ЭКСКЛЮЗИВНЫЙ РЕПОРТАЖ ИЗ БУДУЩЕГО МЕДИЦИНЫ. СТВОЛОВЫЕ КЛЕТКИ-ЦЕЛИТЕЛИ ИЗ КИЕВА

Вдали от западных ученых киевские врачи с поразительным успехом исцеляют неизлечимые заболевания клетками мертвых эмбрионов. Репортеры журнала МАХ были первыми немецкими журналистами, побывавшими в этой клинике.

«Успех — стопроцентный. Стволовые клетки дают только положительные результаты». Алексей Карпенко, «ЕмСелл»

«Я ненавижу этот пластырь!» — кричит Макс. Скоро ему исполнится девять лет. Профессор Смикодуб наклеивает на его живот пестрый детский пластырь. «Это только для младенцев!» — капризничает Макс, а его родители — полицейский Джеймс Логрин и его жена Пегги — явно волнуются. Шприцем с длинной иглой профессор Смикодуб вводит очередную порцию стволовых клеток, полученных из мертвых эмбрионов, в живот ребенка. Сенсация родилась в необычном месте: Зализнычный район г. Киева, 4-я городская клиническая больница, ул. Соломенская, 17, 7-й этаж. Полуразвалившееся здание с оббитой плиткой и ржавыми подоконниками. Именно здесь началось будущее медицины. Успехи, достигнутые врачами этой небольшой частной клиники, достойны восхищения: больные рассеянным склерозом начинают ходить, диабетики перестают принимать инсулин, к страдающим болезнью Альцгеймера возвращается память.

С единственного балкона здания открывается прекрасный вид на город с золотыми куполами — именно здесь работают врачи Александр Смикодуб, 53 лет и Алексей Карпенко, 52-х. Созданный ими центр носит название «ЕмСелл». То, что происходит за этими стенами, — настоящий прорыв в медицине. В то время как ученые Германии и США с дилетантским пылом обсуждают возможности стволовых клеток, врачи центра «ЕмСелл» применяют их для лечения неисцелимых недугов.

Обычно стволовые клетки получают из искусственно созданных эмбрионов, в Киеве же используются абортивные эмбрионы. Эти клетки пролиферируют и дифференцируют в различные типы клеток: от мышечных, необходимых пациентам, перенесшим инфаркт, до нервных — для лечения травм позвоночника и клеток крови для больных лейкемией. Новые достижения в этой области медицины заинтересовали ученых всего мира. Они мечтают о возможности лечения болезни Паркинсона, СПИДа, но для этого необходимо исследовать возможности клеток, а также уладить все этические и юридические проблемы. Сколько же ещё Логринам ждать?

Врачи американского городка Гранд Рэпидз говорят, что Макс проживет еще шесть, самое большее — 11 лет. Ребенок страдает неизлечимым генетическим заболеванием — миопатией Дюшенна (ДМД). Его организм не производит дистрофин — гормон, необходимый для роста мышц. Отсутствие дистрофина приводит сначала к атрофии мышц, потом к атрофии диафрагмы — и сердце больного останавливается навеки.

В отчаянии Логрины начали искать возможности лечения своего ребенка. Клеточная терапия, которую им предложили в Мемфисе, стоила $ 150 000. Процедура с использованием зрелых клеток была неэффективной, а иных вариантов не было. «Потом от другой семьи с ребенком, больным ДМД, мы услышали о клинике в Киеве», — говорит мама Макса.

Первый полёт в Украину год назад был для маленькой семьи путешествием в другой мир. В отличие от американских врачей, профессора Смикодуб и Карпенко не стали печально качать головой, а приняли Макса с распростертыми объятиями.

«К нам приезжают те, кому никто уже помочь не может», — говорит А. Карпенко. Его коллега А. Смикодуб уверенно добавляет: «Мы можем спасти Максу жизнь. Кроме нас, этого не может никто». Медсестра Аня вносит свою лепту в лечебный процесс. Она испекла для Макса торт, а к нему подает клубнику со сливками. Для ребенка это настоящий праздник — как день рождения.

Первый курс лечения в Киеве имел огромный эффект. Врачи штата Мичиган не поверили своим глазам. На протяжении недели Максу вводились эмбриональные клетки 4—6-недельной гестации. То, что случилось тогда, отец Макса будет помнить всегда. «Когда мы приехали в Киев, Макс мог сделать всего несколько шагов, мы привезли его в коляске. А тут он снова начал ходить сам. Более того, он сам спустился с 11-го этажа гостиницы». После лечения ребенка словно подменили: вместо спецшколы он посещает обычную школу, являясь одним из её лучших учеников.

Однако остановить прогрессирование заболевания не могут даже врачи центра «ЕмСелл». «Максу придется лечиться у нас еще 10—15 лет. До того как Макс вырастет, ему придется приезжать на лечение каждые четыре месяца. В этот раз он сильно ослаб и почти не мог ходить. Для того чтобы пройти курс лечения, состоящий из нескольких уколов и одной капельницы, Максу пришлось пролететь полмира».

Ричард и Шерри Ашмор подали заявку на следующий курс лечения своего 10-летнего сына с ДМД в Украине, мальчик также наблюдается в США. « Один невропатолог задокументировал поразительные результаты лечения в Киеве», — рассказывает отец мальчика. Он направил документы в Американское общество лечения больных ДМД. Однако тамошние светила отнеслись к этому с прохладцей. Несмотря на то что стволовые клетки могут помочь обреченным на медленную и мучительную смерть детям, получение их из человеческих эмбрионов противоречит этическим принципам.

Такое лечение вполне возможно в Германии. Закон защищает только жизнеспособных эмбрионов. Если эмбрион не востребован, он гибнет, но его клетки живут еще 5 часов, а этого достаточно для их получения и замораживания. Тут вступает в силу закон о трансплантациях. Как и почки мертвых людей, эмбриональные клетки тоже могут спасать жизни.

Клетки, поступающие в Германию из США и Израиля, получены из искусственно выращенных эмбрионов, которые защищены законом (см. Ст. S 25). Подобные эксперименты проводятся также в Австралии, но пока на мышах.

«Стволовые клетки — это медицина будущего, — говорит Алексей Карпенко. — Они безопасны и имеют только положительный эффект». Западные специалисты не сомневаются в том, что потенциал стволовых клеток огромен. В начале года в научном журнале Nature вышла статья нью-йоркских ученых о лечении инфаркта у мышей. Введенные им стволовые клетки дифференцировались в мышечные клетки. Через девять дней сердечная мышца почти полностью восстановилась. «По мнению западных ученых, для применения этих методов в лечении людей необходимы исследования», — утверждает Джон Герхарт из университета John Hopkins, Балтимор, один из первых западных исследователей, работающих со стволовыми клетками. В своей лаборатории Герхарт получил более 100 линий стволовых клеток из невостребованных эмбрионов. На них он собирается провести исследование по предотвращению отторжения стволовых клеток клетками реципиента, как это бывает при несовместимости тканей при пересадке почек.

А. Смикодуб считает такой метод пустым времяпрепровождением: «Используемые нами клетки настолько молоды, что компоненты, вызывающие ответную реакцию организма, просто отсутствуют». Мазки и анализы крови доказывают, что трансплантированные клетки годами живут и размножаются в организме реципиента. «Клетки — это как «семенной материал», — говорит он.

Дж. Герхарт продолжает работу над универсальным трансплантантом с применением генных технологий. Но и этот проект под угрозой: администрация Буша намерена прекратить финансирование проектов, связанных с исследованиями стволовых клеток. Вместе с еще шестью учеными и тремя потенциальными пациентами, один из которых — Кристофер Рив, Герхарт подал в суд на Министерство здравоохранения США.

Первопроходец Герхарт не может поверить в то, что вот уже девять лет врачи бедной клиники в Киеве применяют стволовые клетки для лечения людей. «О, Боже! Неужели они обошли нас?» Для него до сих пор является загадкой, почему трансплантации эмбриональных стволовых клеток так хорошо переносятся пациентами. «Об этом я не читал еще ни в одном медицинском журнале». Говоря это, он бередит старую рану. Конечно, исследователи из Киева собрали уже большое количество информации, но им не удалось опубликовать её ни в одном из известных научных журналов.

«Мы получаем немалое количество работ из стран бывшего Восточного блока, но в большинстве своем они не отвечают нашим требованиям», — говорит Дитер Чешлик из научного издательства Springer, курирующий 30 медицинских и биологических изданий. — Они не отвечают даже основным критериям, у них слабое содержание и плохое статистическое подтверждение данных. А жаль. С другой стороны, было бы несправедливо принять украинскую работу такого качества и в то же время отказать, например, французу, приславшему подобную статью. Исследования, в которых приводится описание нескольких отдельных пациентов, не имеют никаких шансов. В кругу профессионалов они приравниваются к анекдотам».

Несмотря на это, они дают пищу для размышлений и захватывают дух. В соседней с Максом палате лежит 28-летняя Наташа Чернова из Киева. Вот уже три года она болеет рассеянным склерозом. Заболевание, при котором иммунная система атакует защитные механизмы нервов, быстро прогрессирует. «У Наташи поражены уже многие нервы и мышцы, — говорит А. Смикодуб. — Наша задача — остановить прогрессирование заболевания. Наташа должна снова сидеть, ходить, нормально разговаривать и работать».

Во время осмотра невропатолога Наташа вся дрожит. На ногах молодой женщины много синяков, потому что она часто падает, но сегодня она просто светится от счастья. Она поднимает сначала одну руку, потом другую, кладет левую пятку на правое колено, находит пальцем нос — все эти движения год назад были из области невозможного. После лечения тремор в левой руке исчез. Она может сидеть на кровати без поддержки.

Профессор Смикодуб снимает Наташу на видео, а в это время по лицу Наташиной мамы текут слезы. То, что считалось потерянным навсегда, вернулось, симптомы заболевания уменьшились. «Я не верю, что могу делать то, что делаю», — произносит счастливая Наташа. Она говорит, растягивая слова, до этого она могла произносить слова только по слогам.

«Это эффекты прошлого лечения и быстрая реакция на нововведенные клетки, — объясняет А. Смикодуб. — Вероятно, стволовые клетки производят вещества, укрепляющие иммунную систему пациента и возвращающие ему силу». Основной эффект трансплантации проявляется через два месяца, когда клетки уже достаточно размножились и начали функционировать по собственному плану. «Интересно будет понаблюдать за их действием через два-три года», — говорит А. Смикодуб. — Тогда Наташа сама побежит. Десятки наших пациентов снова вернулись к работе».

Собранные материалы профессор Карпенко размещает в Интернете, в надежде, что врачи с ними ознакомятся и предложат сотрудничество. «Мы ищем партнеров», — говорит А. Карпенко. Но предложений поступает мало. В то же время «ЕмСелл» продолжает получать патенты, например, по лечению
СПИДа.

О том, как именно ведут себя стволовые клетки, попадая в организм пациента, киевские врачи могут только предполагать: «с помощью клеток-курьеров (окружающих цитокинов) они находят путь к местам потери клеточной массы». Но сейчас главное не это, а то, что лечение помогает.

Киевский «прорыв» имеет долгую предысторию. Еще в 1982 году профессор Смикодуб, проводя опыты на мышах, увидел, что введение размельченного эмбрионального материала помогает заживлению пораженных участков. В 1989 году он получил разрешение испытывать свои методы на людях. Его энтузиазм по поводу достигнутых результатов разделял только его университетский товарищ А. Карпенко. В 1992 году они вместе создали «ЕмСелл». О том, что применяемые ими клетки являются стволовыми клетками, они узнали из работ американских исследователей Герхарта и Томсона. Именно им в 1998 году удалось выделить стволовые клетки и их линии.

Лучше всего стволовые клетки помогают при заболеваниях, протекающих с потерей клеточной массы: болезни Паркинсона и Альцгеймера, ДМД и рассеянный склероз. В качестве дополнения А. Смикодуб вводит линии эмбриональных клеток того ростка, из которого сформировались пораженные органы и системы (см. график S 25). При одних заболеваниях лучше вводить более молодые, еще не дифференцированные клетки, при других — «специализированные» клетки более позднего периода, которые дифференцируются в клетки печени или мышечную ткань. Выбор клеток определяется опытом и «врачебным искусством».

Слава о клинике «ЕмСелл» разнеслась по всей Украине. Но, несмотря на это, почти половина из тех 80 пациентов, которые ежегодно проходят лечение в клинике, приезжают из-за рубежа. Американцы, швейцарцы и японцы платят пятизначные долларовые суммы за лечение: но это мелочь по сравнению с тем, во что бы обошлось Максу неэффективное лечение в Мемфисе. 80% пациентов клиники лечатся бесплатно.

«Успех — 100-процентный. У нас не было пациентов, которым стало хуже после проведенного лечения, улучшение отмечают все», — обращает внимание А. Карпенко. Кроме этого сильные «побочные» эффекты — только положительные. «Удивительна реакция кожи: она становится гладкой и эластичной». Потенция пациентов-мужчин также сильно возрастает. После проведенного лечения у одной пожилой дамы снова начались месячные.

Однако и здесь не обошлось без курьезов: не все пациенты довольны результатами лечения. Например, теща А. Карпенко. Лечение было проведено после удаления злокачественной опухоли почки. Картина крови и общее состояние женщины волновало врачей: а будет ли она вообще жить? Однако пожилая дама, как и многие другие нетрудоспособные пациенты «ЕмСелл», больше не получает пенсию по инвалидности.

Из уст А. Смикодуба эта история звучит как кулуарный анекдот. Но и ему нужно подкрепить силы. Сестра Анна подает бутерброды и котлеты, которые она приготовила на небольшой плите тут же, в центре. Она заботится и о персонале, и о пациентах. Но Макс — её особая любовь. Она не может его просто так отпустить домой, в Гранд Рэпидз, штат Мичиган. Незаметно дает она его маме Пегги пакет: вареники с черникой — провиант на дорогу. Кто знает, когда в далекой Америке, где дети не могут лечиться стволовым, Макс отметит праздник и на своей улице?