АКАДЕМИКИ МОГУТ ИСЧЕЗНУТЬ КАК ДИНОЗАВРЫ

Удручающая статистика: за последние три года в Украине в два раза сократилась сеть научно-исследовательских и проектных организаций, на 30 процентов — численность ученых. Из учреждений Национальной академии наук Украины эмигрировало 280 докторов и кандидатов наук.

Уже эти данные достаточно убедительно свидетельствуют о положении дел в сфере интеллектуальной деятельности. Неоднократно приходилось слышать тревожные высказывания об угрозе гибели украинской науки. Насколько серьезны сегодня эти опасения? — первый вопрос задал тон беседе корреспондента «ЗН» с вице-президентом Национальной академии наук Украины, академиком Платоном КОСТЮКОМ.

— Положение академической науки действительно очень серьезное и в последние месяцы оно еще более ухудшилось. Финансирование Академии наук практически прекращено. Если до этого бюджетных средств кое-как хватало хотя бы на зарплату да на минимальные хозяйственные нужды (оплату за электроэнергию, воду), то теперь нет и этого. Сотрудникам некоторых институтов до сих пор не выплачена зарплата даже за апрель. А ведь надо понимать, эти люди живут на зарплату. Сейчас лето, а многим не за что оздоровить своих детей. Поэтому ситуация просто катастрофическая. А если учесть еще большие академические долги за отопление, то... Лето еще кое-как переживем, а зимой нам угрожает полный крах.

— Не дожидаясь его, многие ушли из академических учреждений, а то и вовсе бросили науку, занявшись более прибыльным делом. Значительная часть одаренной научной молодежи выехала работать за рубеж. Все это, по-видимому, не могло не отразиться на научном потенциале академии.

— За последние годы на треть сократилось количество научных сотрудников в учреждениях НАН. Резко упал приток научной молодежи. Уходят самые лучшие, перспективные, 30 — 40-летние. Это невосполнимые в обозримом будущем потери. Ведь для подготовки научных кадров нужны годы и годы, пожалуй, не одно десятилетие. За это время мировая наука уйдет так далеко вперед, что догнать ее вообще будет невозможно.

Наиболее активная часть научных кадров выехала и теперь работает не на украинскую науку. Это огромные потери. Но кто-то же и остался, не смог или не захотел уехать и продолжает достойно трудиться на нашей научной ниве. Хочу сказать, что есть у нас в Украине и фундаментальные исследования мирового уровня, и научные центры, и люди с мировым признанием. Наиболее мощные научные центры смогли сегодня выжить благодаря высокому уровню исследований, прочным международным связям, поддержке зарубежных фондов. Благодаря известному Фонду Сороса нам удалось сохранить хотя бы часть своего научного потенциала и продолжить исследования.

— Сегодня, если хотят узнать, какой ты специалист, спрашивают в первую очередь, имеешь ли гранты. Я веду к тому, что сложный процесс дифференциации в науке, который происходит, имеет и свою положительную сторону. Не секрет, что раньше в науке было много людей случайных, лишних, теперь они-то и отсеются.

— Действительно, наша наука была, может, чрезмерно «раздута» в кадровом отношении. Целый ряд исследований велись на низком уровне, и они мало что давали как стране, так и науке в целом. Поэтому процесс дифференциации неминуем и закономерен. И, наверное, объем наших фундаментальных исследований должен уменьшиться. Но, к сожалению, сокращается наша наука за счет наиболее ценных кадров.

— Вопрос о сокращении фундаментальных исследований в стенах академии уже звучал. А что именно сокращать, от чего можно отказаться, кто это сможет определить?

— Видите ли, вопрос этот выходит за рамки фундаментальной науки. Ее сокращение неминуемо повлечет за собой уменьшение элитной части нашего общества, интеллигенции. Исторически так сложилось, что Украина понесла наибольшие потери именно за счет интеллигенции (вспомним хотя бы годы репрессий). А сейчас мы опять теряем на интеллигенции. Уже без насилия, поставив науку в невыносимые условия существования. Теряем лучшую часть передовой украинской интеллигенции, без которой развитое демократическое общество останется лишь благим намерением наших недальновидных политиков.

— А какие-то приоритетные направления в масштабах академии существуют?

— Тут надо сначала определиться, что такое «приоритетные направления»? В фундаментальной науке приоритетно то новое, где исследования ведутся на самом высоком уровне, что имеет мировое признание. Это единственный критерий для фундаментальной науки.

Приоритетные направления могут быть в прикладной науке, которая помогает решать какие-то актуальные насущные проблемы, к примеру, энергосбережения, экологии и т.п.

Поэтому нельзя определить каким-то указом приоритеты в фундаментальной науке. Одно из страшных последствий бывшей системы то, что люди, которые были у власти, сами решали, какая наука настоящая, а какая «лженаука» (как-то кибернетика, генетика). К чему привели попытки директивно определить приоритеты фундаментальных исследований, общеизвестно.

В фундаментальной науке нужно поддерживать то, что пользуется спросом на международном уровне, и тех, кто работает на мировом уровне. И в Украине есть ряд таких направлений. Они четко проявились, когда наши научные программы были представлены на суд международной научной общественности — кто пять грантов получил, а кто ни одного.

— Интересно, какой же институт или направление получили больше всех грантов?

— Физико-технический институт низких температур (ФТИНТ), который находится в Харькове, — 20 грантов. Потом идет Институт физики — 11 грантов, Институт физиологии им. А.А.Богомольца — 7, Институт металлофизики — 7 и др.

— Насколько существенна для вас ныне поддержка по грантам?

— Финансирование по грантам составляет около 10% от тех средств, которые давал нам бюджет. Учитывая то, что эта поддержка дается в твердой валюте, она очень существенна. Это позволило немедленно закупить необходимое оборудование, реактивы, которые у нас не изготовляются и без которых мы вообще не можем проводить исследования.

По грантам наши академические учреждения и отдельные ученые будут получать финансовую поддержку два года.

— А какая поддержка украинской фундаментальной науки со стороны правительства?

— Помощь правительства Украины составляет 50% от суммы финансирования Международного валютного фонда. Это только на нынешний год, а что будет дальше — неизвестно.

— Платон Григорьевич, ситуация такова, что заставляет самих искать пути собственного спасения. Инвестиции в интеллект — это пока из разряда мечтаний. Но коль у академических учреждений есть идеи, научные разработки — интеллектуальный товар, они могут его продавать. Академия наук, следует понимать достаточно независимая в этом плане структура.

— Конечно, у нас есть стоящий интеллектуальный товар, который можно и надо продавать. И во всем мире, как известно, наука не сидит на бюджете, а имеет лишь определенную бюджетную основу, остальное же сама себе зарабатывает.

Многие институты Академии наук имеют тесные контакты с зарубежными фирмами. В частности, Институт физиологии работает по договору с известными зарубежными фармацевтическими фирмами. Мы проводим для них исследования новых препаратов, которые они оплачивают. За счет этого имеем возможность проводить фундаментальные исследования. Мы бы это с удовольствием делали и у нас, но, к сожалению, в Украине нет ни единого приличного фармацевтического производства. Я веду к тому, что можно продавать научные разработки, но для этого надо, чтобы они были конкурентоспособными. А чтобы конкурировать, нужно контактировать, участвовать в международных научных конференциях, съездах... А денег на это нет. Замкнутый круг.

Теперь относительно нашей «независимости». Национальная академия наук, к сожалению, не имеет четкого юридического статуса. Да, НАН является самоуправляемой организацией с правом распоряжения имуществом, которое у нее имеется, без смены форм собственности. Но что значит «распоряжаться»?.. Мы считаем, что нужен Закон о науке и об Академии наук, который бы юридически четко определял наш статус. Проект такого закона президиум НАН подготовил, но сколько времени ему придется преодолевать неисчислимые ступени к Верховному Совету — неизвестно.

— Ваше мнение как одного из руководителей НАН, что нужно сделать, чтобы спасти академическую науку?

— Я не верю, что в нашем правительстве нет умных людей, которые бы не понимали, что без науки европейского уровня Украина не будет в ряду европейских государств. И что те 0,6 процента валового национального продукта (ВНП), которые запланированы на науку (и лишь четверть названной цифры на Академию наук), государство не спасут. А науке не дадут погибнуть в это многотрудное время.