ДУШИ В ЛЕСАХ

В зоне под Черкассами вместо двух новых бараков построили церковь. И попали, как говорится, в десятку. Вы видели когда-нибудь лицо убийцы во время молитвы? Я видел. Не скажу, что оно ангельское. Но что намного просветленнее, нежели у многих из нас, — это однозначно.

Вечером, по пути из командировки в зону, размещенную в селе Хуторы под Черкассами, из окна автомобиля мне показали подсвеченную фонарями еще одну церковь. В отличие от «зоновской», она была в лесах. Сопровождающий сказал, что на строительстве церкви «Святые новомученики черкасские» работает немало бывших зэков. Работают не по принуждению, а по собственному желанию. Некоторые из них еще даже и дома не побывали, родных не увидели. Из зоны — и сразу сюда.

Перемещаясь сквозь ограды и «колючку»

Их здесь почти три тысячи — убийц, насильников, воров. За преступления их изолировали от общества — кого на 5, кого на 10, кого на 15 лет.

Пока они здесь, успевают вырасти их сыновья, постареть их матери, полюбить других их жены, потерять веру их души.

Некоторые из них злятся на весь мир, отрекаются от свободы, сделав «авторитетную» татуировку, считают зону отчим домом. Им не нужен никто. Они сами себе не нужны. Живут минутой. Поел, поспал, выполнил какую-то работу — день прошел. Что дальше? Они не знают и знать не хотят. Для них выхода нет.

Но выход есть. Я его видел собственными глазами. Мне его показали. Сделал это сам начальник Учреждения по выполнению наказаний № 62 Василий Колодчин.

Нет-нет, все заключенные колонии на месте. Однако я видел, как люди в зэковских робах свободно перемещаются через все уровни безопасности. Туда, на свободу. И, как ни странно, со временем возвращаются обратно.

— Сколь бы парадоксально это ни звучало, но я благодарю Бога за то, что он позволил мне оказаться в зоне, — сознался 33-летний зэк Руслан.

— Ты убил человека. За это ты тоже благодаришь Бога?

— Знаете, возможно, и за это. Иначе моя душа до сих пор металась бы в хаосе. А сейчас я знаю выход.

Я смотрел на Руслана и думал о том, что через несколько часов буду дома, буду целовать любимую женщину, разговаривать с сыном, буду обедать, а захочу — пойду под вечер рыбачить, захочу — просижу допоздна перед телевизором, захочу — раньше лягу спать. Кажется, будто бы у меня тоже есть выход. Кажется, будто бы я свободный человек, имею право делать, что хочу, говорить, что хочу, перемещаться, куда хочу. Но так, как Руслан, я не умею. Чтобы сразу через три ограды, сто замков, дюжину автоматчиков, колючую проволоку, 10 тысяч вольт. И вряд ли когда-либо сумею. Разве что попаду в зону по-настоящему.

«На моих руках кровь. Очищаюсь Библией»

— Я был, что называется, крутым, — рассказывает Руслан. — Я позволял себе все. Представьте: Киев, начало 90-х, хаотичное развитие бизнеса, отсутствие четких законов — одним словом, не жизнь — малина. Я мог неделями не появляться дома, пить, гулять, денег много, удержу никакого. Милиция? А пошли они! Служба безопасности? Туда же! УБОП — да имел я их всех в виду! Один раз вызывали в УБОП, а я, чтобы показать свою крутизну, вот что придумал: сел в открытый джип, одел шорты, очки, пробковый шлем и в таком виде завалился в кабинет к подполковнику. У того чуть глаза на лоб не вылезли. Как же я себе нравился! Как же я щеголял собственной дерзостью! Короче, для меня границ не существовало. В конце концов, дошло до того, что я смог средь белого дня спокойно подойти к человеку на автобусной остановке и выстрелить из пистолета ему в голову.

Мы стоим с Русланом в церкви. Просторное помещение может вместить одновременно до 400 прихожан. Звук во время проповедей усиливается мощными микрофонами, сопровождается музыкой (здесь есть электроорган и акустическое пианино). В окнах витражи, на стенах светильники, на подоконниках вазоны.

— А здесь наши новообращенные братья принимают крещение, — говорит Руслан, поднимая тяжелую крышку перед кафедрой священника.

Действительно, в пол вмурован и обложен кафелем небольшой (2 х 3 м) бассейн.

— В августе прошлого года мы праздновали семь лет со дня открытия евангельской церкви в нашей колонии, — говорит Василий Колодчин. — Сперва верующие ютились в приспособленном помещении площадью 15 квадратных метров. А два года назад с помощью миссии «Благая весть» заключенные своими руками построили новый светлый храм.

Руслан — член этой церкви с 1999 года. Погубив человеческую душу в 1993 году, его собственная душа еще шесть лет блуждала в потемках, пока не вышла на свет. Сейчас Руслан, имея один раз в три месяца продолжительное (72 часа) свидание с семьей, большую часть драгоценного времени читает вслух Библию своей жене и 13-летнему сыну Алексею.

Молитва сокращает сроки заключения

40-летний Игорь родом из Харьковской области. Дома его ждет старая больная мать. Она не имеет возможности — ни физической, ни финансовой — приезжать к сыну на свидание. Она пишет ему письма. Сын их заботливо хранит. Через три года он выйдет на свободу. Мать его дождется. Он верит и молится за это днем и ночью.

— Больше всего боюсь не смерти — в зоне всякое случается. Больше всего боюсь отлучения от церкви, — говорит Игорь.

Когда брат по вере оступается (начинает пить, ругаться, перестает слушаться начальство, отказывается работать), за него молятся всем приходом. Не помогает — напутствуют, уговаривают. Не помогает это — предупреждают. И как последнее средство — отлучают от церкви.

— На моей памяти таким образом были отлучены пять человек, — говорит Игорь. — Это самое большое наказание. Как правило, люди после этого опускаются, для них наступает крах всех надежд.

Зэки привели мне другой пример — 42-летнего Александра, отсидевшего в 62-й зоне «от звонка до звонка» 15 лет. Стойкость духа, вера в Бога помогли этому мужчине, прошедшему все круги ада, обрести твердую почву под ногами: жениться, иметь троих детей, устроится на хорошую должность. Парадокс: уже работая завскладом на молокозаводе, Александр встретился с бывшим прапорщиком из зоны — тот пришел проситься на работу. Кстати, «прапор» был не весьма корректен в обращении с заключенными, в том числе и с Александром. Тем не менее бывший зэк не помнил зла и, простив все обиды, взял прапорщика на работу.

— Обуздать гордыню, открыть свое сердце для добра — этому учит наша вера, — говорит Игорь. — Нас немного — всего 28 членов церкви. Но мы молимся за всю зону. Нескольким нашим братьям сократили сроки заключения. Они уже на свободе.

«Мы не враждуем конфессиями — в наш храм ходят все»

Есть в зоне №62 и православный храм. Он значительно скромнее евангелистской церкви: помещение небольшое, едва вмещает 40 человек. Настоятель церкви иерей Александр бывает здесь каждую неделю. В остальные дни о храме заботятся 40-летний пономарь Николай (кража госимущества в особенно больших размерах) и 72-летний староста Василий (убийство).

Николая в Одессе ждут жена и двое сыновей — Илья и Николай. Через три года и девять месяцев они встретятся. Николай говорит немного иначе — через 1365 дней. Это очень много. Но он дождется.

72-летний церковный староста Василий тоже дождется. Они все дождутся. Поскольку верят. В Бога. В людей. В истину.

Узникам не хватает работы

В колонии №62 есть 30 телевизоров, спортивный зал, библиотека на 5000 книг, сюда часто приезжают артисты. Развлечений хватает. Основной «голод» — на работу.

— К сожалению, обеспечить всех физическим трудом мы не в состоянии, — рассказывает начальник УВП Василий Колодчин. — На производстве заняты немногим более половины заключенных. В советское время на наши зерноочистительные сельскохозяйственные машины был спрос почти во всех республиках бывшего СССР, работы хватало. В конце концов, одних только цинковых ведер зона производила 100 тыс. штук в месяц. Ныне машины никто не покупает, ведрами не интересуются, и мы перестали их выпускать. Ищем другие заказы. Сказать, что сидим сложа руки и пассивно ждем от государства помощи, было бы неправильно. Изготавливаем варежки, саман, каменные изгороди, металлические сетки, аккумуляторы, сейфы, хозяйственное мыло, тротуарную плитку, шлакоблоки, замки, гвозди, номерные знаки, корзины, насосы, автомобильные контейнеры — всего почти 100 наименований. И все равно этого мало. Ведь свыше 60% «населения» нашей колонии — молодежь в возрасте до 25 лет. Сидеть и смотреть в стену годами — такое занятие к добру не приводит.

— Частично, чтобы загрузить людей, а частично, чтобы решить некоторые финансовые проблемы, мы активно занимаемся подсобным хозяйством, — продолжает Василий Колодчин. — Имеем 350 квадратных метров теплиц, 6 коров, 200 свиней, 200 курей, 200 с лишним гектаров поля, где выращиваем картофель, свеклу, морковь, тыкву, укроп, огурцы, ячмень, горох. Дабы уменьшить затраты, хотим купить пару коней.

Особая гордость Василия Колодчина (он работает начальником УВП около двух лет) — так называемое поселение. Сюда узников переводят из-за «колючки» за образцовое поведение. Сегодня их здесь 39. Под их опекой — «сельскохозяйственный цех» зоны. Они возделывают поля, водят трактора, сеют, собирают, закладывают на хранение и вообще — имеют право свободно передвигаться в радиусе 5 км от зоны. Это большое счастье — попасть на поселение. Отсюда прямая дорога к УДО (условно-досрочному освобождению). И все же зэки и на поселении ощущают себя зэками.

— Дело не в том, чтобы приблизиться к свободе на наиболее минимальное расстояние, — сказал мне один из верующих заключенных. — Важно знать, что есть выход. Тогда никакие ограды не страшны. Тогда ты свободно преодолеваешь их, и никто не в состоянии тебя остановить.

Души просятся в леса

Их немного: 28 членов евангелистской церкви и 12 — православной. Всего 40 верующих. На 2800 уголовников. Но ведь и Христовых апостолов была не тысяча. Они терпят. Терпят за веру. Не все такие благочестивые, как они. В конце концов, это зона для убийц.

Руслан ревностно молился, и ему недавно «скосили» шесть лет срока заключения. По словам начальника УВП Василия Колодчина, хотя администрация по этому вопросу и не ведет скрупулезной статистики, тем не менее рецидив (повторные преступления) со стороны зэков, которые были прихожанами тюремной церкви, почти нулевой. Парадокс: переступив порог зоны, вдохнув на полную грудь «свободный» воздух, немало бывших заключенных не спешат домой. Их ждет работа. Но уже в свободном храме. Церковь «Святые новомученики черкасские», сооружаемая в селе Хуторы, — это приют для покалеченных душ. Зэки уверены — им здесь помогут, их души возьмут в леса.