Коронавирус: Ложная беременность власти

Ежедневная статистика распространения COVID-19 в Украине становится все тревожнее. Прогнозы вызывают еще большие опасения. Специалисты заявляют, что к концу сентября общее количество пациентов с подтвержденным COVID-19 возрастет до 200 тысяч, а цифра в 3–4 тысячи ежедневных новых случаев станет относительно привычной. Эпидемия продолжит свое интенсивное развитие. И в октябре, к моменту проведения местных выборов, ежедневная цифра заболевших «вырастет» до 5–6 тысяч. В стране будет поставлено 350 тысяч диагнозов, и 260 тысяч больных будут активными.

Стремительно увеличивается количество госпитализаций. По данным Минздрава, 5 сентября на больничных койках находилось почти 7,5 тысяч человек с установленным диагнозом и еще 3,5–4 тысячи тех, у кого есть соответствующие клинические симптомы, но диагноз по тем или иным причинам не установлен. То есть на стационарное лечение попадают около 20% больных. Длительность заболевания в среднем — 3,5–4 недели. Если верить прогнозам, к концу сентября уже будут заполнены 20 тысяч койко-мест, а к концу октября — 40 тысяч. И если ничего не поменять, то подавляющее количество этих коек станут местом мучения, а не лечения.

Выдержит ли наша система здравоохранения такую нагрузку?

Министр здравоохранения заявляет, что в 315 больницах, оказывающих медпомощь больным с COVID-19, сегодня выделено 26 тысяч коек «первой очереди», а в резерве — более девяти тысяч коек в 213 стационарах «второй». Некоторые специалисты считают, что система имеет возможность обеспечить до 40 тысяч койко-мест.

Вопрос: все ли, о чем отчитываются как о «ковидных койках», обеспечено кислородом, подготовленным и защищенным медперсоналом, лекарствами?

На данный момент лишь 10 тысяч коек из 26 тысяч, выделенных под COVID-19, в больницах «первой очереди» и еще почти две тысячи — в стационарах «второй» оборудованы кислородом, заявляет министр здравоохранения. И обещает вскоре обеспечить им 80%, то есть минимум 20 тысяч коек. А восемь месяцев на что ушли?

«Дьявол кроется в деталях, — отмечает экс-руководитель Центра общественного здоровья Минздрава, врач-инфекционист Владимир Курпита. — Я слушал выступление главврача областной Николаевской инфекционной больницы, где вроде бы развернуты койко-места, подключенные к кислороду. Кислород — в баллонах. Главврач говорит, что этих баллонов раньше им хватало на полтора месяца, сейчас — на полтора суток. И дальше вопрос: что эффективнее — поставить станцию, которая будет добывать кислород из воздуха, и прекратить закупать баллоны или наращивать мощности баллонной станции и вместо десяти баллонов покупать 15–20. Здесь нет общего подхода. Это зависит от многих факторов. Логично, наверное, было бы поставить станцию. Но ее разворачивание точно займет больше времени, чем наращивание мощности баллонов».

«ИВЛ хватать не будет, — пишет на своей странице в Фейсбук экс-замминистра Минздрава Павел Ковтонюк. — Их как раз закатывает в асфальт ваш местный автодор». От себя добавлю: а также 2,7 млрд грн «съедают» премии сотрудникам МВД и закупаемые на 5,3 млрд грн КТ и ангиографы. Деньги есть на все, кроме того, что необходимо в первую очередь.

С обеспечением больниц врачами-инфекционистами, анестезиологами, средним и младшим персоналом ситуация тоже выглядит плачевно. Первых, например, в «ковидных» больницах, по данным НСЗУ, — всего 1220. Из 26 тысяч ковидных коек квалифицированными специалистами обеспечены тысяч пять. За восемь месяцев эпидемии власть так и не разродилась решениями по поводу системы переподготовки непрофильных специалистов для лечения больных ковид. И не задумалась о возможности призыва военнообязанных медиков, среди которых есть более трех тысяч опытных профессионалов именно в противодействии инфекционным заболеваниям. Поэтому даже если удастся развернуть 40 тысяч койко-мест, то это будут просто места лежания. Или умирания.

Уже сегодня по абсолютным показателям смертности от COVID-19 Украина среди стран европейского региона вышла в «лидеры» со знаком минус. Мы делим с Румынией первое-второе место по количеству умерших за день. Показатели следующих за нами стран в несколько раз меньше.

«Процент умирающих у нас пока стабильный, среднеевропейский (2,1% по Украине), — считает Владимир Курпита. — Если возрастает количество новых случаев, то и абсолютные цифры тоже будут возрастать. К сожалению, это та цена, которую мы должны заплатить за беспечность».

Медработники в мире составляют от 1 до 18% от общего числа заболевших. В странах европейского региона — 3–4%. У нас заболеваемость медперсонала при изначально плохой обеспеченности средствами индивидуальной защиты (СИЗ) и панике составляла 25%. Сейчас, по словам министра здравоохранения, снизилась примерно до 5%. В среднем мы выходим на 10%.

Хотя полностью избежать рисков нельзя, их можно минимизировать. Если медики будут правильно использовать СИЗ надлежащего качества. Но, несмотря на все усилия обеспечить ими больницы, проблема остается актуальной. Если не для обывателей, то для чиновников и врачей точно.

СИЗ и контроль качества

В условиях мирового дефицита, в марте правительством было принято решение убрать дополнительные регуляторные барьеры — применять сокращенные процедуры закупки без проведения тендера, а также упростить процедуры экспорта СИЗ в Украину. Это дало возможность в апреле обеспечить врачей и лаборатории необходимыми медицинскими изделиями.

Кроме того, Кабмин разрешил использование СИЗ и тест-систем без фактического подтверждения их качества.

Хотя ситуация в мире и в Украине на данный момент изменилась, в отечественном законодательстве это не отразилось. Множество тест-систем и СИЗ производятся либо поставляются в страну без соответствующего контроля со стороны государства. Если производитель после проведения неких испытаний указал, что СИЗ соответствует стандарту защиты от вируса или что ПЦР-тест имеет достаточно высокий процент специфичности и чувствительности, Украина этому доверяет.

При этом законодательное право разрешить использовать то или иное СИЗ, у нас сегодня имеют минимум три структуры — Госслужба по вопросам труда, Госслужба по лекарственным средствам и контролю над наркотиками и Минздрав. К сожалению, такие разрешения они дают без соответствующих лабораторных испытаний и контроля. Как облздрав или больница, принимая решение о закупке, может разобраться, видя в реестре более сотни различных ПЦР-тестов и еще больше — СИЗ, каждое из которых на законных основаниях считается эффективным?

Примеров покупки за бюджетные средства непроверенной продукции накапливается все больше, начиная со скандальной закупки Минздравом биокостюмов, сертификаты качества которых так никто и не увидел (хотя тендер именно по этой причине был отменен), и заканчивая недавними ситуациями в Закарпатье (изоляционные комбинезоны и респираторы не соответствовали заявленным в договорах качественным и медико-техническим характеристикам, не имели сертификатов соответствия) и в Харьковской области (было выявлено незаконное производство наборов для отбора и транспортировки биологического материала для тестирования на наличие коронавируса).

Необходимо вернуться к законодательству, которое действовало до марта 2020 года, то есть к полной процедуре проведения тендеров при осуществлении госзакупок. Это позволит обеспечить и проверку качества СИЗ и ПЦР-тестов.

Безусловно, в определенной степени это вернет и «именные» тендеры, когда запросы составляются под конкретного участника. Но, несмотря на все недочеты, существующие в системе госзакупок, и ее морально-этическое состояние, именно государство должно взять на себя гарантии того, что украинские врачи используют костюмы соответствующего уровня биозащиты. Как и позаботиться о формировании резервов, позволяющих избегать спекуляции на рынке для обычных граждан, подобно тому, как это было в марте.

О том, что госрезерв пуст, ZN.UA писало еще в мае. Но власть этот факт продолжила игнорировать, несмотря на то, что все понимали: эпидемия будет набирать обороты. Это понимали огромное количество людей, создававших мемы по этому поводу, и это уж точно должны были понимать власть и специалисты.

Многие страны стимулировали развитие национального производства всего необходимого для борьбы с COVID-19. Согласно сайту Кабмина, Украина на данный момент полностью обеспечена только антисептиками. С точки зрения производства тест-систем, лекарственных препаратов и СИЗ, отечественная промышленность простимулирована не была никак. При этом некоторые регионы имеют двухмесячный запас костюмов биозащиты, а в некоторых запасы исчисляются днями.

В основном вопросами обеспечения занимаются регионы самостоятельно. Централизованные закупки однозначно не обеспечивают весь спектр необходимых средств защиты. Разницу в обеспеченности регионов СИЗ должен выровнять Минздрав, введя рамку и единые правила расчета, какой она должна быть. Восьми месяцев недостаточно?

Тестирование

«Задача власти — помочь гражданам адаптироваться к новой реальности и максимально подготовиться ко всем вариантам развития событий в связи с эпидемией», — заявил Максим Степанов, отчитываясь в ВР о результатах борьбы с COVID-19, и отметив в частности, что количество ПЦР-тестирований увеличилось с 200 до почти 25 тысяч.

Несмотря на это украинская система тестирования имеет худшие показатели в Европе. «Коэффициент выявления (количество позитивных тестов от общего) — 11%. — пишет Павел Ковтонюк. — Приемлемым считается 5% (это значит, что контактных тестируют более-менее эффективно). В Польше — 3%, Германии — 0,9%. То есть тестов мы делаем больше, но больных у нас стало еще больше.

Внутри Украины ситуация еще хуже. В регионах со стремительным ростом случаев этот показатель зашкаливает: Черновицкая область — 23%, Харьковская и Одесская — по 17%, Исключение — Киев (5%), где ежедневно проводят около пяти тысяч тестов, что составляет от ¼ до ⅕ всего тестирования по Украине. Это помогает держать ситуацию под относительным контролем. При этом 80% тестов проводят в частных лабораториях».

«Киев выигрывает тем, что здесь сконцентрировано большое количество учреждений, в том числе частных, — говорит Владимир Курпита. — Это дало возможность применить тактику массового тестирования.

В Черновицкой области, несмотря на высокие показатели заболеваемости, очень хорошо работают в контексте реагирования. Это едва ли не единственная область, которая дает более-менее правдивые показатели по заболеваемости, госпитализации и т.д.

Эффективным является увеличение целевого тестирования, когда тестируют определенные группы и обеспечивают процесс правильно. Коэффициент выявления 11% (иногда 20%) говорит о том, что мы недотестируем контактных, а значит — не отслеживаем и таким образом содействуем распространению эпидемии. Вот в этом — проблема. Но она объективна, поскольку есть определенные мощности лабораторной системы. И без их наращивания вряд ли удастся сильно изменить эту ситуацию. Здесь нужно искать решения».

Восьми месяцев не хватило, чтобы услышать тех, кто предлагал решения еще в марте...

Одним из них может быть привлечение частных лабораторий. В этом случае количество тестирований увеличилось бы до 40–50 тысяч в день.

Но тогда нужно понимать, каким образом им это можно компенсировать. Может ли это делать государство? Или будет происходить то, что сейчас, когда люди платят из собственного кармана? Возможно, выходом могла бы стать реимбурсация.

Кроме того, чтобы работать с частными лабораториями, очень важно разработать определенную методологию расчета стоимости. Сейчас в частных лабораториях она колеблется от 1100 до почти 3000 гривен. Это очень большой разрыв. Задачей государства является не установить единую цену, но по крайней мере установить методику, как эта цена должна формироваться. Этого нет, и это вызывает вопросы.

Хотя приказ Минздрава № 722 предусматривает бесплатное тестирование через семейного врача, а согласно ст. 9 Закона Украины «О защите населения от инфекционных болезней», все, что касается эпидемии, в том числе лечение и диагностика, должно компенсироваться из средств государственного и местных бюджетов, это не всегда происходит как должно.

По логике пациент не должен сам платить за проведение лабораторного контроля. Но система работает таким образом, что тот, кто решает сделать тест самостоятельно, вынужден идти в частную лабораторию и оплачивать тестирование из собственного кармана.

Самостоятельно вынуждено оплачивать необходимый лабораторный контроль (ИФА или ПЦР) и множество граждан перед плановыми операцией или госпитализацией.

«Нигде нет разъяснений, за чей счет должно происходить тестирование, — объясняет экс-гендиректор директората медицинских услуг Минздрава Оксана Сухорукова. — В расчетах за пролеченный по ковид случай тестирований нет. Лабораторные центры получают отдельное финансирование за анализы, которые они проводят. По факту получается, что лаборатории не справляются, и люди, требующие плановой госпитализации, делают тесты за свои деньги.

Минздрав эту ситуацию не коммуницирует, не ведет разъяснительную работу, кто и за что должен платить, и почему.

Как не коммуницирует и то, что опорным больницам за лечение пациентов с ковид платит НСЗУ, а пациент, попадая в больницу, платить за это не должен.

Для врачей, работающих с ковид, обязательным сделали тестирование каждые две недели. Для всех остальных врачей — каждый месяц ИФА-тестами. В частной лаборатории такой тест стоит от 650 грн. Но денег врачам на это не дали. В отличие от сотрудников МВД. За восемь месяцев — ни ума, ни совести.

Если ПЦР-тесты должны делать государственные лаборатории или те, кого они привлекают, сотрудникам платят зарплату и закупают реактивы и т.д., то в отношении ИФА-тестов решения центральной власти по тестированию Минздрав снова переложил на власть местную. Причем приказы эти вышли тогда, когда все бюджеты были уже сформированы, деньги уже направили в стабилизационный фонд и стали его тратить, в т.ч. и на дороги».

Есть противоречие между стандартом Минздрава — кого и как нужно тестировать — и постановлением №641, которым был введен запрет на въезд иностранцев или их въезд при условии тестирования и самоизоляции. Этой категории в стандарте Минздрава нет.

На сайте Минздрава опубликован исчерпывающий перечень лабораторий (частных и государственных), результаты которых признаются верифицированными в системе «Дія». Такой список, с учетом очередей в государственные лаборатории, фактически вынуждает людей обращаться в частные. Сложно ответить, насколько, с моральной точки зрения, справедливо вводить режим ограничений, обязывая при этом граждан платить за тестирование из собственного кармана.

Эпидрасследования

В процессе принятия управленческих решений важна медицинская статистика. Основным источником данных для ежедневных брифингов министра здравоохранения является Центр общественного здоровья — созданный как правопреемник СЭС. Среди его уставных задач — осуществление эпиднадзора над особо опасными заболеваниями. Но достаточным объемом полномочий на это Центр не обладает.

Недавно премьер-министр в очередной раз сообщил о восстановлении структуры СЭС, но соответствующего решения правительства на сайте нет, хотя Кабмином с третьего раза оно было принято. По мнению некоторых специалистов, эпидемия продемонстрировала, что, несмотря на всем известные изъяны, институция, подобная СЭС, в стране нужна. Прежде всего, потому что Минздрав за все это время так и не сподобился разработать предусмотренный законом порядок эпидрасследований в отношении коронавируса, где было бы четко расписано, кто проводит расследование, какие выводы делаются, что необходимо сделать для локализации очага и т.п. Такие меры позволяют обеспечить плавную нагрузку на систему здравоохранения, превенцию. Больницы — всегда крайняя мера.

«Чтобы ответить на вопрос, нужна ли СЭС, стоит посмотреть на наших соседей, у которых она сохранилась, — считает Владимир Курпита. — В России она трансформирована в Роспотребсоюз. В Беларуси вообще существует как СЭС. Тем не менее и там, и там эпидемия распространяется. То есть проблемы реагирования — не в отсутствии СЭС, а в том, что есть дефицит кадров (как и везде) и не совсем понятны полномочия относительно локализации вспышек, которые должны быть в этой будущей СЭС.

Например, в Черновицкой области есть два района, которые постоянно находятся в красной зоне. Одним из факторов, на это влияющих, как говорят специалисты лабораторных центров (а это — бывшая СЭС), связан с массовыми свадьбами, которые празднуют в этом регионе. И что в данном случае может сделать СЭС? Закрыть рестораны? Приведет ли это к прекращению свадеб? Не уверен. Да и что сейчас мешает местной власти принять такое решение?

Условно говоря, здесь есть определенный элемент манипуляции, который используется не для того, чтобы найти пути решения, а чтобы найти виновных в ситуации, которая не контролируется правительством.

Эпидрасследование должно происходить так: если кто-то заболел, к нему приходит эпидемиолог и определяет всех, кто был с ним в контакте в среднем за 4–5 дней до заболевания. Поскольку вирус передается воздушно-капельным путем, мы потенциально должны рассмотреть, с каким количеством людей могли проконтактировать особенно тесно. Но если человек посещал какое-то массовое мероприятие (например, в Одессе — День города, а на Западной Украине — церковную службу), то, скорее всего, он не знает людей, с которыми находился рядом. Сейчас эпидемия распространяется в больших городах, мегаполисах. Сами подходы к эпидрасследованию несколько нивелированы — этих людей выявить очень сложно.

Можно было бы предложить какую-то геолокацию. Например, сотрудничать с операторами мобильной связи. Но тут вопрос к законодателям — это связано с персональными данными и необходимостью соблюдать права человека, и вызовет дискуссию в обществе.

Если мы говорим о семейных очагах, то обычно их расследуют. К этому привлекаются в том числе семейные врачи. Главное, что должно быть, — алгоритм, что делать дальше. Тут есть определенные ограничения. Логично было бы направить контактных на обследование, но мощности недостаточные. Поэтому используется тактика просто наблюдения. Если у вас нет симптомов, то вы находитесь на самоизоляции и отчитываетесь только тогда, когда у вас появились какие-то симптомы. В этом направлении есть недоработки».

Еще один вопрос — маршрутизация пациентов. Она вроде бы прописана, но есть проблемы, связанные скорее даже не с организацией, а с человеческим фактором и динамикой, которая существенно меняется.

«У нас сейчас есть два варианта — или госпитализация, или изоляция дома. Но есть люди, которые проживают в общежитиях, в казармах. Сейчас вернулись студенты. Теоретически если человек не в тяжелом состоянии, ему рекомендуется оставаться дома. Но нахождение в таких местах совместного проживания не обеспечивает надлежащую эпидситуацию. Даже если показаний для госпитализации нет, — указывает Владимир Курпита. — Для этой категории маршруты, мне кажется, не отработаны. По крайней мере я не знаю о том, чтобы хоть в одной из областей были предложены изоляторы именно для этой категории людей. Или, например, для заболевших одиноких людей пожилого возраста. С тем, каким образом им будет предоставляться помощь, может возникнуть проблема».

Насколько система может быстро реагировать?

«Глядя даже на нынешние цифры по занятости коек, публикуемые Минздравом, мы видим, что, например, Одесская область на увеличение ковидных пациентов отреагировала не очень быстро и на 3 сентября почти 96% койко-мест у них были заняты. Сумы и Винница 6 сентября заявили, что в их больницах мест нет, и они везут в районы. Но что в районах? Зеленка?

Есть вопросы организационного характера и совместной работы Минздрава и департаментов здравоохранения по реагированию на ситуацию и разворачивание дополнительных койко-мест, — продолжает Владимир Курпита. — Наша система пассивна. И это самая большая проблема. Она реагирует на то, что уже случилось, но не на то, что может произойти. Возможно, на уровне правительства, Минздрава и ведутся обсуждения. Но, условно говоря, рядовому сотруднику системы здравоохранения это не заметно, что создает множество мифов и страшилок. Люди склонны не к обобщениям, а к тому, чтобы пользоваться собственным опытом. И этот опыт изнутри системы сейчас является более негативным, чем снаружи в обществе.

Думаю, изнутри системы сейчас будет звучать все больше критики относительно неготовности или недостаточного реагирования на ситуацию».

И она будет обоснованной. Ответственные за это люди все девять месяцев бегали по телеканалам, кастинговались в мэры Киева и ежедневно записывали видеообращения с одами президенту, при этом системно делая очень мало из того, что было нужно. Хотя вызовы были очевидны.

«Коллапс больниц покажет, что такое настоящая смертность. Пока больницы не заполнены, случаев может быть много, но летальность будет невысокой. Но когда пациенты в больницах, где начинает не хватать ИВЛ и специалистов, тогда цифры будут совсем другими», — отмечает Павел Ковтонюк.

Кроме того, проблема может возникнуть даже не столько в доступе к медпомощи больных ковид, сколько в доступе к ней пациентов с другими патологиями. Жизнь не прекращается, и люди, к сожалению, продолжают болеть. Могут случаться травмы или какие-то острые случаи.

Лекарства

Коронавирус убивает избирательно. Высока вероятность тяжелого протекания заболевания и летального исхода у тех, кто имеет хронические заболевания. Очень высокий процент смертности среди людей 60+. В Украине умирает каждый десятый, заболевший ковид, в возрасте от 70 до 79 лет.

Для сравнения, в Италии, Испании и Франции — каждый 70-й. Никакого специфического лекарства от ковид до сих пор нет, но за прошедшие месяцы там научились разумно подходить к лечению, не впадая в крайности и не пробуя наобум первое попавшееся.

Для тяжелых больных начали применять «Дексаметазон», «Ремдесивир» и кое-где — переливание конвалесцентной плазмы выздоровевших. Первого у нас — в достатке. Выделить 46 млн грн на закупку «Ремдесивира», уже включенного в национальный украинский протокол лечения COVID-19, постановлением Кабмина было решено только 2 сентября. Но выделение средств — одно, а закупка — совсем другое. Хотя Минздрав утверждает, что договоренности с компанией-производителем уже достигнуты, по информации ZN.UA, это — не так. В самом начале США продали лицензию на производство препарата для азиатского рынка трем индийским компаниям. Одна из них Украине отказала — все уже законтрактовано. К настоящему моменту еще идут переговоры с двумя другими.

Что касается конвалесцентной плазмы выздоровевших, стоит упомянуть, что в Украине проводят собственные исследования подобных препаратов. Например, компания «Биофарма» утверждает, что с помощью их препарата удается «вытащить» до 80% тяжелых больных с коронавирусом. Компания обратилась к президенту за ста миллионами гривен, но тот не знал, где их взять. Наверное, все ушло братьям Суркисам...

Еще одно лекарство, считающееся сегодня достаточно эффективным, — «Тоцилизумаб» (он же — «Актемра»). Его применяют при лечении больных ковидом в Александровской больнице Киева. Но, как и другие, этот препарат показан не всем.

Международные фармацевтические гиганты все ближе к изобретению вакцины. Теоретически достаточный научный потенциал для разработки собственной вакцины есть и в нашей стране. Технологически же мы сильно отстали от ведущих стран мира. Кроме того, на разработку и последующие доклинические и клинические исследования вакцины нужны сотни миллионов долларов. Это не исключает возможность организации совместного производства (по контракту) на территории Украины. Но этот процесс занимает от полугода до года. А вакцина нужна как можно скорее, поэтому правительству стоило бы «занять место в очереди» на приобретение вакцины у ведущих мировых производителей.

Карантин

Ретроспективный анализ эпидемии в Украине с начала февраля демонстрирует, что базовые вещи, ради которых карантин был введен, так и не были сделаны. Отдельные карантинные мероприятия применялись не по эпидемическим показателям, а с целью «напугать».

И люди больше не верят в то, что вирус является опасным. По крайней мере в сравнении с несвободами и экономическими потерями. Драконовские штрафы за несоблюдение карантина в других странах, ставшие серьезным подспорьем для госбюджетов, в нашей стране свелись к «копеечным» формальностям. По информации ZN.UA, президент попросил Авакова «не зверствовать» и не штрафовать. В результате за нарушение карантина наказывают мало и очень избирательно. Мы видим повсеместно, что большинство соблюдением безопасной дистанции и ношением масок в людных местах пренебрегает. Люди устали и расслабились. При том, что, как следует из выше написанного, «ударить» по ковиду, кроме оптимизма, нам особо нечем. А он в этом случае помогает плохо.

Имплементация решений, скорость принятия которых и без того отстает от необходимости, часто выглядит профанацией.

Система адаптивного карантина не работает так, как должна, и запаздывает с реакцией.

«Главные индикаторы — это занятость коек и новые случаи на 100 тысяч населения за последние 14 дней. Эта комбинация привлекает внимание к маленьким областям, не учитывает тестирования и, что хуже всего, реагирует на госпитализации, то есть на последствия, а не динамику вспышки», — считает Павел Ковтонюк.

Риски, что эпидпроцесс окончательно выйдет из-под контроля, очень высоки. На фоне всего этого дети пошли в школу. Как это повлияет на развитие эпидемии, мы вскоре увидим. Уже сейчас можно сказать точно, что дети и молодые люди будут болеть чаще, и до апреля-мая следующего года мы будем жить в постоянной стрессовой ситуации роста заболеваемости. Классические законы эпидемиологии говорят: пока не переболеет или не будет вакцинировано 70% населения, эпидемия не остановится. Есть версии, что вирус мутирует и ослабеет. Но пока они не имеют под собой практического подтверждения.

Что делать?

«Первое, чего мне, например, не хватает, — говорит Владимир Курпита, — это документирования и не просто статистики, а анализа, который должен был бы выдавать Минздрав о том, например, почему сейчас во Львовской области произошел такой резкий скачок новых случаев? Почему в Сумской области, которая рядом с Харьковской, официально зарегистрированное количество случаев небольшое, но все койко-места заняты? Что произойдет после учебного года, с одной стороны. С другой — что произойдет в Одессе после Дня города, празднование которого активно рекламировалось в том числе по телевидению? То есть насколько эти факторы непрямого влияния меняют привычки населения?

По моему мнению, было бы правильно, если мы внедряем красную зону, то должны были бы внедрять и определенные подходы к установлению ограничений на выезд или въезд в эту зону, в том числе, возможно, с использованием Нацгвардии. Того, что было в начале карантина, но касалось бы не всей страны, а конкретно очагов, о которых идет речь.

Второе — это все-таки наращивание системы тестирования со все большим переходом на автоматическую работу.

Третье — удовлетворение потребностей в СИЗ. Теперь это касается не только больниц, но и школ. Это должно было бы стать ответственностью государства, а не учителей, директоров или родительского комитета».

От себя напомню уже сказанное выше: необходимо срочно принять решения о системе переподготовки и о возможности призыва военнообязанных медиков; вернуться к полной процедуре проведения тендеров при осуществлении госзакупок и обеспечить наконец проверку качества медизделий государством, а также позаботиться о создании госрезервов.

Имела ли право расслабиться власть, допустившая хаос и неразбериху в системе? Начиная от стоимости тестов, оказавшихся людям просто недоступными, и заканчивая откровенной и лицемерной ставкой на пиар и финансирование «большой стройки» в ущерб спасению жизни людей. Это уже не просто некомпетентность. Это — преступление.

«Прогноз? Если у вас есть несколько сценариев событий, выберите худший и готовьтесь к нему, — утверждает Павел Ковтонюк. — Предпосылок к улучшению пока не видно».

Поэтому постарайтесь минимизировать риски для себя и дорогих вам людей.

Все статьи автора читайте по ссылке.