Производство восстанавливается, логистические маршруты приспосабливаются, инфляция снижается, экономическая активность понемногу растет. На макроуровне, кажется, все неплохо. Точно лучше, чем могло бы быть. Но не постигло ли нас предубеждение уцелевшего?
Мы восхищаемся теми, кто продолжает работать и адаптироваться, но на самом деле почти ничего не знаем о тех, кого подкосило полномасштабное вторжение РФ. Хотя очевидно, что рынок труда в Украине лихорадит, центры экономической жизни смещаются, отрасли и сферы занятости по-разному переносят турбулентность, дефицит одних специалистов идет рядом с профицитом других. Более того, впереди у нас восстановление, которое существенно изменит приоритеты на рынке труда в Украине, и образование наподобие «я 30 лет проработал на одном предприятии», которое вряд ли готово к массовой переквалификации кадров, да еще и по современным образцам.
Так что мы, заручившись помощью социологической службы Центра Разумкова, решили выяснить, что происходит сейчас с рынком труда, и поинтересовались у наших сограждан, как война повлияла на их занятость и доходы.
Среди не работающих на сегодняшний день украинцев 77% не работали и до большой войны, еще 5% после ее начала вышли на пенсию (вероятно, из числа работающих пенсионеров). Но 10,4% нынешних безработных потеряли работу после 24 февраля 2022 года, еще 4,2% — с этой же даты уволились по собственному желанию. Таким образом, привычные условия труда и, собственно, жизнь с началом войны изменились почти для 15% наших сограждан (см. рис. 1).
Причины потери работы разные, но в основном они связаны с проблемами у работодателей и вынужденной миграцией (см. рис. 2). Так, 29,5% среди тех, кто уволился по собственной инициативе или потерял работу после 24 февраля 2022 года, основной причиной этого указывали вариант «Закрытие предприятия, прекращение или приостановка его работы», 14,3% основной причиной назвали сокращение персонала, 12,9% потеряли работу, потому что выехали из местности, где работали, а 8,7% — потому что временно выезжали за границу и за это время потеряли работу. Немногим больше 4%, наоборот, не согласились на релокацию и потеряли работу из-за перемещения предприятия в другой регион. Почти для 10% опрошенных причиной потери работы стали семейные обстоятельства, изменившиеся с началом полномасштабного вторжения. Почти 7,5% указали, что причиной увольнения стала низкая заработная плата или ее невыплата. Такие обычные для мирных времен причины, как график работы, условия труда, отношения с руководством или атмосфера в коллективе, явно уступили место тектоническим причинам.
Жизнь изменилась почти для 40% сейчас работающих (см. рис. 3). Мы спросили у них, работают ли они в том же режиме, что и до большой войны. Утвердительно ответили нам 57,9%. Зато 12,6% заметили, что с 24 февраля сменили место работы. Почти 11% украинцев работают меньше часов, чем раньше. Остались на том же предприятии, но сменили должность 5,5% опрошенных, а на удаленную работу перешли 4,6%. Почти 4%, кроме основной работы, нашли дополнительную, а 2,2% начали работать, хотя не были трудоустроены до войны.
Очевидно, изменения на более или менее постоянном украинском рынке труда произошли значимые. Что хуже, сам рынок из-за нехватки рабочих мест стал рынком работодателя, а люди, у которых и без этого не лучшая жизнь, оказались в полнейшей зависимости от тех, у кого есть хоть какие-то вакансии. Первый минус этого изменения — оплата труда, растущая очень слабо, если на твое рабочее место претендует толпа безработных. Второй минус — в таких условиях буквально выживают те, кто способен меняться, быстро отвечая на запросы времени.
Среди тех, кто сменил работу с 24 февраля, более 70% опрошенных указали, что им пришлось менять специальность и приобретать новые навыки (см. рис. 4). Свыше 40% этих людей решились на эти изменения, потому что сфера их занятости существенно изменилась, 30% остались работать в смежной сфере, но все равно были вынуждены учиться новому. Только 26,4% опрошенных удалось сменить работу, не меняя квалификацию.
Украинцы на собственном опыте доказывают справедливость тезиса о том, что учиться всю жизнь — единственный залог успеха на рынке труда. По данным Всемирного экономического форума, на глобальном рынке труда на горизонте ближайших пяти лет шести из десяти работников надо будет менять квалификацию. Отмечая, что лишь у троих из десяти при этом будут образовательные возможности для этого. У нас процент людей, которым пришлось меняться ради рабочего места, уже выше. А что с возможностями для таких изменений?
Украина избегала пожизненного обучения. Несмотря на то, что с рынка труда уже уходят поколения, для которых большое количество записей в трудовой книжке — не «комильфо», профессию до сих пор выбирают «на всю жизнь», а последипломное образование — не необходимо, а, скорее, бесполезно.
Наш нынешний экстремальный опыт должен бы научить нас гибкости и постоянной готовности к изменениям. Впрочем, пока не научил. Отвечая на вопрос «Насколько вы уверены в том, что сохраните работу, которая есть у вас сегодня?», более половины (52,6%) работающих выбрали ответ «скорее всего», а еще 21,2% абсолютно уверены, что так оно и будет (см. рис. 5). Неслыханный оптимизм, учитывая обстоятельства. Очень рискованный оптимизм. Ведь уверенность в том, что нынешняя работа никуда не денется, — лучший демотиватор для развития альтернативных навыков, получения новых знаний или дополнительных квалификаций. Это вредный оптимизм. Его крайне трудно объяснить, принимая во внимание хроническую для нашего общества «работу не по специальности».
«Работаете ли вы по специальности, которую получили в высшем или среднем учебном заведении?» — спросили мы у наших соотечественников (см. рис. 6). Утвердительно ответили 44,6% работающих. Зато 25% указали, что раньше когда-то работали, а сейчас уже нет, еще 21,5% — что вообще никогда не работали по полученной специальности. Сама жизнь подталкивает нас к гибкости. Собственно, сейчас гибкость — это залог выживания. Не только полная готовность сменить сферу деятельности или профессиональных навыков, но и простая социальная мобильность, например, та же готовность переехать в другой город ради работы.
До полного штиля на рынке труда очень далеко. Да, бизнес, впервые с начала полномасштабной войны и несмотря на активные бои, ожидает роста деловой активности в следующие 12 месяцев (данные опроса НБУ). Предприниматели прогнозируют стремительный рост объемов производства, верят в сдержанную инфляцию и улучшение собственных финансовых показателей. Более оптимистичными стали и их ожидания по количеству работников. Кажется, работа будет. Вот только какая это будет работа, какие именно работники будут наиболее востребованными, кроме строителей, в каких регионах бум вакансий стихнет, а где, наоборот, начнется? Все это очень трудно прогнозировать. Но очевидно, что без куска хлеба точно не останутся те, кто научится быстро меняться согласно новым обстоятельствам. И это глобальный тренд, нас он не обойдет, даже когда закончится наша локальная беда.
К сожалению, надеяться на руку помощи рынка в этом вопросе не приходится — естественным образом на стабилизацию рынка труда обычно уходят годы. К сожалению, надеяться на Госслужбу занятости тоже не приходится — вряд ли стране нужно столько парикмахеров и водителей.
Так что нас ожидает трудовой естественный отбор, в котором будут выживать более быстрые и гибкие, а рынок труда еще долго будет оставаться рынком работодателя, со всеми негативами для наемных работников.
Все упомянутые в тексте данные — результаты социологического опроса Центра Разумкова. Опрос по заказу ZN.UA проводился с 23 по 28 июня 2023 года методом face-to-face в 22 областях Украины и г. Киеве. Опрошено 2018 респондентов в возрасте от 18 лет. Теоретическая погрешность выборки не превышает 2,3%.