам почетные пенсионные выплаты (вне зависимости от их сегодняшних, а не прошлых заслуг), но напротив, планируют научные мероприятия с учетом поступающих членских взносов и самостоятельно зарабатываемых средств.

Например, Международная кадровая академия, объединяющая в основном негосударственные учебные и научные учреждения из 10 стран мира, управляется президиумом, в который входят известные ученые со многими степенями и званиями из Австрии, Беларуси, Кипра, России, США, Украины и других государств, не получая за это ни копейки, т.е. на сугубо общественных началах. И лауреаты почетных званий, учреждаемых этой международной общественной организацией, кроме морального удовлетворения, от признания их личных заслуг в определенной области научной деятельности никаких материальных выплат также не получают. Кстати, все почетные академики МКА давно являются докторами наук и профессорами, действительными членами различных государственных академий, в том числе и НАН Украины. Что касается присвоения званий почетных докторов и почетных профессоров, то человеку, вращающемуся в академических кругах, должно быть известно об общепризнанной практике присвоения таких званий не только академическими сообществами, но и различными университетами и даже колледжами. Почему, например, г-на Трахтенберга не возмущают широко разрекламированные звания «соросовский доцент» и «соросовский профессор», которые с удовольствием получают вместе с ежемесячной стипендией его коллеги-академики? А ведь Дж.Сорос - это прежде всего финансист, меценат, т.е. сугубо частное лицо иностранного подданства, однако быть личным доцентом или профессором такого частного лица многие отечественные государственные деятели науки и образования считают даже почетным.

Вообще опыт МКА и других подобных ей академических сообществ, существование которых так раздражает И.Трахтенберга, - это уникальный опыт построения самодеятельных структур гражданского общества в условиях посттоталитарного государства. Лично я глубоко уверен в том, что еще при жизни моего поколения безвозвратно канут в Лету различные бюджетные академии, государственные аттестационные комиссии и другие «тоталитарные извращения» в области науки и образования. Не зря во всем просвещенном мире наука развивается в лоне вузов, где исследователь выступает и в роли преподавателя, а наука и образование по сути своей предстают как неразрывные составляющие единого процесса познания. Поэтому присвоение ученых степеней и званий в большинстве цивилизованных стран является исключительной прерогативой университетов и колледжей, а не каких-то искусственно созданных бюрократических структур, являющихся дополнительной «кормушкой» для чиновников от науки (за счет налогоплательщиков, разумеется, и других работников бюджетной сферы). Сама этимология слов «доктор» и «профессор» указывает на их принадлежность к сфере образования. В большинстве развитых стран наименование «профессор» всегда сочетается с наименованием конкретного вуза, присвоившего это звание, и уж никак не имеет «общегосударственного значения». То же и с присуждением научных степеней, когда конкретный университет или колледж готовит соискателя, принимает его диссертацию и сам же выдает ему соответствующий диплом, не требующий более никакого дополнительного утверждения в «высоких инстанциях», приняв на себя тем самым полную ответственность за репутацию новоявленного ученого.

В тоталитарном же обществе (в частности, во всем нам известном - советском) научные учреждения были построены по присущему тоталитаризму «казарменному типу» или еще хуже - «барачному» (вспомним хотя бы печально знаменитые сталинские «шарашки», в которых ученые-зэки готовили «светлое будущее всего человечества»). Казарма предполагает строгую иерархию, а значит, и клановость. Мало быть способным ученым, нужно еще стать «удобным человеком», чтобы «правильно» подготовить и «правильно» защитить кандидатскую, а затем докторскую диссертацию, вовремя «получить» доцента или старшего научного сотрудника, «пройти» избрание член-корром, а потом академиком. Прошедшие такие «университеты» ученые приобретали высокий социальный статус, пожизненное, весьма существенное, денежное содержание, льготное санаторно-курортное и другое… Бог им судья.

Если бы речь шла о статье, в которой высказано только частное мнение и только частного лица, не стоило бы, наверное, тратить свой заслуженный выходной на «выяснение отношений». В конце концов каждый в условиях демократического общества, построение которого провозгласила Украина в своей Конституции, имеет право на публичное выражение своих взглядов. Однако, как мне представляется, позиция много раз уже упоминавшегося автора является характерной презентацией интересов определенной социальной группы, которая, хотим мы того или нет, существует в нашем обществе.

Социум, как известно, является системой самоорганизующейся, адаптирующейся к различным внешним и внутренним факторам (до определенной степени, естественно), а потому способной преодолевать различные кризисные этапы своего развития. Одним из таких путей самоорганизации как раз и выступают различные самодеятельные структуры гражданского общества, которые в кризисные для государства периоды как бы подготавливают «компенсаторные» механизмы преодоления кризиса в той или иной сфере социальной жизни. Поэтому пусть академий и других общественных институций будет много и разных, пусть они конкурируют друг с другом и повышают эффективность своей деятельности, поскольку в результате выигрывают все - и государство, без затрат получающее новую научную продукцию, и общество, создающее новые рабочие места без участия налогоплательщиков, и даже те же «государственные» ученые, которым государство из поступаемых от общественных организаций налоговых платежей сможет выплачивать долги по зарплате.

Ну скажите на милость, зачем стране со скудным бюджетом и полунищенским населением, частично остановившимися предприятиями и «еле дышащим» сельским хозяйством нужны пять (!) академий наук, содержащихся за счет государства, переживающего далеко не лучшие времена? Может быть, пусть лучше их будет 50, но основанных на самофинансировании и инициативе ученых, проводящих исследования не для удовлетворения личных познавательных интересов, а по нужным для общества направлениям и на основе реальных заказов, в том числе и государственных. Сотрудники существующих академий (в соответствии со своими способностями, разумеется) могут заниматься хорошо оплачиваемой преподавательской деятельностью на контрактной основе (в стране, слава Богу, действует более 300 вузов), писать учебники и монографии за соответствующие гонорары, вести хоздоговорные темы и т.д. и т.п. Одним словом, нужно работать, сообща искать выход к более устойчивому и благополучному будущему, сообща помогать стране в преодолении затянувшегося кризиса.