Анна Каренина: "Вот снова я ложусь под поезд…"

Один из самых экранизируемых русских романов - "Анна Каренина" Л.Толстого - раньше, как правило, варьировался в жанровом диапазоне от мелодрамы до мистического реализма. Так Сергей Соловьев (после долгих мытарств) снял относительно недавно невразумительную импрессионистическую морфий-драму.

А вот новейшая британская "Анна Каренина" попала под нож постмодернистов. Почти с той же беспечностью, с которой Анна собиралась в оперу после своего падения, режиссер Джо Райт и сценарист Том Стоппард разыграли толстовский сюжет на театральных подмостках. На родине Шекспира, наверное, у каждого в подкорке сидит знаменитая присказка о том, что весь мир - театр. Вот и в новой "Анне" - "все смешалось". Обернулось гиперусловностью и войной декораторов с натурщиками. Именно эта "экранизация" Райта и вызвала в мире (в России) - волну восторгов и шквал протестов.

О фильме нынче спорят до хрипоты, как ни о каком другом (в прокате). Одни саркастично называют эту экранную "Анну" - самой успешной новогодней кинокомедией. Другие, как знаменитый публицист и критик Дмитрий Быков, предают создателей "анафеме" за циничное издевательство британцев над русским шедевром. В разной степени правы - практически все… "Балаганчик" имени Джо Райта - это общая примета затянувшейся эпохи постмодернизма. Это очередной эксперимент по адаптации наследия культуры элитарной - культурой массовой. Когда все еще было серьезно, Гринуэй был разгромлен за театральные манипуляции с "Дитям Макона". Сейчас иллюзий не осталось. Снимать "всерьез" драму Карениной можно только в 4D: чтобы касание платья и запах духов…

Многослойный социально-психологический литературный источник сведен британскими адаптаторами к водевильной фабуле. Но в этой легкой кружащейся и искрящейся картине на волю все же вырывается и чувственность, так очевидно одергиваемая классиком в собственных текстах. И стоит ли сетовать на заимствованные у мюзикла формы, если само начало романа весьма помпезное, торжественное и стремительное как выход на губернаторском балу. Все очерчено резкими и важными позами - выход из вагона, поворот головы, смерть-предвестница, "увела жениха"…

Дело у британцев обставлено со "вкусом". Даже чрезмерным, даже на грани китча. Британцы беззастенчиво перегибают с условностью. Театр+кино - под этой двойной лупой взвешенные в описаниях страсти становятся почти ощутимыми. Когда на роковом балу режиссер оставляет на авансцене Анну с Вронским переплетать руки, поневоле чувствуешь искры на кончиках пальцев.

Стоппард выжимает из Толстого кое-что - ключевое, а Райт из игрового кино кое-что - зрелищное. Проштампованная как "великая история любви" - "Анна Каренина" - скорее, история блуждающих и заблудших душ. (Самое интересное в романе, на мой взгляд, начинается с процесса "разложения", когда Анна потихоньку, а затем все громче и громче, не без помощи морфина, припирается со своей личностью.)

Одних, как Анну и Вронского, несет навстречу гибели. Других, как Левина, уводит в бесконечные поиски смысла. Воспроизводя вихрь жизни, Райта просто "зашкаливает" со сменой декораций. Иногда, как пресловутый поезд, они превращаются в игрушки маленького Сережи. А в другие моменты попирают театральные стены и выходят в открытый космос - на натуру (правда, залакированную в лучших традициях русского лубка).

Именно рядом с такой британской "Карениной" нынешнему современному (и не читающему классиков) зрителю - гораздо комфортнее, нежели с психологическим шедевром в исполнении Татьяны Самойловой. Роль Карениной воистину выгодная "партия" для любой амбициозной актрисы. Жаль, ушло время Мерил Стрип… Женских персонажей с подобным "замером" - там, где можно играть и красоту, и нервность, и истерику с эротизмом, быть красивой и драматичной (или хотя бы выразительно смотреть в кадр, кутаясь в песцовый ворот, как получилось у Киры Найтли) - в классике раз-два и обчелся. Таковы Бланш Дюбуа, Настасья Филипповна, Эмма Бовари - вместилище женских противоречий.

Но у Райта персонажи "смоделированы", подогнаны под костюмы и декор. Изящество Найтли придает этой "пляске на костях Толстого" иногда даже необходимую грацию. Ведь была Анна вопреки "немного полной фигуре" - грациозной дамой. Одухотворенность Каренина, столь неожиданная для упакованного в мундир-футляр Джуда Лоу, вносит бесконечное смирение человека, принявшего правила света. А столь необходимый аттракционному кино гротеск с лихвой отрабатывает "пшеничноусый" Вронский, перелетающий в ключевой сцене скачек прямо на лошади через рампу - в "зрительный зал". (На долю Гамлета в исполнении Юрия Деточкина досталось гораздо меньше - всего переход на прозу, да сигареты "Друг"…) Эта "экранизация" (а точнее авторская адаптация), изначально обреченная на ожесточенный спор (узнавание-неузнавание), всегда бывает тем лучше, чем дальше… от оригинала. Лучший Джозеф Конрад в копполовском "Апокалипсисе", самые чеховские "Три сестры" у Маргарет фон Тротта.

Стоппард с Райтом предложили свой вариант "расправы" с шедевром. И подобного "зверства" интеллектуалы и отчаянные поклонники романа им не простят. Очевидно, что вся эта суета с формотворчеством абсолютно по-левински "ни к чему - все равно закопают…".