Поддержать
В 2017-м правительство начало реформировать интернаты. Альтернативой им должны были стать семейная форма воспитания и развитие социальных услуг в громадах.
С началом полномасштабной войны перед системой интернатов предстали новые вызовы. А вопрос реформы еще больше обострился, ведь, кроме прочего, это стало одним из условий вступления Украины в ЕС.
Почему семья — лучшее место для воспитания ребенка, хорошо видно из истории одной из выпускниц интерната Насти.
Жизнь в интернате
Насте 19 лет. За свою жизнь ей пришлось сменить три интерната. Последний был в поселке на Львовщине, где девушка училась и жила четыре года.
«Меня перевели из интерната, где ко мне хорошо относились и у меня было много свободы. На новом месте все было наоборот: невкусная еда, токсичный директор. Однажды девченки хотели меня побить в туалете. Я не далась. Потом они говорили, что просто дурачились», — вспоминает девушка.
Правила в интернате были простые: не выходить за территорию заведения, не ругаться и не драться, быть послушным. Дети жили в комнатах по десять, у каждого была своя тумбочка. Банный день раз в неделю, но его могли по разным причинам переносить.
Каждый день Настя с другими детьми ходила на уроки — это было обязательно для всех. «В учебе вообще не было сложно. Давали простые задачи. Самым сложным было разве что трехцифровое умножение», — рассказывает Настя.
Только после выпуска девушка узнала, что их школьная программа была рассчитана на детей с нарушениями интеллектуального развития. Так что Настя получила знания на уровне начальной школы.
Самым плохим воспоминанием о жизни в интернате для Насти стали поездки в областную клиническую психиатрическую больницу.
В один из дней директор сказал ей, чтобы собирала вещи, потому что отвезет ее в «психушку». Девушка испугалась, убежала из интерната и три часа пряталась в соседних домах. Когда вернулась, во дворе интерната ее уже ждала полиция. Испуганную Настю отвели в кабинет к директору, где один из полицейских ударил ее, дескать, что она себе позволяет.
«Мое бегство ни на что не повлияло, меня все равно отвезли в «психушку», — рассказывает Настя, — потом еще раза четыре ездила, говорили, чтобы сделать мне пенсию. Хотя я не знаю, куда подевались все эти деньги».
Вырваться из клетки
В девятом классе Настя решила покинуть школу-интернат и пойти учиться дальше. Лишь несколько преподавателей и классная руководительница поддерживали ее. Зато директор заведения не верил, что девушка сможет чего-то достичь за стенами интерната. Он пугал Настю «непростой жизнью», сетовал на ее необразованность, рассказывал истории выпускников интерната, которые уже якобы получили сроки в тюрьмах.
В конце концов Настя поступила в профессиональный лицей. Выбрала специальность повара-кондитера, хотя почти не умела готовить. «Мне все казалось чужим, я не знала, за что браться. Рядом не было учителей, воспитателей из интерната, которые хоть как-то меня поддерживали. Это разбивало сердце. Но потом я подружилась в общежитии с воспитательницей и девушками из старших групп. Они научили меня варить пельмени и делать деруны», — вспоминает она.
После выпуска Настя получила приблизительно 12 тысяч гривен, или шесть прожиточных минимумов, — сумму, которую должны выплачивать интернаты всем выпускникам.
«Я хотела сразу все потратить. Хорошо, что это заметила завуч в училище и объяснила: стоит отложить средства, чтобы хотя бы купить себе телефон. У меня до сих пор есть проблемы с финансовым планированием, в интернате нас этому не учили», — отмечает Настя. Еще девушка признается, что ей не хватало культуры и воспитанности в общении. Когда она чего-то не понимала на лекции или не могла ответить, то грубила. По привычке. Такая модель поведения была способом выжить и отстоять себя в интернате.
Но и это еще не все недостатки воспитания в интернате.
«У нас не было сексуального образования. Помню, подстриглась под двойку, потому что хотела быть мальчиком. Чтобы на меня не обращали внимания. А когда повзрослела, то простые комплименты воспринимала как нечто значимое. Девушками-выпускницами из интерната легко манипулировать, — делится Настя. ⸺ Еще я не могла справиться со своими эмоциями. У меня были нервные срывы, суицидальные мысли. Бывало, что и руки себе резала».
Наставница
Еще в интернате Настя познакомилась с учредителем и руководителем общественной организации «3D — Давай Допоможемо Дітям» Татьяной Чернюк. Волонтеры часто приезжали к детям в интернат, организовывали для них игры и развивающие занятия.
«Когда я переехала во Львов, то начала мониторить интернатные заведения, — рассказывает Татьяна. ⸺ Оказалось, никто не приезжает туда системно, не развивает наставничество. А детям очень не хватает взрослого человека рядом. Человека, которому можно доверять. Я собрала возле себя активную молодежь, и мы начали вместе работать с детьми».
Чтобы стать наставником, Татьяна прошла специальное обучение в Центре предоставления социальных услуг. Потом подписала договор с социальной службой и только тогда смогла искать себе подопечного. Как-то попала в интернат, где училась Настя. Впрочем, наставницей для девушки стала несколько позже. «Когда мы познакомились с Настей, я и подумать не могла, что стану ее наставницей. Она показалась мне очень сложной. Но после ее выпуска из интерната я увидела, что Настя хочет изменений. И внутренне согласилась на то, чтобы ей помочь», — вспоминает Татьяна.
Учась в училище, на летних каникулах Настя ездила в гости к Татьяне и ее родственникам в Карпаты. «Было классно, но непривычно. Меня зацепило то, что меня принимали, заботились обо мне, что Таня знакомила меня со своими друзьями, другими волонтерами, — рассказывает девушка. ⸺ В какой-то момент я поняла, что уже взрослая, но никогда не жила в семье. А мне этого очень хотелось».
Как-то Настя призналась Татьяне, что хочет изменить свою жизнь и готова работать над собой. Женщина поговорила с мужем, и они решили пригласить подростка пожить в их семье. Договорились на один год. «Мой муж тоже выпускник интерната. Правда, он десять лет жил в семье. У него есть мама, но она с ним вообще не контактирует, — рассказывает Татьяна. ⸺ У него не было людей, которым бы он доверял. И только тогда, когда он нашел тех, кто его поддержал, смог справиться со своей жизнью, привести ее в порядок».
Адаптация к жизни в семье
Первые несколько месяцев жизни в одном доме были сложными для всех. Подростка приходилось учить поведению в маршрутке, как спросить время или дорогу у людей. Татьяна рассказывает, что, несмотря на боевой характер Насти, ей было сложно и страшно.
«Она пришла в семью и в холодильнике выбрала себе полки для своих продуктов. Я спросила: «Зачем? Мы же семья». У нее не было понимания, что готовить можно не только для себя. Что пакет гречки можно не прятать, а сварить кашу для всех. А это важная привычка для построения семьи», — приводит пример Татьяна.
Кроме этого, у Насти были проблемы с употреблением алкоголя. Дважды пришла домой под хмельком.
«Это было всего два раза. Мы поговорили с Таней об этом, о моих ценностях и том, чего я хочу, — рассказывает Настя. ⸺ Благодаря Тане я отважилась сменить компанию, а еще впервые отпраздновала свой день рождения с друзьями. Смогла пригласить примерно 15 человек. Раньше меня просто поздравляли девушки, но мы не делали праздник только для меня».
Татьяна рассказывает, что было сложно пройти этап выстраивания доверия, начать открыто общаться и делиться пережитым. Подростки могли солгать до десяти раз в день, сказать что-то экстравагантное или просто придумать.
«Например, говорит «дюрекс» и ждет от меня реакции. А я предлагаю об этом поговорить, о моем и ее опыте, семейной жизни. И мы садились и разговаривали. Открыто обсуждали секс и другие темы, — делится Татьяна. ⸺ Настя начала много о себе рассказывать. У нее были очень серьезные травмы, она снова переживала те события и снова травмировалась. В какой-то момент я поняла, что сама с этим не справлюсь, и пригласила психотерапевта. Бывало такое, что я просыпаюсь в три часа ночи и вижу, что Настя рыдает в кровати».
Позже Настя превзошла ожидания свои и Татьяны. В прошлом году летом она работала в ресторане уборщицей. На заработанные деньги купила ноутбук и телефон. Сейчас девушка занимается с четырьмя репетиторами, продолжает учиться в училище, а еще начала ездить волонтером к детям в свой интернат.
Реформа интернатов, которая всегда актуальна
До полномасштабного вторжения в Украине работало 751 интернатное заведение для детей. Из 106 тысяч воспитанников сиротами были всего 8%.
«У большинства детей в интернатах есть родители. Но по разным причинам взрослые не могут исполнять свои обязанности, и их лишают родительских прав. Речь о семьях в сложных жизненных обстоятельствах. Когда родители не обеспечили ребенку или детям надлежащие условия жизни и развития», — объясняет эксперт по защите ребенка и супервизор общественного союза «Українська мережа за права дитини» Светлана Забава.
Татьяна добавляет, что видела очень разные интернаты. В одних администрация позволяет приезжать волонтерам, ищет возможности для обучения и развития детей. В других, как в случае Насти, воспитанники испуганы, им навязывают негативный сценарий жизни.
«Если детям говорят постоянно, что они сядут за решетку, станут наркоманами, алкоголиками, шансы на такой сценарий очень велики. Но тебе не обязательно быть таким, как твоя мама или отец. Не обязательно отвечать тем клише, которые озвучивают работники заведений или другие люди», — замечает Татьяна.
Активная попытка реформировать интернаты в рамках реформы деинституциализации продолжается последние семь лет. Интернатные заведения разделены на 15 разных типов и подчиняются трем министерствам — Минздраву, Минобразования и Минсоцполитики.
«Українська мережа за права дитини», объединяющая 33 общественные организации и благотворительных фонда, старается адвокатировать продолжение трансформации интернатов и закрытие домов ребенка. Вместе с международными организациями настаивая, что в громадах должны развивать социальные услуги и семейные формы воспитания.
По подсчетам экспертов, содержание интернатов в восемь раз дороже, чем оказание социальных услуг родителям и детям. На одного ребенка в интернате из областного бюджета выделяют 20–30 тысяч гривен в месяц, в доме ребенка — 60 тысяч гривен. Но 70–80% этих средств идет на содержание персонала и здания.
«Интернаты заинтересованы, чтобы у них были дети, потому что за уход за ними они получают зарплату. Мы же предлагаем, чтобы деньги направляли на поддержку семей. Если вовремя помочь семье, у нее не будет необходимости отдавать ребенка в интернат. Речь о социальных услугах детям с инвалидностью, сопровождении семей, дневном уходе и других услугах», — отмечает Светлана.
Во время реформирования промежуточным звеном, опорой для детей, а потом и выпускников интернатов могут быть наставники. «В один день мы не закроем все интернаты, — говорит Татьяна. ⸺ Но если сейчас наставники будут заниматься этими детьми, поддерживать с ними контакт, мы получим совсем других детей после выпуска». Однако успех ее работы зависит прежде всего от администрации интерната — пустят ли в заведение кандидатов в наставники или откажут. «Если не нашлось человека, который может взять ребенка в свою семью, то интернату стоит открыть заведение для волонтеров, которые готовы с ними работать. Если бы законодательство было настолько урегулировано, что директора не имели права отказаться от этого, то мы быстрее могли бы достичь нашей конечной цели: сделать так, чтобы ребенок после выпуска из интерната не чувствовал себя инопланетянином», — суммирует Татьяна.
Следить в Телеграмме
Войти с помощью Facebook
Войти с помощью Twitter
Войти с помощью Google