ВЕРА И ТАИНСТВА НИКОЛАЯ ГОГОЛЯ

Как-то все более входят в почет деятели и крутые ребята, что не боятся ни Бога, ни черта. Наш гений Гоголь весьма боялся и того, и другого. Бога любил и поклонялся ему. С чертом боролся даже из последних сил. За несколько дней до смерти написал слабеющей рукой: «Помилуй меня грешного, Господи! Свяжи вновь сатану таинственною силою неисповедимого Креста»...

Николай Васильевич Гоголь не только достиг уже заоблачной творческой вершины. В своей жизни и судьбе он познал, постиг, изучил и Божью благодать, и страшную силу сатаны. Сердцем, в действии, осязаемо и ужасно. На своем веку и даже после смерти. Пришлось.

Эти мистические странности всегда вызывали снисходительное недоверие. Гораздо понятнее: Гоголь - великий писатель, драматург, обличитель самодержавия, певец народа и природы, мастер юмора... Но уже нескольким поколениям неведомо, что Николай Васильевич есть выдающийся христианский философ.

Человек глубоко верующий и знающий. И на богословском, и на личном уровне. Гоголь - гений мистики, таинственного.

Такой Гоголь был запрещен и забыт после революции сразу. Ибо «мистику проповедуют, как правило, идеологи реакционных классов». А потом, как известно, нам нужны такие Гоголи, чтобы нас не трогали. Ни философски, ни мистически, естественно.

Но что делать, если самим Гоголем доказано и богословски, и в высокохудожественной форме сама мистическая реальность. И человек общается у него и с Богом, и с дьяволом.

Стоит на месте вечный Киев. Один из самых святых, таинственных, мистических городов. И случаются в нем такие страшные истории, такая дьявольщина, что без настоящих писателей и философов не разобраться.

Спросим же и у Николая Васильевича Гоголя о том, что нас сегодня особенно интересует. Спросим о Боге.

- Николай Васильевич, что для вас есть Бог?

- Бог есть правда. Я пришел ко Христу, увидев, что в нем ключ к душе человека.

- Но как соотносится дело вашей жизни - творчество - с Богом?

- Создал меня Бог и не утаил от меня назначения моего. Дело мое - душа и трепетное дело жизни. Сам Бог заложил в душу мою прекрасное чувство - слышать душу. Много чего можно почувствовать только глубиной души, между слезами и молитвами, а не за ежедневными заботами. Душа человека - колодец, не для всех доступный...

- Но как это связано с искусством?

- Раньше, чем понять вес и цель искусства, я уже чувствовал чувством всей души моей, что оно должно быть святым. Я возвращаюсь к религии, чтобы найти в ней разрешение проблем культуры.

Развлеченный миллионами блестящих предметов, раскидывающих мысли на все стороны, свет не в силах встретиться прямо со Христом. Ему далеко до небесных истин христианства. Он их испугается, как мрачного монастыря, если не подставить ему незримые ступени к христианству, если не возведешь его на некоторое высшее место, откуда ему станет видней весь необъятный кругозор христианства.

- Но что же может сделать сам человек?

- ...Христом нам дан полнейший закон всех действий наших. А по дороге идти легче, нежели без дороги. Христианину сказано ясно, как ему быть. Стоит только не смотреть на то, как другие с тобой поступают, а смотреть на то, как сам поступаешь с другими. Стоит только не смотреть на то, как тебя любят другие, а смотреть только на то, любишь ли ты их сам. Стоит только не оскорбляясь ничем, подавать первому руку на примирение.

- Одномерные люди просто становятся признаком уходящего столетия...

- От односторонности человек произведет зло: в литературе, на службе, в семье. Односторонний человек самоуверен; односторонний человек дерзок; односторонний человек всех вооружит против себя. Односторонний человек не может быть истинным христианином: он может быть только фанатиком...

- Николай Васильевич, вы тяготели к аскетизму, к монашеству. А один из ваших зловещих духовников бросил вам упрек в том, что вы посылаете людей в театр, а не в церковь?

- Храни меня Бог от такой мысли!.. Но нельзя отнять у общества увеселений. Но надобно так распорядиться с увеселениями, чтобы у человека возрождалось желание идти к Богу, а не идти к черту.

- Говорят, что по силе мистического чувства на первом месте - религия, потом - музыка.Как вы думаете?

- Если и музыка нас оставит, что будет тогда с нашим миром?

- Николай Васильевич, к вашим христианским исканиям относились или снисходительно, или враждебно. Вот, мол, не туда пошел, заблудился наш гениальный писатель. К чему же вы стремились, для чего вы так бились в сложнейших религиозных вопросах?

- Обо мне много толковали, разбирая кое-какие мои стороны, но главного существа моего не определили... Но ни одна книга моя не произвела столько разнообразных толков, как «Выбранные места из переписки с друзьями». И что всего замечательней, предметом толков и критик стала не книга, а автор.

- В том-то и дело. Что Гоголь - гений, и при жизни не было вопроса, а вот мысли его личные и взгляды оказались вредными. Особенно, мысли Гоголя-христианина.

- Это показалось мне жестоко. В книге есть моя собственная исповедь, есть излиянье и души, и сердца моего. Я писал Белинскому, я жалел этого умирающего человека. Я хотел поселить идеал возможности делать добро, потому что есть много истинно доброжелательных людей, которые устали от борьбы и омрачились мыслию, что ничего нельзя сделать…

- Николай Васильевич, не от вашего ли спора появились люди, которые не только не устают, но и духом крепнут в борьбе?

- Но я же был также гражданин земли своей и хотел служить ей. Что же дурного в такой службе?! Слишком явно в книжке моей выступило желание добра. Во всяком случае после книги моей читатель обратится к церкви...

- Вас всегда упрекали: великий писатель зачем-то думал много о Боге...

- Да, мне ставили в вину, что я говорил о Боге...Что же делать, если говорится о Боге?.. Что же делать, если наступает такое время, что невольно говорится о Боге? Как молчать, когда и камни готовы завопить о Боге?..

И надгробные камни завопили...

Содрогнулась сама земля кладбища Свято-Данилова монастыря, где был упокоен Гоголь, и были разбросаны камни гробовые, когда наступил страшный шабаш большевистских бесов.

Братия была изгнана из Данилова монастыря, а потом служители были разысканы и расстреляны. На этом месте была организована колония малолетних преступников. А монастырское кладбище решили просто ликвидировать. Уничтожены были могилы, среди других - поэта, друга Николая Васильевича, поэта Н.Языкова, близких ему Хомяковых, нашего замечательного философа П.Юркевича, композитора Рубинштейна... На гробовом камне Гоголя были высечены слова из книги пророка Иеремии: «Горьким словом моим посмеются... Смехом сатанинским ответили бесы, не простив ничего упокоенному здесь гению. Успокойтесь, господа, уже с давних пор я только и хлопочу о том, чтобы насмеялся вволю человек над чертом...»

Кладбище, могилы уничтожались, надгробия или разбивались, или увозились для строительных работ. Но вдруг в 1931 г. обеспокоилось начальство воинствующих атеистов и всего государства. Неудобно совсем уничтожать могилу классика. Решили перенести. А перед переносом обследуем - решила комиссия. Давно всякие мистические легенды ходят. И могилу-склеп начали вскрывать основательно. С «научной» и сенсационной информацией для прессы. Гроб вскрыли, обнаружили что осталось. Как сохранился сюртук, башмаки на каких каблуках, состояние скелета. У покойника не оказалось... головы! Вскоре ее нашли отдельно в другом месте склепа. Но главное: тело Гоголя было перевернуто в гробу!.. Мастер страха оказался верен себе.

Сильны оказались черти. Молва пошла по всей Москве. Уже писал свой роман о Боге и черте, о Мастере и Маргарите Михаил Булгаков. Уже болел он. И сказал он, верующий человек, жене - не надо меня хоронить с отпеванием. Страшно. Ведь Гоголь на монастырском кладбище перевернулся в гробу. Не надо. Ведь он, как и Учитель, не только насмехался, но и боялся чертей. Но в отличие от Учителя призвал весело и фантастично особую компанию симпатичной нечистой силы - на подмогу мастерам и достойным людям, страдающим от злодейства революционеров и атеистов.

Останки Гоголя были перенесены на Новодевичье кладбище. Там писателю было устроено другое надгробие и памятник. Вспоминая любимого Гоголя, Булгаков как-то воскликнул: «Учитель, укрой меня своей чугунной шинелью»...

Таинственная связь учителя и ученика продолжилась. Чёрный ноздреватый камень («Голгофа») с прежней могилы Гоголя, оставленный и заброшенный, теперь укрывает прах Булгакова.