К дискуссии о бюджетной политике

Вопрос дефицитности/бездефицитности государственного бюджета на 2009 год все больше переходит в плоскость политических дебатов, уводя не только население, но и экспертов в споры, имеющие мало общего с экономическим срезом проблемы. Большинство тех, кто ратует за дефицит, приводят в пример развитые европейские страны с их стратегией ослабления контроля за бюджетным дефицитом и проведения мягкой монетарной политики. При этом многие (осознанно или нет) игнорируют те макроэкономические основы, в контексте которых необходимо рассматривать данный вопрос в Украине.

Эти основы очень просты. Их суть состоит в том, что развивающиеся экономики являются, как правило, экспортно-ориентированными, а значит, увеличение бюджетных расходов повлечет за собой либо инфляцию, либо прирост импорта. В условиях Украины и то, и другое неприемлемо. При этом отклика со стороны реального сектора просто не будет по причине не только специфической структуры экономики, которая серьезно отличается от структуры развитых экономик, но и некачественного бизнес-климата.

Как правило, политическая стабильность не оказывает решающего воздействия (не скажу, что не оказывает вообще) на анализ текущего экономического состояния страны и определение перспектив ее развития. Это утверждение справедливо в те временные промежутки, когда наблюдается экономический рост. Однако в условиях турбулентного состояния, в которое вошла экономика Украины, отношение к политической стабильности меняется. Что продиктовано, прежде всего, возможными рисками относительно качества бюджетной политики как одного из наиболее существенных факторов, определяющих перспективы развития всей экономической системы.

Именно она, бюджетная политика, вопреки любой здравой логике может стать заложницей тех или иных политических раскладов. Вот почему и Министерст­во финансов, и бюджетный комитет парламента в условиях кри­зиса первыми попадают под массированную атаку всех и вся. А затем, когда ограниченность их возможностей становится очевидной, объек­том нападок становится центральный банк, который пытают­ся вынудить профинансировать дыры в государст­венной казне.

Это утверждение справедливо для любой страны — пролистайте какую-либо иностранную газету, не говоря уж об украинской прессе.

Очевидно, что никто не любит даже самого хорошего «держателя кассы»: интересы «получателя» и «держателя» диаметрально противоположны даже при стабильной и хорошей жизни. А в условиях вынужденного ограничения расходов противоречие еще более усиливается. Ответ «кассира», что денег в кассе нет, уже не просто не удовлетворяет «получателя», а злит его и заставляет действовать более агрессивно.

Ситуация может ухудшиться, если ко всему уже сказанному добавить необходимость «задабривания» электората в преддверии грядущих новых выборов. Опять-таки, это достаточно закономерная вещь не только для Украины, но и для любой другой страны. С единственным отличием: в странах с развивающейся экономикой в преддверии выборов обещаний надо раздавать гораздо больше и, соответственно, тратить из бюджета тоже гораздо больше, чем обычно.

При таком раскладе, вне зависимости от того, кто находится у руля Министерства финансов, оно все равно будет оставаться «мальчиком для битья», что, в свою очередь, предрешит и будущее руководителя данного ведомства. За исключением тех случаев, когда есть консолидация общества и когда (несмотря на длительные и серьезные трудности) существует глубокое понимание серьезности момента, а значит, и значительный кредит доверия к финансовому руководителю страны.

С другой стороны, очевидным является и тот факт, что доверие не дается бесплатно. Его нужно заслужить — либо все той же правильной бюджетной политикой, которая проводилась накануне кризиса, либо теми правдивыми заявлениями и обещаниями, которые раздаются «кассиром» во время кризиса, а также разумным (пусть и нелегким, но честным) планом выхода из тупика.

Почему так важно, чтобы в Украине, в период кризиса, «кассир» был бы в разумных пределах «жадным» и при этом внушал доверие? В отличие от некоторых других стран, борющихся с кризисом, Украина не может применить фискальные рычаги, чтобы стимулировать реальный сектор своей экономики. Во-первых, нет достаточного ресурса: денег в бюджете хватает в основном только на покрытие социально защищенных программ, а тратить то, чего нет, недопустимо.

Во-вторых, Украина имеет достаточно ограниченные возможности (по сравнению с развитыми странами) по покрытию дефицита бюджета за счет внешних заимствований. Хотя бы по той причине, что вряд ли сейчас кто-либо из частных инвесторов захочет покупать ценные бумаги украинского правительства. От­части потому, что на мировых финансовых рынках есть кризис ликвидности, отчасти из-за того, что риски для многих слишком высоки. Кредитно-дефолтные свопы (Credit Default Swaps) для Украины находятся выше отметки в 3000 базовых пунктов. То есть, условно говоря, страховка за риск инвестирования в Украину стоит 30%(!) всей суммы вложений. На мировых рынках украинские ценные бумаги в настоящее время продаются с серьезнейшим дисконтом. Например, еврооблигации 2004 года с погашением 5 августа 2009 года котируются на покупку по курсу 72,5% от номинала, на продажу — 78,5% от номинала, что соответствует доходности свыше 60% годовых.

Отдельно надо сказать и о заявленных намерениях найти суверенных иностранных кредиторов, которые согласятся предоставить нам помощь для покрытия дефицита бюджета. Если стоимость заимствований на мировых рынках так велика, что нормальной реакцией должен быть отказ от привлечения этих ресурсов, но тут появляется кто-то, кто согласен выдать нам кредит на гораздо более выгодных финансовых условиях, не означает ли это, что недополученная финансовая прибыль кредитора будет компенсироваться за счет нефинансовых условий? Все равно, какие и в какой форме, но эти нефинансовые условия должны будут возникнуть. Никто и никогда не захочет работать себе в убыток, как бы хорошо он к нам ни относился. Поэтому, если идти на этот шаг, надо быть изначально уверенным в том, что нефинансовые условия обычного, на первый взгляд, кредитного договора будут для нас приемлемыми.

Думается, что поведенческая логика украинских резидентов по отношению к покупке ценных бумаг правительства будет аналогична той, которая существует у иностранных инвесторов. Поэтому единственным желающим купить ценные бумаги украинского правительства может оказаться лишь тот, на кого может быть оказано давление и кто даже против своей воли и вопреки экономической логике может пойти на такой шаг. Ни для кого не секрет, что этим кем-то у нас окажется НБУ. Помните, как в фильме: «…а не будут брать — отключим газ».

Опасность подобного соглашательства со стороны НБУ достаточно велика хотя бы потому, что в предкризисное время данный институт не смог получить тот уровень автономии, который необходим для проведения эффективной монетарной политики.

Таким образом, следствием такой слабой фискальной политики и нежесткой политики монетарной будет инфляция, маховик которой легко запустить, но трудно остановить. Да, действительно, страны старой Европы и США решаются перейти к более мягкой фискальной политике. Но у них есть ресурс — в виде либо более развитой налоговой системы, либо возможности заимствовать.

Применение фискальных стимулов в странах с развивающимися рынками, к которым относится и Украина, может стимулировать спрос, но вряд ли приведет к увеличению внутреннего производства из-за огромного количества проблем, связанных с плохим бизнес-климатом. Более того, украинский корпоративный и банковский сектор обременен значительным количеством внешних долгов в иностранной валюте. Вот почему вопросы, связанные со стимулированием экономического роста, становятся уже второстепенными по отношению к вопросам, связанным с поддержанием относительной курсовой стабильности.

Компании старой Европы и США в гораздо меньшей степени озабочены вопросами курса — их долги деноминированы в собственной валюте. Именно в той, в которой они получают предпринимательский доход, и в той, к которой привязана монетарная политика. Более того, даже в развитых странах слабая фискальная политика, которая, в свою очередь, ведет к ослаблению политики монетарной, так или иначе станет серьезным источником инфляции. Однако инфляционный отклик (так называемое инфляционное запаздывание) в ответ на фискальные и монетарные меры в странах с развивающейся экономикой значительно короче, чем в странах с развитой экономикой.

Только страны с развитой экономикой могут позволить себе не обращать внимания на риски инф­ляции, сосредоточившись на проблемах реального сектора и занятости. Но и у них вопросы борьбы с инфляцией встанут на повестке дня довольно скоро. Прос­то сейчас они не приоритет. Можем ли мы позволить себе такую же политику, как старая Ев­ропа и США, можем ли мы инициировать использование дополнительных стимулов, которые будут раскручивать инфляционный механизм (а у нас, заметьте, уровень инфляции гораздо выше, чем во многих других переходных экономиках). И, наконец, сможем ли мы потом относительно безболезненно его остановить? Вопрос остается открытым.

Остается открытым и вопрос, каким же тогда должен стать набор тех экономических мер, которые бы не дали реальному сектору экономики существенно откатиться назад. И в данном случае то, что качество бизнес-климата в Украине до сих пор, мягко говоря, далеко от совершенства, может как раз и стать той соломинкой, за которую страна должна ухватиться.

Плохо или хорошо, но потенциал для возможного улучшения качества бизнес-климата в старой Европе и США не так уж велик. Уже сейчас из него было «выжато» практически все, что только можно. В Украине ситуация кардинально отличается, и даже небольшие позитивные изменения дадут существенный мультипликационный эффект в плане улучшения общего качества бизнес-климата. Что, в свою очередь, обеспечит увеличение притока иностранной валюты в страну, а следовательно, ослабит то давление, под которым сейчас находится гривня.

Более того, мы вправе ожидать и эффекта со стороны реального сектора, который увеличит объемы производства. Очевидно, что общим результатом станет более устойчивое функционирование всей экономической системы, что так важно в условиях кризиса.

Основные меры по реальному улучшению бизнес-климата в стране должны быть сосредоточены на таких направлениях:

— проведение реформы государственного управления;

— обеспечение стабильности и предсказуемости существующего в стране законодательного поля;

— улучшение регуляторной среды для бизнеса;

— продвижение и поддержка украинских экспортеров на традиционных и новых рынках;

— проведение пенсионной реформы;

— снижение уровня коррупции и улучшение имиджа страны.

Все эти рецепты давно и хорошо известны. Различными между­народными институтами и экспертными группами, среди которых в том числе и Международ­ный фонд Блейзера, был подготовлен и представлен на суд украинских властей целый ряд анали­тических исследований с конкрет­ными перечнями рекомендаций по улучшению бизнес-климата в Ук­раине. Более того, по каждому направлению разработаны под­роб­ные инструкции. Единст­вен­ное, что до сих пор отсутствует, — это реальное желание хотя бы прислушаться к мнению экспертов.

При этом не надо пытаться объять необъятное и вновь (как это уже не раз было) ограничиться «заклинаниями». Это не продвинет нас в реформировании. Необходимо выбрать несколько ключевых точек в каждом направлении и наконец-то начать решать проблему.

Давно перезревшие структурные реформы не дают мгновенного эффекта и сиюминутных политических выгод. И этим, по-видимому, объясняется отсутствие политической воли к их реализа­ции у ведущих украинских политиков. Однако с теми сложнейши­ми вызовами, с которыми столкнулась украинская экономика в условиях нынешнего мирового кризиса, уже не справиться в рамках существующей экономической модели и с использованием традиционных фискальных и монетарных инструментов.

Рано или поздно жизнь неизбежно заставит украинские власти заняться реформированием бизнес-среды. Вопрос только в том, какой будет цена, которую придется в итоге заплатить экономике и обществу за каждый день отсрочки.