ИНДУЛЬГЕНЦИЯ НА УБИЙСТВО

Наверное, каждый из нас хоть раз в жизни сталкивался с врачебной ошибкой. К сожалению, расследование причин многих из них обычно заканчивается в кабинете главврача. Но насколько реальны шансы привлечь к ответственности медика, из-за действия или бездействия которого человек потерял здоровье или даже жизнь?

...Когда 11 февраля 1999 г. Катя Носикова отправлялась в роддом, ничто не предвещало беды. Чувствовала она себя хорошо, схваток не было, но молодая женщина решила подстраховаться: дважды лежала на сохранении и опасалась, что роды будут стремительные. Жила Катя с мужем и 8-летней дочкой Светочкой на девятом этаже, в доме часто отключали электричество, а вместе с ним и лифт. Поэтому чтобы в критический момент не оказаться в сложной ситуации, женщина решила воспользоваться направлением участкового гинеколога и последние дни беременности провести под наблюдением медиков. В приемном отделении ее осмотрел уже знакомый врач (он лечил Катю, когда она лежала в стационаре в связи с угрозой выкидыша) Владимир Ходус и, определив, что по всем показателям Носикова перенашивает, назначил на следующий день родовозбуждение.

С какого момента все пошло не так и прямая времени от направления к счастливому итогу отклонилась к трагедии, не скажет, наверное, никто. Может, тогда, когда на утренней пятиминутке в кабинете у главврача все поздравили с днем рождения заведующего родильным отделением Анатолия Гесика и разошлись в предвкушении вечернего застолья?

После пятиминутки Ходус, еще раз осмотрев Носикову, у которой так и не начались схватки, вскрыл ей плодный пузырь и дал указание акушерке подключить роковую капельницу с окситоцином (он стимулирует родовую деятельность). Препарат вызвал столь бурную реакцию, что меньше, чем за четыре часа Катя родила дочку. Стремительные роды практически не могли обойтись без осложнений: в какой-то момент ребенок застрял в родовых путях, а активная стимуляция привела к разрыву матки, который врачи попросту проглядели. С каждым днем пациентке становилось все хуже и хуже, она уже не могла самостоятельно ходить, а любое передвижение вызывало невероятную боль. Это и понятно: за короткий срок у женщины возникли воспалительно-ишемические изменения матки и придатков, флеботромбоз вен таза, а отрыв тромба вызвал тромбоэмболию легочной артерии. 23 февраля Катя Носикова умерла...

Что это — трагическая случайность, ошибка врачей или преступление? Судебно-медицинская экспертиза, проведенная Главным бюро судебно-медицинской экспертизы Минздрава, доказывает: между действиями врачей и смертью Е.Носиковой имеется прямая причинная связь. То есть, если бы врачи не спешили побыстрее закончить роды, внимательно следили за временем и количеством введения стимулирующих препаратов, потрудились чуть внимательнее отнестись к жалобам пациентки после родов, к подозрительно «скачущим» результатам анализов, не поленились провести дополнительные исследования и созвать консилиум, то сейчас Катюша была бы жива. «Учитывая нормальное соотношение размеров плода и таза матери, — утверждает экспертиза, — повреждения не могли образоваться при нормальных родах, а были обусловлены стремительными родами вследствие медикаментозной либо механической стимуляции родовой деятельности при неготовности родовых путей.» А в послеродовом периоде «имела место недооценка клинических и лабораторных данных, некачественно проведенные УЗИ, что привело к нераспознанию травматических повреджений матки и развитию тромбоза вен».

Но, может быть, это тот редкий случай, когда медики могли не понимать, что совершают ошибки? Нет! «Врачи, принимавшие роды и присутствовавшие при этом, в силу своего образования, квалификации и занимаемой должности должны были сознавать, что их действия являются неправильными и потому могут причинить вред роженице и плоду. Эти объективно неправильные действия прямо способствовали наступлению осложнений в виде повреждения матки, органов и тканей малого таза с последующим тромбозом глубоких вен таза, расхождением лонного сочленения таза роженицы, образованием кефалогематомы (опухоли мягких тканей головы) у новорожденного». А после родов «лечение необходимо было дополнить назначением препаратов, препятствующих свертываемости крови, другими соответствующими данной патологии мерами, обеспечением строгого постельного режима и покоя». Обследование нужно было дополнить «повторным УЗИ при продолжающихся жалобах больной; при получении в анализе крови от 16.02.99 увеличения величины гематокрита, в течение ближайших двух часов провести для подтверждения повторный анализ; исследовать время свертываемости крови. В родах Е.Носикова потеряла около 600 мл крови. Если это количество в «Истории родов» не было сознательно занижено (не исключено, что так оно и было. — Т.Г.), то назначение гормонов, переливание большого количества (570 и 510 мл) эритроцитарной массы необосновано, и сам объем гемотрансфузии представляется неадекватно завышенным. Переливание большого количества эритроцитарной массы могло и навредить больной, так как это способствует сгущению крови, развитию тромбоэмболических осложнений».

И это прекрасно знали врачи! Но невероятная самоуверенность, равнодушие к страданиям пациентов, бездействие, основанное на пресловутом «Авось, обойдется!», привели к трагедии. Медики оправдываются тем, что вероятность положительного исхода дела в случае тромбоэмболии очень невысока не только в Бердянске, но и в ведущих клиниках мира. Но ведь они сами, своими «профессиональными» действиями довели ситуацию до критической.

Даже за казенными фразами выводов судебно-медицинской экспертизы и протоколов дела видно, какие муки испытывала Катя Носикова в последние дни своей жизни. К сожалению, многие из ее жалоб уже не проверишь: те, кто мог бы их подтвердить, заинтересованы в сокрытии правды. Так, вряд ли уже можно выяснить, как именно проходили роды. Как рассказывала со слов дочери ее мать Антонина Ивановна, «12 февраля был день рождения Гесика, в родильный зал забегали какие-то медработники и торопили Ходуса, напоминали ему, что, мол, уже все собрались, стол накрыт и ждут одного его». В какой-то момент, как поняла роженица, у нее «прекратилась родовая деятельность, и Ходус принял решение о том, что ребенка нужно выдавливать путем нажатия на живот. Это вызывало дикую боль, и она на некоторое время отключалась. При этом выдавливании принимали участие Ходус, Гесик и анастезиолог». Кто из сотрудников роддома подтвердит сей факт, даже, если он и имел место, если подобная «методика» давным давно запрещена Минздравом?

Точно так же сложно проверить, как в действительности вели себя врачи с пациенткой непосредственно перед ее смертью. Вот как об этом говорится в протоколах допроса главного врача Нины Георгиевой. «23 февраля я решила провести повторный осмотр Носиковой, чтобы обнаружить наличие какой-либо патологии. Я пригласила Носикову пройти в смотровую комнату, поинтересовавшись перед этим, ходит ли она самостоятельно, и получила удовлетворительный ответ. Носикова в сопровождении своей матери проследовала в смотровую комнату, где, не доходя до кресла, стала оседать на пол, ее подхватил Гесик, который находился все это время рядом с нами. Я сразу же вызвала реанимационную бригаду, но все ее действия оказались безрезультатны».

А вот как описывает этот момент Антонина Ивановна в письме в местную газету «Деловой Бердянск»: «Георгиева Н.Н. и Гесик А.И. зашли в палату и тоном, не терпящим возражений, заставили дочь встать и пройти в смотровой кабинет. Она, конечно, с моей помощью встала, сдерживая дикую боль в левой ноге, но прошла в кабинет. А врачи, глядя на нее и посмеиваясь, говорят: «Это у тебя госпитальный синдром». Мы вошли с ней в кабинет, и вдруг она стала сползать из моих рук. Падает, я ее еле держу, а Георгиева стоит, руки в карманах, и говорит: «Ничего страшного, это у нее обморок от долгого лежания». У дочери начались хрипы, а Гесик: «У нее — падучая».

Протоколы довольно точно отразили хаос, который царил в Бердянском роддоме. К примеру, следователям так и не удалось установить, кто же непосредственно отвечал за лечение Носиковой: каждый из действующих лиц указывал друг на друга. На очной ставке главврач Нина Георгиева показала, что лечащим врачом пациентки был зам. главного врача по лечебной работе Владимир Ходус. Однако тот этих слов не подтвердил и указал, что в предродовом периоде лечащим врачом являлась врач родзала Ольга Синеок, а в послеродовом — зав. 1-м родильным отделением Анатолий Гесик. На очной ставке между Ходусом и Гесиком они указали друг на друга, как на лечащих врачей погибшей пациентки. Ольга Синеок также указала на начмеда Ходуса. То есть, принимая жизненноважные решения о ходе родов и лечении после них, никто из врачей не считал себя юридически ответственным за свои действия.

В ужасающем состоянии находилась и лабораторная база роддома. Владимир Ходус настолько не доверял ей, что не придал значения плохим результатам анализов, сочтя их ошибочными. «Анализы у Кати, — уверял он позже корреспондента «Делового Бердянска», — были в норме». Это при том, что лаборант делала пометки о гиперкоагуляции (повышенной свертываемости) образца крови Носиковой.

Но, несмотря на выводы трех компетентных экспертиз, виновные, по сути, остались... безнаказанными! В марте 1999 года Владимира Ходуса и Анатолия Гесика освободили от руководящих должностей и сняли высшие квалификационные категории врача акушера-гинеколога. В апреле лишилась своей должности и Нина Георгиева. Но не прошло и трех лет, как после преобразования роддома в подразделение Бердянского государственного медицинского учреждения охраны материнства и детства Георгиева возглавила родильный дом, а Ходус — гинекологическое отделение.

Как такое могло произойти? Почему виновные были вновь назначены на руководящие должности? С таким вопросом мы обратились к Тамаре Иркиной, заместителю начальника управления охраны материнства и детства Минздрава Украины:

— Еще три года назад комиссия Минздрава признала: смерть Е.Носиковой можно было предотвратить. Она наступила вследствие неадекватного лечения, проводимого врачами Бердянского роддома. Вина лечащих врачей не вызывает сомнения. Коррекция родовой деятельности была начата обоснованно. Другое дело, что нужно было внимательно контролировать ее развитие и характер, своевременно уменьшив или прекратив введение препаратов. Немало ошибок было допущено и в послеродовом периоде. Но, к сожалению, кадровые назначения находятся исключительно в компетеции местных властей. Кроме того, прошло уже три года — даже для самых тяжких проступков существует срок давности. А Ходус — врач опытный и было бы неразумно лишать его возможности работать по специальности. Хотя, конечно же, если бы его назначение на должность зав. гинекологическим отделением требовало одобрения Минздрава, оно вряд ли было бы получено.

Надо полагать, руководство Бердянского государственного медучреждения охраны материнства и детства вполне устраивает руководитель с такой, мягко говоря, небезупречной репутацией...

Если бы Катя Носикова погибла на производстве, виновные не только понесли бы суровую ответственность, но и ее осиротевшая семья получила бы внушительную сумму компенсации. Если бы на нее напали бандиты и нанесли увечья, подобные тем, которые нанесли высококвалифицированные акушеры-гинекологи, то они давно уже отбывали свой срок на зоне. Почему же врачам все так легко сошло с рук? Да, каждый из них имеет право на собственное мнение, в том числе и ошибочное. Но ошибки совершались в течение одиннадцати (!) дней. Не многовато ли для их осознания?

Непонятное единодушие с медиками проявили и органы правопорядка. Дважды уголовное дело по статье 167 УК Украины (1960 г.) «Халатность» возвращалось на доследование. И каждый раз оно закрывалось местной прокуратурой то «в связи с недостаточной доказательной базой, необходимой для предъявления обвинения кому-либо из работников Бердянского роддома», то потому, «что в действиях должностных лиц отсутствует состав преступления». Небезгрешно и само следствие, устранившееся, к примеру, от установления круга лиц, причастных к смерти пациентки. Судя по предвзятому анализу и оценке выводов судебно-медицинской экспертизы и некоторых других материалов дела, полагают независимые эксперты, можно сделать неутешительный вывод о заинтересованности местной прокуратуры либо отдельных ее сотрудников в результатах расследования.

Поспешили «откреститься» от дела и в Генеральной прокуратуре. Старший прокурор управления надзора за расследованием уголовных дел органами прокуратуры Игорь Нечипоренко сообщил следующее:

— Евгению Носикову (супругу Кати. — Авт.) было разъяснено, что отмена решения суда о прекращении дела не входит в компетенцию Генеральной прокуратуры. Постановление Бердянского городского суда он может обжаловать в вышестоящем суде — областном или Верховном. Но дело вряд ли будет возбуждено вновь, так как срок давности по привлечению к ответственности за халатность, составляющий два года, уже истек.

Получается, люди, виновные в смерти Екатерины Носиковой, перед законом чисты? Между тем юридическая литература (к примеру, учебник Ю.Сергеева «Профессия врача. Юридические основы») свидетельствует обратное. Действительно, за халатность можно привлечь к ответственности только должностное лицо. Врач же, делающий операцию или принимающий роды, таковым не является. Но его непрофессиональные действия вполне подпадают под статью об убийстве по неосторожности. То, что указанная выше статья не единственная, по которой можно привлечь лечащих врачей, полагает и наш консультант, адвокат Вячеслав Амелин:

— Выводы прокуратуры г.Бердянска об отсутствии в действиях медработников роддома состава преступления не соответствуют материалам дела, в частности, материалам служебного расследования и выводам судебно-медицинских экспертиз. Исходя из них, в данном случае речь идет не столько о халатности, сколько о ненадлежащем лечении и постановке врачами неверного диагноза, что было обусловлено грубым нарушением врачей своих профессинальных обязанностей. При таких обстоятельствах уместнее говорить не о халатности должностного лица, а о ненадлежащем лечении, в результате которого наступили тяжкие последствия — смерть Е.Носиковой. При условии обязанности и возможности предвидеть опасные последствия своей небрежности (по данному делу медперсонал имел такую возможность), то есть при ненадлежащем оказании медпомощи, повлекшем смерть пациента, ответственность наступает за преступление против личности — по статье 98 УК Украины (1960 г.) «Убийство по неосторожности».

***

Словом, шанс привлечь виновных к ответственности имеется. Хоть и очень небольшой. Об этом прямо говорят как юристы, так и медики. «Если состояние больного тяжелое, — посоветовала медсестра хирургического отделения одной из столичных клиник, — стоит ненавязчиво контролировать назначения врача, не стесняться задавать вопросы. Если не наступает улучшение — требовать созвать консилиум или пригласить консультанта. Часто бывает, что врач совершит ошибку, а затем вместо ее признания делает все, чтобы уйти от ответственности. Надо сказать: в большинстве случаев это удается». Так что, если бы Евгений Носиков вовремя не забрал «Историю родов» своей жены, никакого более-менее детального расследования могло не быть вовсе. Ведь практически любой документ — и медицинский не исключение, — можно переписать, представив факты наиболее в безопасном и выгодном для себя виде. И тогда попробуй докажи: ошибка это была или преступная небрежность?..

Справкв "ЗН"

Для 91-й женщины, рожавшей в прошлом году в украинских роддомах, пребывание в стационаре завершилось летальным исходом. Самый высокий показатель материнской смертности в родах и послеродовом периоде в Черниговской, Кировоградской областях и Автономной Республике Крым. Низкий — в Житомирской, Волынской, Закарпатской, Ривненской и Львовской. В Черкасской и Черновицкой областях в прошлом году вовсе не было ни одного случая материнской смертности, а Сумская область на протяжении нескольких лет лидирует в списке регионов с самым низким показателем. В столице в прошлом году умерли пять женщин.

Если сравнивать с развитыми странами Запада, то в Украине показатель материнской смертности в 3—4 раза выше. Вот некоторые данные за прошлый год.

Финляндия — 6 женщин (на 100 тыс. населения), Англия — 7, Италия — 7, Греция — 1, Польша — 8,Чехия — 9, Словакия — 9, Германия — 8, США — 9, Украина — 24,1, Эстония — 50, Румыния — 41, Белоруссия — 22, Россия — 50, Казахстан — 70, Грузия — 70, Молдова — 42, Туркменистан — 10, Киргизстан — 65.

В Австрии и Бельгии за весь прошлый год не зарегистрировано ни одного случая смерти матери при родах или после них.

Причинами смерти украинских рожениц и родильниц стали в первую очередь так называемые «иные» причины — тромбоэмболия, эмболия околоплодными водами и анастезиологические осложнения. На втором месте — кровотечения, на третьем — септические осложнения. В анализе случаев материнской смертности отмечается: в 85% случаев летальный исход был предотвратим, если бы акушерские стационары были готовы к предоставлению неотложной помощи, а сами врачи имели более высокую квалификацию. Первопричиной трагедий чаще всего являлась несвоевременная диагностика патологий во время беременности и осложнения после абортов, которые наши женщины предпочитают всем иным видам контрацепции.