Математическое моделирование — один из наиболее эффективных и самых надежных образов формализованного описания природных процессов, позволяющих выявить основные и второстепенные факторы взаимодействия тел, объектов и сред. Чтобы построить такую модель, тела будто изымают из физического процесса, заменяя их системой сил. Тогда становится понятно, как именно происходит взаимодействие и за счет чего силы либо балансируются, и тело находится в состоянии покоя, либо возникает некая «срединная» сила, которая двигает это тело в определенном направлении. Лодка, самолет, космические объекты — все они происходят из таких моделей.
Делаются попытки построить некие модели и в анализе геополитических процессов, поскольку умение предполагать и просчитывать последствия внешнеполитических шагов — незаурядная ценность для политического руководства любого государства. Однако сейчас четкого понимания, как именно должны выглядеть подходы к математическому моделированию геополитики, за исключением статистических методов, теории вероятности и, возможно, теории игр, нет. Именно поэтому не все последствия определенных «возбуждений», которые вносятся в целом стойкие системы, прогнозируются, иные окажутся неожиданными. Примеры этого можем видеть буквально ежедневно — от настоящего дипломатического конфликта между Литвой и Китаем вокруг открытия представительства Тайваня в Вильнюсе до интронизации сербского митрополита в Черногории. Однако все это локальные вещи.
Наиболее интересным событием, которое будет иметь глобальные последствия, стал вывод американских войск из Афганистана. Хотя о намерении сделать это было известно довольно давно, его реализация вызвала настоящую бурю. Все, кто только имел возможность, подвергали критике хаотичность и несистемность организации эвакуации войск и афганцев, сотрудничавших с американцами, другие — помогали практическими шагами. Хорошо, что Украина оказалась среди вторых. Плохо, что мало кто до конца понял, что же на самом деле произошло. Попробуем смоделировать последствия деамериканизации Афганистана, поскольку вполне вероятно, что, хоть и косвенно, этот процесс скажется и на Украине.
Хотите понять вес США в мире — уберите их с политической карты. Вакуум, который возникнет, вполне может привести к глобальной катастрофе или по меньшей мере засосать, будто в черную дыру, не только невероятные деньги и ресурсы, но и внешнеполитические наработки других мировых игроков, которые старались проектировать свое влияние, конкурируя с США. Просто представьте себе, что Соединенных Штатов даже в их нынешней немного ослабленной реинкарнации не существует. Некому балансировать Китай, сдерживать Россию, дразнить ЕС и защищать Японию с Южной Кореей от Ким Чен Ына. Предположим, что Белый дом и Конгресс в едином порыве принимают решение закрыть все военные базы, вывести войска, выйти из НАТО, а оборонительный бюджет израсходовать исключительно на вакцинацию своего населения против коронавируса.
Думаю, многие из вас согласятся, что «замыкание США в себе» неизбежно приведет к дестабилизации мирового порядка и как минимум войне между Россией и КНР по вполне очевидным причинам, анализ которых стоит отдельного разговора. В меньшем масштабе, так же как выход США из Вьетнама в свое время создал новую реальность в Юго-Восточной Азии, а приход США в КНР в 1970-х, наоборот, заложил основы нынешней проблемы Тайваня, выход из Афганистана будет иметь далекоидущие последствия, которые будут касаться прежде всего главных соперников Вашингтона — России и Китая. Следует поговорить об этих последствиях подробнее в двух ракурсах — локальном и глобальном.
На локальном уровне Афганистан теперь превратился в головную боль России (потому что под угрозой Центральная Азия и Кавказ), в разной степени — Индии и Китая (потому что один из едва ли не самых уязвимых и задействованных — Пакистан). Мало кто верит в цивилизованный характер нового правительства Афганистана (захват посольства Норвегии с разбитыми бутылками алкогольных напитков, там находившихся, — визуализация ожидаемых действий талибов), однако никто не хочет возникновения нового центра исламского экстремизма и терроризма.
Поэтому Китай, например, уже заявил о готовности сотрудничать с правительством талибов и оказывать им экономическую поддержку, правда в обмен на укрощение террористов (в последнее время участились нападения на китайцев в Пакистане) и неоказание поддержки уйгуров. Кроме того, Китай очень интересуют природные ископаемые Афганистана, но ведь доступ к ним должен быть надежно безопасным. Россия тоже готова сотрудничать с новой властью — в обмен на безопасность Центральной Азии. Пока не ясно, на что согласятся талибы и сможет ли новое правительство контролировать всю территорию страны, особенно Север. Еще более запутанная ситуация на глобальном уровне.
Стараясь понять логику действий современной администрации США, следует исходить из того, что проблемой номер один является Китай. Команда Джо Байдена сейчас работает над проектом обновленной стратегии национальной безопасности, в которой должно быть определено, как именно Вашингтон планирует сдерживать Пекин. Торговая война, начатая Трампом, на сегодняшний день не является основной проблемой для США. А вот то, что именно китайские компании помогли Кубе построить телекоммуникационную инфраструктуру, в том числе контроля над населением (во время июльских протестов именно благодаря китайским системам власть Кубы смогла перекрыть каналы информирования мирового сообщества о событиях на острове), не может не вызывать серьезного беспокойства.
С 1993 года правительственные делегации КНР 22 раза посещали Кубу, а кубинские делегации 25 раз посещали Китай. Конечно, Китай является крупнейшим торговым партнером Кубы и крупнейшим провайдером технической помощи. Китай дал Кубе ресурсы для развития портов, биотехнологической промышленности и даже открыл центр искусственного интеллекта. Только в строительство гольф-клуба на Острове свободы китайские компании вложили 460 млн долл. Присутствие на Кубе позволяет Китаю расширять сотрудничество с другими «дружественными» для США режимами, например с Венесуэлой. Приход к власти левых партий в ряде стран региона открывает новые возможности для укрепления позиций КНР в Латинской Америке, что совсем не нравится США. Вашингтону недоставало только нового Карибского кризиса.
Кроме того, усилия США, направленные на консолидацию проамериканского духа в Юго-Восточной Азии, вполне логично наталкиваются на китайские инициативы по экономической поддержке беднейших стран региона — Бангладеша, Непала, Мальдив и Шри-Ланки. Много внимания уделяет Китай участию в почти бездействовавшей до последнего времени Ассоциации стран Южной Азии по региональному сотрудничеству. Недавно именно Китай стал спонсором открытия в Непале регионального центра борьбы с бедностью. Цель этих усилий вполне понятна: создать альтернативу «четверке» США—Австралия—Индия—Япония, укрепить позиции вокруг Пакистана, ослабить влияние Индии, использовать эти страны для реализации проектов «Один пояс — один путь».
Тем временем в Вашингтоне пока победила группа «учеников Киссинджера», которые смогли убедить Джо Байдена, что бороться со старым ужасом — антиамериканским союзом Москвы и Пекина — и на этот раз надо так же, как и в знаменитых 1970-х, но наоборот — «отторгая» Россию от Китая, а не КНР от РФ. Саммит с Путиным и вояжи Джона Керри в Москву с целью привлечь Россию к климатическим инициативам имели пока крайне ограниченный эффект. До сих пор в Москве откровенно издевались над попытками навредить отношениям РФ с КНР, при любой возможности подчеркивая незыблемую дружбу двух заклятых друзей. После выхода США из Афганистана издевательства прекратились.
Вполне возможно, что Путину с Шойгу было о чем поговорить с сибирскими шаманами после Восточного экономического форума, только что завершившегося во Владивостоке. Традиционно обставленный как масштабное событие по меньшей мере регионального масштаба, на этот раз форум прошел без непосредственного участия региональных лидеров. А когда-то Путин и Си Цзиньпин пекли блины на набережной Амура, лично приезжали премьер-министры Индии Нарендра Моди и Японии Синдзо Абэ. На этот раз КНР и Индия прислали краткие видеоприветствия, глава правительства Японии вообще не участвовал, а бизнес-диалог Россия—Япония состоялся онлайн. Фактически можно говорить, что основные игроки форум проигнорировали, хотя, возможно, и по разным причинам.
Что касается Японии, то эта страна весьма неожиданно в этом году стала объектом целенаправленных российских политических провокаций. Правительство Йошихиде Суга, в отличие от предшественников, не проявляло никакой заинтересованности в продолжении безрезультатных переговоров о возврате Северных территорий. Поэтому Россия буквально в августе, накануне саммита «Крымской платформы», прибегла к новой провокации с визитом главы правительства РФ Мишустина на Эторофу и провозглашением «масштабной» инициативы о создании на спорных островах специальной экономической зоны с отменой практически всех налогов на деловую деятельность инвесторов. Все эти тезисы Путин изложил в своем выступлении на форуме, приглашая страны региона, включая Японию, воспользоваться «уникальной» возможностью.
Вполне очевидно, что Япония не пойдет на такое сотрудничество, но теоретическая возможность привлечь компании КНР или Южной Кореи создает напряжение. Тем временем в СМИ просочились данные из «конфиденциальных» источников, что Россия уговаривает Японию занять более суровую позицию в отношении КНР, претендующей на острова Сенкаку, в обмен на смягчение позиции относительно Курил. Кроме того, в Токио говорят, что примерно в таком же ключе проходят дискуссии между Японией и США.
Вся эта путаница только на первый взгляд представляется хаотичной. На самом деле Япония является ключевым союзником США в регионе, четко осознающим опасность неконтролируемого роста влияния Китая. В Токио также вполне понимают, чем опасен Путин, однако считают Россию все же партнером, с которым можно поддерживать прагматичный диалог. Но если КНР будет контролировать Южно-Китайское море, угрожать суверенитету Японии над Сенкаку и делать шаги для укрощения Тайваня, все это может привести к вооруженному конфликту, что совершенно несвоевременно.
Ко всем проблемам следует добавить усиление напряжения внутри КНР, где Си Цзиньпин прибег к активной политике укрощения хай-тек-гигантов с целью исправить существенные диспропорции в распределении общественных благ (в Китае весьма остро стоит вопрос неравенства, что также является больным местом и США). Однако дестабилизация КНР — фактор, который может иметь непредсказуемые последствия. Как и в случае с США: хотите понять роль КНР — мысленно уберите ее с карты мира.
Тональность публикаций ведущих мозговых центров мира свидетельствует, что на сегодняшний день нет четкого видения вектора сил, который бы определил направление движения мировой геополитики. Сакрализация китайской угрозы Вашингтоном открывает нежелательно широкое поле для активной политики России как в Южной, так и в Юго-Восточной Азии. Есть надежда, что Китаю не понравится роль главного врага США, и какие-то шаги в сторону более сбалансированной политики по линии Пекин—Вашингтон все же будут сделаны.
В ближайшие месяцы мир еще увидит ряд саммитов, включая G-20 в Риме, где будут вестись сложные дискуссии о будущих альянсах и механизмах взаимодействия. Следует ожидать, что важную роль в них будут играть также Великобритания, Япония, Индия, Австралия, Турция. Афганистан станет лакмусовой бумажкой, насколько Россия и Китай способны справиться с серьезным вызовом без США, а выборы в Японии покажут, насколько решительно третья экономика мира настроена укреплять региональную безопасность за счет как усиления вооруженных сил, так и проактивной дипломатии. Для остальных наступит возможность определиться, является ли прагматизм и реализм тем выбором, который позволит пережить без потерь наше интересное время.