Для них выбрали безопасность...

Похоже, для нынешней российской власти новое — это и впрямь хорошо забытое старое. А может, и не забытое. Вот и свое ежегодное послание президент Владимир Путин, как в старые добрые времена, начал с порицания «врагов народа» — то есть с попытки оправдать разгром «ЮКОСа» и не поддающиеся разумному объяснению репрессии против Михаила Ходорковского, Платона Лебедева, Светланы Бахминой и других сотрудников этой компании. Нет, их имена, президент, конечно, не назвал, зато процитировал Франклина Делано Рузвельта и заявил, что и впредь будет наступать на «больные мозоли» тем, кто старается достичь высокого положения и богатства — а, может быть, того и другого вместе, — коротким путем. Похоже, наступление уже началось: в российское законодательство возвращается понятие «конфискация». Несмотря на протесты двух профильных комитетов Госдумы, в первом чтении приняты поправки в Уголовный кодекс, распространяющие эту меру наказания на 47 видов преступлений, в числе которых 13 экономических. Кроме того, российская Фемида получает право заочно осуждать обвиняемых в терроризме, даже если они находятся за пределами страны. Учитывая, что в России террористами назначают, не нужно быть ясновидящим, чтобы понять, к чему приведут такие поправки. В числе «заочно осужденных» и «раскулаченных» может оказаться кто угодно.

В российском законодательстве конфискация долгое время существовала как дополнительная мера наказания за тяжкие и особо тяжкие преступления. А в конце 2003 года институт конфискации был упразднен. Но уже в феврале 2005 года группа депутатов Госдумы от «Единой России» во главе с первым вице-спикером Любовью Слиской выразила несогласие с такой либерализацией Уголовного кодекса и внесла законопроект, возвращающий конфискацию в качестве дополнительной меры наказания для всех тяжких и особо тяжких преступлений. Глава МВД Рашид Нургалиев высказался тогда за применение конфискации имущества, нажитого преступным путем, как дополнительного наказания по строго определенным статьям УК, касающимся тяжких наркопреступлений, организации преступных сообществ и совершения терактов. Затем введение конфискации поддержал и председатель Конституционного суда Валерий Зорькин.

Теперь, похоже, все эти благие пожелания представителей политической элиты сбудутся. В марте Госдума ратифицировала европейскую Конвенцию по борьбе с терроризмом, которая предусматривает восстановление этой нормы в законодательстве. В большинстве стран Европы конфискация незаконно приобретенного имущества действительно предусмотрена в качестве наказания за торговлю людьми, наркотиками, за терроризм, его финансирование и коррупционные деяния. А в США действуют принятые в 70-е годы законы RICO, которые позволяют изымать незаконно нажитое имущество за организацию преступных группировок, вымогательство и получение взяток, причем не только у боссов мафии, но и у рядовых «бойцов». Однако в европейских странах и США конфискация применяется лишь по единичным статьям. И решение о размере изъятия имущества, банковских счетов, иной собственности принимает не зависящий от властей и правоохранительных органов суд, который скрупулезно подсчитывает, какие именно дома, автомобили и предметы роскоши были получены за счет преступно нажитых доходов. Все остальное сохраняется в собственности родственников осужденного. Наконец, в развитых странах весьма аккуратно пользуются таким правовым инструментом, как предварительный арест имущества.

Большинство же российских сторонников конфискации требуют принципиально иного: возрождения института конфискации в советском понимании. В советское время у человека, осужденного, к примеру, за спекуляцию, изымали не только дачу и машину, но и мебель, и телевизор, и дубленку жены. Часами «Роллекс», изъятыми у директора магазина «Елисеевский» Юрия Соколова, расстрелянного в 1984 году за получение взяток, наградили следователей, которые вели это дело. Если поправки в УК будут приняты окончательно, государство сможет отбирать деньги и собственность, «предназначенные дли использования в качестве орудия преступления», причем речь идет о конфискации еще до приговора — достаточно определения или постановления суда, а арестовать имущество следователь может и вовсе по собственной инициативе, лишь уведомив потом суд. То есть до того, как суд объявит, имел ли место сам факт преступления, обвиняемого можно лишить всего.

Поправки в Уголовный кодекс прошли в Думе легко — никаких дискуссий и советов с общественностью. При необходимых 226 голосах за законопроект проголосовали 419 депутатов. Его инициаторы объясняют свою законодательную инициативу необходимостью борьбы с терроризмом.

Связь любой инициативы с антитеррористической борьбой сейчас — это как ссылка на Маркса, Энгельса, Ленина при советской власти: практически обязательный ритуал. На деле же список преступлений, предусматривающих конфискацию имущества, настолько велик, что говорить о введении конфискации за терроризм просто не приходится. Большая часть статей УК, в которые будут внесены поправки, никакого отношения к терроризму не имеют. Отбирать нажитое государство теперь сможет практически за любое преступление: кража, мошенничество, присвоение или растрата, грабеж, вымогательство, разбой, контрабанда, коммерческий подкуп... Кроме того, под конфискацию имущества подпадут убийцы, шпионы, мятежники, сутенеры, незаконные экспортеры, фальшивомонетчики и даже сотрудники компаний, которые «должны были знать» о преступных деяниях своего руководства, но, видимо, не донесли. Несмотря на отсутствие в списке налоговых преступлений, российский бизнес — в случае окончательного принятия поправок — конфискации избежать не сможет. При рассмотрении налоговых преступлений всегда можно вменить мошенничество или присвоение имущества. Например, в обвинительном приговоре Михаилу Ходорковскому фигурировало обвинение в мошенничестве, а его подчиненной Светлане Бахминой вменено присвоение имущества. Возобновись конфискация чуть раньше, под нее точно угодили бы и Ходорковский, и Бахмина, и Лебедев, и Лимонов...

Не обошли вниманием думцы и СМИ: законопроект существенно ограничивает их возможности по освещению терактов. Документом вводится запрет на распространение в СМИ сведений, раскрывающих специальные средства, технические приемы и тактику проведения контртеррористических операций. СМИ будут нести уголовную ответственность за распространение материалов, «оправдывающих терроризм либо призывающих к терроризму», по аналогии с той ответственностью, которая сейчас существует за распространение порнографии и экстремизма. То есть создается огромное поле для оказания давления на журналистов: таким образом можно запретить рассказывать обо всех подобных операциях — от чеченских «зачисток» до Беслана и «Норд-Оста».

Не меньшую тревогу вызывает еще одно нововведение законопроекта — возможность заочного осуждения обвиняемого, до которого российская Фемида не может дотянуться в силу географических причин. Российские СМИ уже окрестили эту поправку «законом против Березовского». И действительно — закон как нарочно писан против этого и ряда других жителей Лондона: «В исключительных случаях, если это не препятствует установлению истины по делу, судебное разбирательство по уголовным делам о тяжких и особо тяжких преступлениях может быть допущено в отсутствие подсудимого, который находится вне пределов территории РФ и уклоняется от явки в суд». «Закон против Березовского» полностью противоречит как международному праву, так и статье 123 Конституции России, согласно которой «судопроизводство осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон».

Европейская конвенция по правам человека гласит, что вынесение приговора в отсутствие подсудимого является грубейшим нарушением основополагающего права на защиту. Российских законодателей все это, по-видимому, нисколько не смущает. Правозащитники протестуют, но им, похоже, тоже осталось недолго: закон о конфискации позволит изымать имущество не только у террористов, но и у активистов «Хельсинкской группы» и других правозащитных организаций, которые Кремль сочтет нужным объявить экстремистскими сообществами. Не это ли имел в виду заместитель председателя думского комитета по безопасности Анатолий Куликов, заявивший недавно: «Когда выбирают между безопасностью и правами человека, мы выбираем безопасность»? Довольно откровенное, надо сказать, заявление. И симптоматичное. Но совершенно не учитывающее одно обстоятельство: государство, которое так открыто пренебрегает правами человека, небезопасно не только для мирового сообщества, но и для собственных граждан.