Королева искусств — на задворках образования

Знаменитый французский ученый Клод Леви-Строс высказал мнение, которое большинству современных интеллектуалов покажется несколько эпатажным: «ХХІ век должен стать веком филологической науки, или же его вообще не будет».

Почему это вдруг филологическая наука и, соответственно, филологическое образование начнут играть решающую роль в супертехнологическом ХХІ веке? Неужели один из отцов структурализма, отличающийся прекрасным системным мышлением, вдруг утратил ощущение реальности и заявил нечто такое, с чем трудно согласиться?

Однако не спешите с подобными выводами. Клод Леви-Строс все-таки прав, и нам, призванным сегодня профессионально осмысливать состояние образования в украинском государстве, а следовательно, размышлять, как нам строить свое будущее, моделировать развитие украинского образования, нужно очень внимательно прислушиваться к прогнозу французского ученого.

Мудрые и высококультурные эллины породили риторику и чрезвычайно старательно и любовно ее лелеяли. Кажется, что в те времена пособий по риторике, написанных на дорогом пергаменте, появлялось не меньше, нежели сейчас, когда ораторское искусство по определенным причинам вновь обрело популярность.

Риторика — искусство слова. И эта учебная дисциплина была востребована в течение полутора десятка веков всеми более или менее солидными учебными заведениями Европы. Постепенно миновало угрюмое Средневековье с его ранним и поздним феодализмом, Ренессанс, ранний капитализм, а в европейских университетах риторика оставалась ведущей учебной дисциплиной, ведь образованность прежде всего проявлялась в том, КАК человек владел Словом. А владеть Словом — это уметь думать, высказывать свои мысли, передавать их, влиять на других... Искусство владения словом было выразительным признаком Ума и Образованности. Поэтому, кому интересно будет узнать о преподавании предмета риторики в средневековом университете, например, в Киево-Могилянской академии в конце XVII — начале XVIII вв., советую просмотреть «Риторику» Феофана Прокоповича — курс лекций, читаемый этим профессором.

Однако уже во второй половине ХІХ века риторика начала постепенно исчезать из школьных программ. На смену ей пришла художественная литература. Объясняется это прежде всего бурным развитием всех национальных литератур в течение ХІХ века. Огромный нацио­творческий, идеологический потенциал и этико-эстетическая воспитательная мощь обеспечили литературе доминирующую роль среди прочих искусств. Как учебный предмет она быстро заняла выдающееся место среди школьных и университетских дисциплин.

Дело в том, что художественная литература как учебный предмет обладает огромным потенциалом в речевом развитии личности. Художественная речь благодаря своей организованности, богатству выразительно-изобразительных средств на несколько порядков выше любых других языковых систем, а сам процесс восприятия художественных произведений является процессом активного учебного общения с завершенными текстами. Этот процесс сопровождается определенными учебно-разъяснительными действиями со стороны преподавателя. Ученики пересказывают, комментируют, интерпретируют текст устно и письменно — и это тоже способствует эффективному развитию речи. И все это является составляющей общего процесса познания произведения, литературы в общих чертах. Следовательно, речевое развитие активно сочетается с познанием образно воспроизведенного мира, с интенсивным этико-эстетическим формированием личности.

Заметим еще одно обстоятельство, обладающее фундаментальным значением для духовного становления отдельного человека и человечества в общем. Настоящая, непреходящая художественность, присущая произведениям, уже прошедшим строгий отбор временем и получившим статус классических, основана на утверждении Добра, сострадательности, стремлении защитить и развить человечное в человеке.

Итак, без преувеличения можно сказать, что литературное образование стало для человечества исключительно эффективным средством речевого и этико-эстетического развития. И стоит заметить, что оно этим средством успешно воспользовалось. Есть все основания говорить о «золотом веке» литературного (филологического) образования, начавшемся где-то с конца ХІХ и завер­шившемся примерно в конце 60-х годов прошлого века. К величайшему сожалению, особенности этого периода и его колоссальное значение в формировании будущего духовно-интеллектуального облика европейского (да и мирового!) общества остались незамеченными и, соответственно, не исследованными. Видимо, этот «золотой век» фактически оказался не эксплицированным и не осмысленным из-за того, что его не так-то легко распознать между трагедийными потрясениями, которые претерпела европейская цивилизация в первой половине ХХ века — Первой мировой войной, русской революцией 1917 года и обусловленными ею общественными катастрофами на «одной шестой части земного шара», Второй мировой войной... Но ведь он был, этот «золотой век»! О его существовании можно говорить однозначно, стоит только поглубже познакомиться с уровнем речевого развития выпускников гимназий и реальных училищ, скажем, первых двух десятилетий ХХ века. Тогдашний выпускник классической гимназии по всем критериям филологической подготовки — грамотность, письменное и устное владение выразительно-изобразительным словом, глубина понимания художественного текста и искусство его интерпретации — едва ли уступил бы «краснодипломному» выпускнику сегодняшнего университета. Более того, в определенных моментах — скажем, в познании литературы и вообще культуры античного мира — выпускник гимназии его наверняка бы превзошел. Большинство художников слова, пришедших в украинскую литературу в 20-е годы — П.Тычина, М.Рыльский, Е.Маланюк, Н.Бажан, Ю.Яновский, В.Пидмогильный и многие другие, — университетов не оканчивали, однако каждый из них был глубоким интеллектуалом и блестяще владел художественным словом.

Золотой век филологического образования нужно считать феноменом, еще нуждающимся в изучении и четком представлении. Этот период в просветительно-духовной истории современной цивилизации зарядил человечество положительной, гуманистически окрашенной энергией. Этот век развил Слово, а следовательно, Дух и Ум. И эта энергия, аккумулированная в период расцвета литературно-филологического образования, начала слабеть с наступлением телевизионной эпохи — у нас она вступила в свои права примерно в конце 60-х годов. На Западе этот процесс начался чуть раньше и происходил более интенсивно.

Именно в это время художественная литература постепенно теряла свои позиции как «королева искусств», уступая младшим и более энергичным кино и телевидению. Настал момент, когда она обрела статус английской королевы, которая, как известно, занимает королевский трон, но уже не управляет. В советские времена внимание к литературному образованию оставалось высоким, ведь кремлевские идеологи прекрасно понимали «воспитательное» значение литературы и поэтому лелеяли его как эффективное агитационно-пропагандистское средство.

После обретения Украиной независимости качество языково-литературного образования начало снижаться, сначала чуть заметно, а со временем — катастрофически. Дошло до того, что поступающие в вузы уже давно не пишут письменные работы — большинство из них просто не способны высказать собственную мысль. Чтобы как-то скрыть эту настоящую гуманитарную катастрофу, абитуриентам предложили сначала изложения, а чуть позже — диктанты, опустив при этом планку минимально возможного количества ошибок. На одном из семинаров учителей-словесников мне довелось услышать, что подавляющее большинство современных учеников в устной речи почти не использует сложных и сложноподчиненных предложений. Наиболее употребляемая ими форма речевого высказывания — междометие...

Где-то в начале 70-х годов в Тартусском университете провели эксперимент. Выделили две группы подростков. Первую группу сориентировали на чтение художественной литературы, вторую — на интенсивную посещаемость кинотеатра и просмотр телепередач. Контрольные тесты проверки однозначно засвидетельствовали, что подростки, свое свободное время посвящавшие художественной литературе, в интеллектуальном плане оказалась значительно более развитыми, нежели любители кино и телевидения. Трое 19-летних серийных убийц из Днепропетровска, от которых пришла в ужас вся Украина, являются типичным продуктом современных теле- и киноэкранов.

Если же говорить о настоящем состоянии литературного образования, то без преувеличения можно утверждать: оно разрушено. И случилось это не при нынешнем министре образования и науки, а более десяти лет назад. Вся беда в том, что об этой гуманитарной катастрофе никто не говорит. Ее не хотят замечать. Чисто материальные проблемы, которыми ныне обеспокоено общество, оттеснили даже не на второй, а на какой-то десятый план проблемы духовные.

Введение в программу школьного образования этики (то ли христианской, то ли какой-то другой — непонятно) является весьма наивной попыткой избежать гуманитарной катастрофы. Ни традиций в преподавании, ни качественных учебников и пособий, ни подготовленных преподавателей. Преподавание этики в задуманном формате может выполнять дополнительную коррекционную функцию лишь тогда, если есть составляющие эффективно действующей системы гуманитарного образования, сердцевину которой формируют языково-литературные дисциплины.

Катастрофическое состояние языково-литературного образования объясняется крайне неграмотно осуществленными «реформами» в этой области. Одна из самых больших ошибок, которую с полным правом можно приравнять к тяжким преступлениям, направленным против государства и нации, является уменьшение количества часов преподавания украинской литературы в учебных планах. Еще в советские времена украинской литературе отводилось четыре часа в неделю, потом — три, а теперь, после соответствующего реформирования, — два часа. То ли еще будет... Кстати, в России тоже была попытка свести преподавание литературы во всех классах к двум часам, однако она не была реализована из-за активных протестов общественности. Тогда как у нас это преступление было успешно осуществлено.

Причин, которые повлекли указанную гуманитарную катастрофу, очень много, и все они, можно сказать, носят системный характер. Но попробуем определить самую главную. Образование как субсистема является составляющей мегасистемы — общества. Его качество и специфика полностью — один к одному — зависят от качества и определяющих черт общества. Ситуация, когда общество благоденствует, а образование деградирует (и наоборот) просто невозможна. Общественно-политическая система, в которой мы до недавнего времени находились и из которой сейчас пытаемся выйти, известно какая — олигархически-клановая. А значит, ее печальная специфика заключается в коррумпированности, ориентации на материальное и циничное отношение к духовному, игнорированию национальной культуры... Чтобы понять, почему в последние годы так упорно и активно отстаивалась бессмысленная идея навязать всем ординарным средним школам единую программу, нужно увидеть за этим чисто материальный, щедро приправленный цинизмом интерес. Срабатывала коррупционная цепочка: единая программа — одно издательство — одни авторы — один государственный заказ — один гонорар. Тут все под контролем. Правда, нужно отдать должное Министерству образования и науки, которое в течение последних лет организовывает довольно объективный конкурсный отбор учебников для школы.

Не буду говорить сейчас о качестве программ, учебников, методической литературы. Остановлюсь лишь на нескольких наиболее принципиальных моментах нашего литературного образования.

Первый — явная недооценка огромного нациотворческого потенциала украинской литературы как учебного предмета. Почему этот потенциал недооценивали по крайней мере десять последних лет? — вопрос, по сути, риторический, если учесть, что сформированная в это время кланово-олигархическая общественно-политическая система была не только не заинтересована в подъеме национального сознания, но и всеми возможными, правда, хорошо завуалированными способами старалась ее подавлять.

Формирование украинской нации становится процессом стихийным, хаотическим и, если учитывать наличие весьма мощных внешних и внутренних сил, сознательно этому процессу противодействующих, малорезультативным. По сути, создается энтропическая, отягощающая своей неопределенностью ситуация.

При указанных выше условиях одним из немногих достаточно организованных и эффективных нациотворческих факторов, определенным образом выделяющихся из сплошного энтропического состояния, является общеобразовательная школа, а в ней — украинская словесность как учебный предмет. Какой видится его нациотворческая функция? Кратко охарактеризуем нацио­творческий механизм литературы как учебного предмета.

Включение определенного имени писателя или произведения в программу с целью не обзорного, а более широкого, то есть монографического изучения, предоставляет этому имени и этому произведению шанс стать знаковым. Включенные в программу произведения приобретают знаковость постепенно, с течением времени. Этому содействует их активная интерпретация в литературоведческом и методическом аспектах. Евгений Маланюк, Олег Ольжич, Олена Телига, Иван Багряный, Ва­силь Барка, Улас Самчук, Василь Стус, Николай Винграновский, хотя и признаны выдающимися фигурами в нашей литературе, все же, будем откровенны, не являются столь раскрученными, чтобы считать их знаковыми во всенародном, общенациональном масштабе. Им еще предстоит становиться знаковыми фигурами, входить в культурное сознание молодых поколений нашего народа собственно через украинскую литературу как школьный предмет.

А теперь внимание: если указанные писатели и их произведения благодаря школе приобретут знаковость, что в совокупности создаст определенную систему знаковых имен украинской литературы, это будет иметь исключительное нациообъединительное, а следовательно, и нациотворческое значение. Выпускники школ из Донецка, Херсона, Одессы, Винницы и Кировограда, из Черновцов, Львова и Ужгорода будут идти в жизнь уже духовно объединенными этой системой знаков. Так они станут причастными к родной культуре, и эта причастность будет объединять их. Будут созданы условия, в которых отдельные, определенным образом избранные индивидуумы начнут глубже внедряться в родную культуру, будут ощущать глубинную причастность к своей земле, своему народу. Собственно, из таких людей появится новая национальная элита, лишенная комплекса малороссийства. И в этом усматривается решение в перспективе едва ли не главнейшей проблемы украинского общества. В конце концов, необходимо осознать одну крайне важную проблему — большая часть нашего общества живет вне национальной культуры. Процесс приобщения этой части общества к национальной культуре является длительным и трудным, требующим колоссальных креативных усилий, хорошо продуманной стратегии и тактики. И здесь едва ли не наиболее стратегической позицией должен стать урок родной литературы.

Второе. Нужно решительно избавиться от мыслей о том, что украинской литературе как учебному предмету недостает привлекательности, и поэтому она не способна выполнить надлежащую ей миссию. Если такие мысли иногда высказываются, сама литература к этому не имеет отношения. Вся проблема в программе и ее недостаточно квалифицированном методико-интерпретационном обеспечении, а также в преступном сокращении количества учебных часов, фактически сделавшим невозможным успешное преподавание украинской литературы. Предложенная, а точнее, навязанная сейчас средней школе безальтернативная программа вызывает серьезную критику со стороны большинства учителей-словесников. Поэтому сразу же необходимо признать, что эксперимент по ее созданию, начатый несколько лет назад, оказался неудачным. Необходимо выходить на новый уровень и решительно менять главный принцип формирования программы. По этому принципу программа должна состоять из «ядра», куда входит обязательный минимум имен писателей и произведений, которые должны обязательно изучаться; и второго, значительно более длинного списка, из которого учитель может выбирать и таким образом частично формировать свою программу.

Что касается пассионарных возможностей украинской литературы, то их можно охарактеризовать, исходя из слов удивительно тонкого ценителя художественного слова Сергея Ефремова: «Что мне больше всего по сердцу и умиляет в новом украинском писательстве, так это огромная его внутренняя красота, которая безмерно превосходит те поверхностные ценности, которые уже оно дало миру. Пробудить великий народ, не последнюю часть человечества, к сознательной жизни, дух живой вдохнуть в усыпленного историей великана, превратить сырую этнографическую массу в сознательную и своим сознанием сильную нацию — я не знаю большего намерения в мире, более широкого размаха для труда, лучшей цели среди людей».

Третье. Одной из причин, которая, пожалуй, подтолкнула министерских чиновников к сокращению учебного времени курса украинской литературы, является некритическое осмысление ими нынешней образовательной практики во многих странах Запада. Хотели, чтобы было «как в Европе». Дескать, там ученики не перегружены, учатся по облегченно-упрощенным программам, а литература как учебный предмет является далеко не культовой. При этом не учитывается то обстоятельство, что речь идет об образовательных системах давно сформированных наций, для которых нациотворческое значение литературы действительно не является актуальным. Вместо этого они относятся к ней как к одному из предметов гуманитарного цикла, вместе с которым изучаются такие дисциплины, как теория и история других искусств (живопись, музыка и тому подобное). У нас совсем другая ситуация и совсем иные традиции. Кроме того, стоит указать, что подобный облегченный вариант отношения к литературе характерен далеко не для всех стран. Например, амбициозные поляки, уже ставшие членами ЕС, отнюдь не намерены ослаблять самоидентичность и поэтому уделяют значительно больше, чем у нас, внимания языково-литературному образованию. А когда узнаешь, что в этой стране на государственном уровне серьезно взялись за пропаганду чтения, организовав акцию «Читальмания», чувствуешь зависть. Многочисленные цветные билборды, призывающие поляков провести «Уикенд с книгой», заставляют вспомнить не только о содержании наших родных билбордов, но и о той впечатляющей безответственности наших чиновников и народных избранников, которые вот уже свыше десяти лет не способны создать более-менее благоприятные условия для отечественного книгоиздания. Думается, что неуважение к слову и книге и наивная вера в то, что без них как-то можно обойтись, уже стали чертой «коллективного бессознательного» последних поколений наших людей, до которых не дошел отблеск золотого века филологического образования.

Что же касается разгрузки программ для более комфортного обучения, то в некоторых западных странах, например, в Германии, уже пожинают плоды такого подхода — в частности испытали потребность в высокопрофессиональных специалистах. Их дефицит сейчас активно ликвидируется за счет эмигрантов.

Японский вариант, когда трудоголиками становятся еще в школе, мы, к сожалению, активно не воспринимаем. Хотим хорошо, зажиточно жить, но не любим даже говорить о том, что благополучную жизнь можно построить только благодаря массовому трудоголизму. Часто ли напоминаем себе, что сегодняшний европейский комфорт обеспечивался напряженным трудом многих поколений? В Западной Германии, когда надо было выходить из глубокого экономического кризиса, отказались от большинства праздничных дней.

У нас нет культа труда. И никто даже не стремится воспитать его. А без такого культа нам просто не подняться до уровня развитых государств мира.

И последнее. Нам надо решительно избавиться от негласно существующего мифа, что художественная литература как предмет изучения в школе уже утратила свою ведущую роль. Дескать, художественная литература уже не является королевой искусств, поэтому ее роль в школьном образовании должна быть тоже «не королевской». Считать так — допускать роковую ошибку. Во-первых, художественная литература была и остается уникальной, незаменимой учебной дисциплиной с широким спектром учебно-воспитательных функций. Она имеет четко выраженные приоритеты в таких основных для человека просветительно-воспитательных направлениях, как национальная идентификация, патриотизм, речевое развитие, в частности и риторическое, эстетико-культурное воспитание, стимулирующее развитие образного мышления. Кроме того, нужно иметь в виду еще и историоведческую, народоведческую и человековедческую функции, которыми обладает хорошо организованное литературное образование.

Именно сейчас, когда под влиянием различных факторов становятся все ощутимей процессы обездуховления и декультуризации общества, возникает потребность в сознательно организованной контрверсии. Уступать злу нельзя. Одна из плотин, которая должна противостоять его наступлению, — это качественное литературное образование с его мощным гуманистическим потенциалом.