МЕРЗЕЙШАЯ МОЩЬ

…Если вы спросите, почему эти главы так будничны, я отвечу, что следую традиции. Мы не всегда это замечаем, потому что хижины, замки, дровосеки и короли стали для нас такими же странными, как ведьмы и людоеды. Однако для людей своего времени они были обычными…

Льюис К.С.
«Мерзейшая мощь»

Покушение — это просто… хулиганство

За 28 лет в журналистике Валентиной Васильченко написано много материалов на правозащитную тему. Она постоянно обращает внимание на гражданское бесправие, бездействие правоохранительных органов, их попустительство криминалитету. Все это, естественно, возмущает, но уже не потрясает общество. Напротив, возмутителями спокойствия выглядит крайне малочисленный отряд правозащитников. В.Васильченко — одна из них. Ее работа почти не предполагает побед, так как противостоять системе — дело неблагодарное.

В прошлом году журналист В.Васильченко подверглась нападению — в один из августовских дней она была зверски избита у дверей своей квартиры. Когда открывала дверь, подошли поджидавшие ее молодые люди. Один из них стал бить Валентину доской по голове, а второй наблюдал. Из раны сразу хлынула кровь, но избиение продолжалось. Валентина запомнила эти лица, потому что смотрела на них в упор. «Бойцов» смутило, что окровавленная жертва схватилась за дверь и не упала. Удары по голове и рукам наносили, пока топот бегущих по лестнице мальчишек не вынудил нападавших скрыться.

Потом была только одна мысль: дойти до телефона. Дежурный 02 посоветовал вызвать «скорую». Валентина собралась с силами и еще раз позвонила одному из коллег — просила о помощи. Вскоре рядом были друзья, которым удалось наконец вызвать милицию.

Прибывший врач тут же категорически отказался предоставить раненой неотложную помощь: рана, мол, тяжелая и он не хочет брать на себя ответственность. Валентина — растерянная, вся в крови — от немедленной госпитализации отказалась. Врач еще раз повторил, что до вечера она не доживет и ему не нужны обвинения в ее смерти. Он дал Валентине при всех подписать соответствующее заявление и уехал.

В случайность нападения не верилось. Интересы слишком многих людей затрагивал цикл ее публикаций «Христиновский синдром». Валентина иногда позволяла себе защищать пострадавших, в том числе и от неправомерных действий милиции, и они в свою очередь тоже вынуждены были защищаться. Это было ярко продемонстрировано, к примеру, в черкасской прессе. Но последовавшая за этим физическая расправа над В.Васильченко, естественно, шокировала. Незадолго до этого произошло покушение на жизнь христиновского предпринимателя В.Онищака. Покушения, о которых предупреждали за некоторое время до их осуществления, наталкивали на грустные мысли. Черкасские журналисты выступили с резким заявлением, требуя принятия мер и объективного расследования. Заявлений было несколько, и все они, естественно, остались без ответа правоохранительных органов.

Спустя полгода следствие не определилось с версиями нападения на В.Васильченко и отрицает его связь с журналистской деятельностью. Фоторобот одного из нападавших, как заявили свидетели и потерпевшая, умышленно сфальсифицирован и является ложным, а второй вообще отсутствует. Кого ищет следствие — пока секрет. От потерпевшей до сих пор в нарушение закона скрывают результаты судмедэкспертизы. Одна из мер, принятых в отношении В.Васильченко, — отказ в аккредитации при пресс-центре УВД Украины в Черкасской области. Утешает то, что в этом списке в Черкассах она не одинока.

Статья 17 закона «О государственной поддержке СМИ и социальной защите журналистов» гласит, в частности, что ответственность за совершение преступления против журналиста в связи с исполнением им профессиональных обязанностей приравнивается к ответственности за совершение таких же действий против работников правоохранительных органов. Но в Черкассах проявлена беспрецедентная принципиальность: решено, что на правозащитную деятельность журналистки Васильченко данный закон — не распространяется. А поскольку все сводится к хулиганству, то нападавшие вообще могут не беспокоится — ничего страшного им не грозит.

Близкие к милицейским кругам СМИ представили альтернативную точку зрения на происшествие. Материал под квалифицированной рубрикой «Хулиганство» украшал не менее прозорливый заголовок: «Фантазии журналистки сбылись — ее наконец-то избили». Столь участливая позиция в комментариях, конечно, не нуждается. Как потом выяснилось, случай этот был настолько типичным, что его даже не стали включать в пресс-релиз УВД.

«Христиновский синдром» — в действии

«Христиновский синдром» в целом повествовал о милицейских буднях и нравах в глубинке. Особенностью этого явления было то, что все делалось открыто, и собственно преступления и заметания их следов — можно было легко предсказывать. Так, христиновский предприниматель и отец троих детей Виталий Онищак обращался с заявлениями и свидетельствовал, что работники милиции «вешают» на него вину за убийство В.Косаренко, умершего фактически от пыток. В течение пяти часов Косаренко В. 17.10.1998 г. находился в Христиновском райотделе милиции, откуда был доставлен в больницу, и там, не приходя в сознание, умер.

После этих заявлений в адрес В.Онищака посыпались многочисленные угрозы. А потом в соответствии с угрозами его избили до полусмерти у порога дома.

Это случилось за полгода до вынесения ему оправдательного приговора, когда он продолжал взывать о помощи. Взывала о ней и В.Васильченко, била во все колокола. Но расправе суждено было свершиться. Лечащий врач 11.06. 2000 г. констатировал у В.Онищака ушиб головного мозга, субарахноидальное кровоизлияние, множественные ушибы, перелом малой берцовой кости.

Наконец 20 декабря 2000 г. был вынесен приговор Маньковского районного суда, который оправдал В.Онищака и снял обвинения за недоказанностью его участия в совершении преступления. Это было также весомым аргументом в пользу правозащитной деятельности журналистки.

Нападение на В.Онищака заставило В.Васильченко собрать пресс-конференцию и заявить, что это связано с бездеятельностью правоохранительных органов, что губернатор и начальник УВД в области — не могут или не желают обеспечить безопасность жизни граждан, чем покровительствуют криминалитету. Конечно, это был гром среди ясного неба! Так на почве «Христиновского синдрома» в самый разгар лета вдруг разразилась война между черкасской прессой и властью.

Местные СМИ принялись активно клеймить «новые истерические материалы» В.Васильченко, обвинять ее в маниакальности, выполнении «заказов определенных кругов», сочувствовали губернатору и генералу. В борьбе с «Христиновским синдромом» и В.Васильченко милицейские чиновники недолго выбирали между причиной и следствием. Решили начать все-таки с В.Васильченко. Собрав в мощный кулак представителей общественности и СМИ, прокуратуры, милиции и УВД, ударили по «Христиновскому синдрому» спецзаседанием президиума Христиновского райсовета. Журналистов пригласили только «своих».

Участники заседания дружно осудили тогда позицию журналистки вообще и в частности в отношении действий сотрудника Христиновского райотдела милиции В.Шуткевича. Его дело рассматривали в суде в течение трех лет, после того, как в Христиновке пролилась кровь Володи Дорошенко. Пятнадцатилетнему мальчику В.Шуткевич прострелил позвоночник, сделав его инвалидом. Валентина встала на защиту прав ребенка. Начальство же от сельского до областного заявило о своей позиции в районной газете «Трибуна хлебороба» (от 5.06.2000 г.) . Там доказывали, что в райсовет не поступало жалоб в связи с нарушением прав граждан. Цифровые показатели свидетельствуют, что в райотделе милиции дела идут к лучшему, а «пани Васильченко пытается выступать в роли журналиста-правозащитника, но не ту категорию людей она защищает».

В декабре 2000 г. принято решение коллегией по уголовным делам Черкасского областного суда о вынесении приговора Уманского горсуда по превышению служебных полномочий сотрудником Христиновского райотдела милиции В.Шуткевичем, которого осудили на 6 лет. В обвинении областной прокуратуры, приговоре горсуда, а затем и решении облсуда сказано, что когда ребенок лежал, истекая кровью с травмой позвоночника (как известно, это тяжелая травма), милиционер подошел и дважды ударил его сапогом в грудь. А ребенок просил: «Дядя, не убивай меня, я жить хочу!» Валентина помогает теперь искать для него средства на лечение. А в Христиновском райотделе утверждают, что если бы не Васильченко, то никто бы не стал снимать с работы Шуткевича.

За полгода до вынесения этого приговора — спецпрезидиум полностью обвинил журналистку, а один из милицейских начальников «детально объяснил и опроверг каждую публикацию». Правда, почти не ссылаясь на факты.

Одним журналистом больше…

Недавно черкасская журналистка в который раз обратилась к генпрокурору и местным правоохранителям, требуя должного рассмотрения дела, связанного с нападением на нее. Пока воз и ныне там, где был в тот кровавый понедельник. Все ее предыдущие обращения, как и депутатские запросы Михаила Сироты, остались без ответа. Правда, повезло встретиться с министром МВД Юрием Кравченко во время его визита в Черкассы. На импровизированной пресс-конференции у входа в УВД министр бесстрастно прокомментировал, что если по отношению к журналисту или другому гражданину совершено преступление, он имеет право обратиться в органы внутренних дел, а они — отреагировать. А успешным или неуспешным будет расследование — это процесс, и здесь сложно что-то говорить, по его мнению. Он подчеркнул, что «первым из министров-силовиков дал гарантии и соответствующие указания, чтобы с журналистами индивидуально поработали в плане их безопасности, в том числе — обеспечили балончиками. Я считаю, что со стороны органов МВД сделано все, чтобы такие гарантии были реализованы».

Балансируя между крайностями, — приспособиться или противостоять, — журналисты ведут себя по-разному. Валентина, например, созрела для протеста и готовится к проведению соответствующих акций, в том числе и к бессрочной голодовке. «Если человека лишают права нормально жить, я оставляю за собой право достойно умереть», — заявила она на пресс-конференции в Черкассах.

Что может быть страшнее

Прошло время, и мы убедились, что проблемы В.Васильченко — неразрешимы. В этом также многократно расписались все причастные компетентные лица и структуры. Нам также совершенно понятно, что невозможно соблюдать права одних, когда у других они растоптаны. Сейчас журналистка поднимает отнюдь не личные вопросы, а никем не признаваемую проблему пыток. Факты говорят о том, что она существует и прогрессирует. В черкасской прессе (газета «Антенна» №№143—148 и др. ) печатаются исповеди матерей, сыновья которых приняли смерть вследствие пыток. Совершенно отсутствует реакция по этому поводу с какой бы то ни было стороны.

В.Васильченко с 20 февраля проводит пикет в защиту прав человека — против практики применения пыток черкасскими правоохранителями. Она считает, что высокопоставленные милицейские чины и прокуратура не смеют утверждать перед памятью замученных, что у нас пыток нет и быть не может, потому что их нет вообще.

Один из них — Сергей Остапенко, которого прошлой весной забрали в Черкасский УБОП. На родительские заявления, что он болен шизофренией и состоит на учете в психоневрологическом диспансере, не стали обращать внимания. Уголовное дело было возбуждено по статье 213 УК Украины, предусматривающей максимальный срок наказания до одного года.

Мать безуспешно просила следователя Жихарева назначить психиатрическую экспертизу. Вскоре на свидании с матерью сын рассказал, как его пытали. Его подвесили в наручниках между специальными стульями и одели противогаз. Истязали втроем и долго, пока из ушей не хлынула кровь. Потом извинились, что передержали, — работа, мол, такая. Но руки с тех пор у Сергея отказали и больше уже не слушались. Пока не перевели в карцер, сокамерники кормили его с ложки. Или он лакал по-собачьи, и все смеялись. В Черкасском СИЗО Сергею объяснили, что все пройдет, просто кисти во время пыток передавили наручниками.

От просьб матери предоставить медицинскую помощь сыну все отмахивались. Начальник СИЗО Иван Герасимук смог лишь пообещать, что Сергея осмотрит врач. А старший следователь УБОПа Прима не стал даже и выслушивать мать — «мать преступника!». И в городской прокуратуре Любовь Дмитриевне тоже указывали на двери из-за занятости и неприемных дней. Она ежедневно с утра до ночи металась между кабинетами. Наконец сообщили, что психиатрическая экспертиза Сергею назначена в Смеле на 21 апреля. Но сын туда не попал из-за неправильно оформленных документов. А 22 апреля мать узнала, что сын находится в карцере, как «нервный очень». В городской прокуратуре в который раз отмахнулись от матери, но в областной наконец взяли жалобу и заверили, что примут меры. Вскоре позвонили, что сына осмотрел психиатр и в больницу его отвезут 9 мая, но он оказался там уже 8 мая. Начальник медсанчасти СИЗО Шульгин передал, чтобы принесли медикаменты. А врач с третьей горбольницы, куда прилетела мать, сказал, что у сына гангрена рук и обезвоживание организма, скорее всего он умрет в течение суток, и ему уже помочь нельзя.

С невероятным трудом родители добились разрешения для свидания на один час с умирающим сыном. Он был в беспамятстве и неузнаваем. За полтора месяца похудел почти на 50 кг (до СИЗО весил 90). Когда истекали последние часы жизни Сергея, покалеченная рука все еще была прикована наручниками к кровати. Отец закричал, требуя снять наручники. А когда взял сына за руку, то от нее отвалился почерневший кусок мяса. Родителей через час вывели из палаты — время вышло. Но, к счастью, удалось упросить дежуривших и — вернуться. Во втором часу ночи Сереженька умер, и мать закрыла ему глаза.

Теперь родителям доказывают в суде, что сын споткнулся на ступеньках, поцарапал ладонь — и претензий к УБОПу быть не может.

В СИЗО для ЗАГСа выдали справку, что Сергей родился в 1963 году, а не в 1966-м, как на самом деле; написали, что «скорая» забрала его в больницу из дому, а не из СИЗО; указали, что проживает он не в Черкассах, а почему-то в Житомирской области; и умер Сергей, согласно справке, от почечной недостаточности… Казалось, сделано все, чтобы с помощью справки замести следы явного преступления.

В ходе судебного разбирательства в Приднепровском райсуде г. Черкассы не признан факт применения пыток — нет доказательств. Поэтому судят терапевта СИЗО, который по совместительству работал психиатром, за неоказание помощи.

Цинизм работников системы поражает своим размахом. Множество причастных должностных лиц, отвечающих за судьбу арестованного, исключены даже из свидетелей дела. Пока мать тщетно требует, чтобы уголовное дело было рассмотрено во всем объеме, а не только провинность врача.

Случай этот не единичный, но приобрел в Черкассах огласку, и теперь его вряд ли удастся замолчать. Валентина Васильченко в ходе акции будет добиваться признания этого факта — что в 2000 году, в Черкассах, от пыток и голода умер больной шизофренией и неподсудный Сергей Остапенко, который с гангреной рук находился в карцере почти месяц.

К акции, проводимой В.Васильченко, присоединяется и мать покойного Евгения Корнуты — Мария Степановна. В прошлом году 30 августа она похоронила своего сына в неполные 33 года. Летом 1999 г. работники милиции распяли его на воротах возле конторы колхоза в селе Великая Сенвастьяновка Христиновского района. В таком положении его долго пытали, а потом доставили в Христиновский ИВС на трое суток. Истязали за то, что он пришел к колхозному двору с мешком — подобрать выметенные со склада удобрения. После возвращения из ИВС на Евгении не было живого места. Он сразу слег и больше с постели не вставал, до самой смерти харкал кровью. В результате проведения магнитно-резонансной томографии в Киевском межрайонном диагностическом центре обнаружились значительные патологические изменения внутренних органов, поражение правого легкого. В свидетельстве о смерти однако записали, что умер от рака поджелудочной железы.

После задержания Евгения и применения пыток, правоохранители до самой смерти так больше ни разу к нему и не обратились. В стандартном ответе Христиновской прокуратуры мать уведомлена, что в действиях сотрудников милиции в отношении ее сына нет состава преступления. Но, к сожалению, не существует ответа — а были ли основания задерживать человека, чтобы просто так свести в могилу? Нет ответа, потому что пыток не существует, а значит, и преступлений таких не бывает. Кто следующий?

К сожалению, несчастным матерям их горе не приснилось. Оно было наяву. Теперь они тоже будут принимать участие в акции и бессрочной голодовке с Валентиной Васильченко, чтобы узнать — за что так бесчеловечно пытали их сыновей и кому нужна была их смерть.

Конечно, такой вопиющий прецедент нарушений прав человека не должны замалчивать ни депутаты, ни общественность, ни местная власть, которая в очередной раз смалодушничала и самоустранилась. Журналистка будет добиваться, чтобы на сессиях Черкасского горсовета и Сосновского райсовета была дана оценка этому.

Заявления матерей покойных сыновей и подтверждающие правоту их слов документы говорят о том, что пытки все-таки применяются и люди сегодня от них на Черкасщине умирают.

При рассмотрении дел в суде, как правило, в 9 из 10 случаев звучат заявления подсудимых, что они подвергались пыткам. «Но нет ни единого решения суда, принятого по заявлению подсудимых о том, что пытки — применяются. Не было еще случая, чтобы судьи отправили дело на доследование, а прокуратура — признала факт пыток», — утверждает В.Васильченко. У нее есть основание говорить, что ныне пытки являются страшным произволом, потому что пытают безвинных людей.

На заседаниях коллегии облпрокуратуры и черкасского УВД прокурор области Павел Кушнир неизменно отмечает низкий профессиональный уровень следователей милиции и прокуратуры. «Вот почему существуют пытки, а не потому, что они нужны!» — заявляет журналистка-правозащитница.

Как правило, за заявлениями правозащитников стоит основательное документальное подтверждение. Заявления требуют ответа, но система, в основном, безмолвствует. Если всесилие цинизма позволяет не признавать преступлений, то и отвечать за них некому да и незачем.